Джессика Кох - Так близко к горизонту [litres]

Кофе хоть немного вернул нам силы. Мы оставили квартиру неприбранной и поехали. Никто из нас не стал тратить время на то, чтобы принять душ или переодеться. Я, кажется, даже не расчесала волосы.

Мы ждали почти три часа в приёмном покое травматологического отделения. Держа своей целой рукой мою руку, он положил голову мне на плечо и только дышал и ждал, пока нас наконец не забрала медсестра. Сделали рентген покалеченного запястья и загипсовали его. Это был простой и несложный перелом, который должен был быстро срастись.

По дороге обратно мы тоже молчали. Дэнни всё ещё держал мою правую руку и никак не мог отпустить её. Так что я вела левой рукой, и это было невероятно тяжело.

– Что мы сделаем с её комнатой? – спросил он, когда мы уже подъезжали. – Я не хочу, чтобы она оставалась такой же нетронутой, как моя в доме родителей. Но я и не хочу также, чтобы в ней искусственно поддерживалась жизнь, как в комнате Лиама. Это тупо?

– Нет, это совсем не тупо. Давай подумаем несколько дней, потом что-нибудь придёт нам в голову. Что-нибудь, что не похоже ни на первый вариант, ни на второй.

– Переезжай ко мне, Джессика. Я не хочу оставаться без неё в этой квартире, – его голос сорвался. – Давай переедем. Мне всё равно куда. Выбери что-нибудь. Квартиру или дом, аренда или покупка. Абсолютно всё равно. Где тебе нравится, там понравится и мне.

– Я с удовольствием съехалась бы с тобой.

Я так сильно мечтала об этом. Дэнни знал, что я мечтаю о домике на природе. С садом, двумя собаками и детьми…

«Которых у вас никогда не будет!»

«Заткнись, – прикрикнула я на свой голос. – Никто не спрашивал твоего мнения».

Почему у меня не получается заткнуть этот утомляющий голос в себе раз и навсегда?

«Ты действительно хочешь купить с ним дом, в котором потом будешь жить одна в качестве вдовы?»

Вот я снова начинаю спорить сама с собой.

«Да, чёрт возьми. Я этого хочу. Возможно, всё будет совсем по-другому! Когда люди любят друг друга, всё возможно. Никогда нельзя говорить никогда!»

– Тогда так и сделаем, – решил он. – Квартира или дом? Аренда или покупка?

– Дом. Покупка, – ответила я. – Это должно быть навсегда.

– Хорошо, – согласился Дэнни.

Это было просто ужасно. Кристина умерла, а мы строили планы на будущее. Но нам это было необходимо, чтобы убедить себя, что жизнь для нас не закончилась. По моим щекам снова полились слёзы, а Дэнни сильнее стиснул мою руку.

– Давай подождём до лета, – предложила я. – Как только я закончу учёбу, мы слетаем к тебе домой. На сколько ты хочешь. Когда мы потом вернёмся, то купим дом. Тогда и я буду зарабатывать достаточно и смогу добавить какую-то сумму.

– Тебе вообще не нужно добавлять.

– Но я хочу, – настаивала я.

– Этот пункт мы ещё обговорим, когда я буду в состоянии, приводить нормальные доводы. Со всем остальным я согласен.

Он отпустил мою руку и положил свою мне на бедро. Гипс оставлял свободными только его пальцы и поднимался до половины предплечья.

– Ты правда думаешь, что когда-нибудь боль пройдёт? – Дэнни посмотрел на меня и попробовал удержать мой взгляд. Печальная имитация того гипнотического взгляда, которого уже не было.

– Я уверена. Время лечит все раны.

– От каждой раны остаётся шрам.

Можно было предположить, что раны Дэнни никогда не затянутся. Да и как такое вообще возможно?

Десятилетним ребёнком его вырвали из привычной жизни, только для того, чтобы бить и насиловать. Он видел, как убили его собаку. Несколько лет отец бил его и заставлял делать то, чего он сам хотел, и в конце концов в пятнадцать лет он оказался в приюте. Теперь его отец сидел в тюрьме, тётя жила в Америке, а мать сошла с ума и совершенно им не интересовалась. В семнадцать лет, когда он был совершенно одинок, ему по телефону сказали, что он смертельно болен. Даже вину за выкидыш матери родители попытались возложить на него.

Вдали от родины и друзей, травмированный и растерянный, в двадцать два года он потерял свою лучшую подругу, которая была для него якорем. Он не мог этого перенести. Не то чтобы Дэнни нуждался в Кристине. Скорее, она нуждалась в нём. Это будило в нём импульс, мотивацию как-то бороться с несправедливостью жизни. Пусть он не может спасти свою собственную жизнь, но он хотя бы мог спасти чужую и идентифицировать себя с ней. Но теперь Кристины больше не было.

Чтобы совсем не пасть духом, ему нужно было найти новый смысл в жизни. Поэтому мы и строили планы на будущее.

Я очень надеялась, что когда-нибудь он преодолеет эту потерю, и спрашивала себя, сколько боли сможет выдержать человек, не сломавшись при этом полностью.

Боль Дэнни в любом случае легко можно было бы разделить на десять человек с десятью разными жизнями, и для каждого было бы больше, чем достаточно.

Йорг уже ждал нас в квартире, когда мы вернулись. Он был в ужасе от того кавардака, который обнаружил.

– Почему ты не позвонила мне?

Я пожала плечами:

– Всё произошло очень быстро.

Йорг затолкал Дэнни в душ и принялся убирать осколки и разломанную мебель. Я пошла в душ к Дэнни, чтобы переодеться и привести себя в порядок перед приёмом психолога.

– Теперь нам вдвоём нужно к слесарю душ, – мрачно сказал он, пока мы одевались. Я промолчала, потому что мне в голову не пришло ничего подходящего.

В дверь позвонили. Полиция. Почему они не оставят нас в покое?

– Я даю вам пять минут, – сказал Йорг двум полицейским. – На сегодня хватит. У нас скоро приём у психолога.

Он отвёл мужчин в столовую, и мы сидели посреди руин. Йорг продолжил уборку, а полицейские почти полчаса задавали одни и те же вопросы: с кем общалась Кристина, был ли кто-то, кто её не любил, и не могли бы мы описать дилера.

Дэнни с готовностью отвечал на все вопросы.

Сколько у него ещё будет получаться всё это делать? Казалось, будто ему в рану ткнули ножом и крутили им там.

Подозрение подтвердилось: Кристина была изнасилована. Полиция установила личность и искала мужчину, который дал ей героин с примесями. Но преднамеренное убийство они всё же исключали. Наркоманы очень часто умирали от токсической реакции. К тому же они не знали, укололся ли её клиент тем же веществом. Возможно, так и было, но его организм справился с ядом.

Наконец Йорг попросил полицейских уйти. Они обещали сообщить, когда узнают что-нибудь ещё.

Несколько дней после этого Йорг возил нас к психологу из приюта. Один за другим мы заходили в кабинет и получали возможность излить свою душу.

Вечерами мы вместе выносили обломки перед садом, чтобы их забрала мусоровозка. Дэнни и я занимались всем молча. Раньше он весело комментировал каждое своё дело, а теперь молчал целыми днями. Он заказал по каталогу новую мебель и заказал людям, которые её привезли, сразу собрать её. У него не было желания делать это самому. Всегда оптимистичный и радостный Дэнни, который был начинён жаждой действия и безумными идеями, сидел в гостиной у телевизора, пока другие люди собирали мебель. Это никак не укладывалось у меня в голове.