Евгения Кретова - Танго sforzando

После обеда пошла в лазарет, чтобы забыться. Благодарю бога, что могла быть тебе хоть сколько-нибудь полезной. Ты тоже, мой дорогой, будь тверд и непоколебим, прояви свою волю словом и делом. Не подчиняйсячеловеку, подобному Трепову (которому ты не можешь доверять, которого ты не уважаешь). Ты сказал свое слово и выдержал борьбу из-за Протопопова-и не напрасно же мы столько выстрадали-держись его, будь стоек, не поддавайся, а то не знать нам больше покоя! В будущем они станут еще сильнее к тебе приставать, так как они видят, что им удается добиться твоего согласия путем настойчивого упорства. Так же упорно, как они, т. е., как Тр(епов) и Родз(янко) (со всеми злодеями) на одной стороне,& — так я в свою очередь стану против них (вместе с святым божьим человеком) на другой. — Не поддерживай их-держись нас, живущих исключительно для тебя, Бэби и России. Милый, верь мне, тебе следует слушаться советов нашего Друга. Он такгорячо денно и нощно молится за тебя. Он охранял тебя там, где ты был, только Он, — как я в том глубоко убеждена и в чем мне удалось убедитьЭллу, — и так будет и впредь-и тогда все будет хорошо. В „Les Amis de Dieux“ один из божьих старцев говорит, что страна, где божий человек помогает повелителю, никогда не погибнет. Это верно-только нужно слушаться, доверять и спрашивать совета-не думать, что Он чего-нибудь не знает. Бог все Ему открывает. Вот почему люди, которые не постигают Его души, так восхищаются Его удивительным умом-способным все понимать. И когда Он благословляет какое-нибудь начинание — оно удается, и если Он рекомендует людей, то можно быть уверенным, что они хорошие люди. Если же они впоследствии меняются, то это уж не Его вина-но Он меньше ошибается в людях, нежели мы-у Него жизн. опыт, благословенный богом. Он умоляет, чтобы скорее сменили Макарова-и я вполне с Ним согласна. Я сказала Шт(юрмеру), что он напрасно его рекомендовал; я ему говорила, что это далеко не преданный человек, и что теперь самое главное— найти действительнопреданных людей, на деле, а не только на словах, и что мы должны за них крепко держаться. Не позволяй Треп(ову) вводить тебя в заблуждение насчет людей. Прот(опопов) и Шахов(ской) всецело наши, т. е., я хочу сказать, беззаветно преданы и любят нас честно и открыто. А также Добров(ольский). Если бы завернул Ник(олай) Мих(айлович) (от чего упаси, господи), будь строг и пробери его за его письмо и поведение в городе. — Отсылаю тебе бумагу Григоровича, которая была мне доставлена.

В 11 была у Знаменья (кот. я теперь люблю больше, чем когда-либо), затем в лазарете-долго там посидела. Сейчас предстоит принять 4 офицеров, затем мы все поедем кататься в санях. Павел будет к чаю, затем Погул(яев), затем церковь, а вечером повидаю нашего Друга, что придаст мне сил. Мой дух бодр, и я живу для тебя, для тебя, для одного тебя — для меня ты все! — Интересно бы знать, сделаешь ли ты смотр Георгиевскому полку. Это было бы так славно-если не 6-го, то в какой не будь другой день. Даки едет сегодня вечером повидаться с Мисси и, быть может, отвезет всех детей обратно — смотря по обстоятельствам.

Теперь должна кончать. Спи тихо и спокойно, мой ангел. Святая дева да хранит тебя, а Гр. молится за тебя и мы все также.

Осыпаю тебя нежнейшими, страстными поцелуями. Жажду быть с тобой и помочь тебе нести твой тяжелый крест.

Бог да благословит и хранит тебя, мой Ники!

Навеки преданная тебе твоя

Сколько он так пролежал? Горан не знал. Выныривая из темноты бессознанья, он потерял счёт времени. Завалившись на правый бок, он не мог и посмотреть на циферблат часов. За окном тускло зашло солнце. Зажглись огни квартир напротив. Во дворе, кажется, всё стихло. Концерт, наконец, закончился. Может, это его и привело в чувство.

Начались новости. Диктор с гладкой причёской что-то торопливо докладывала — Горан понимал через слово, образ ведущей то пропадал, то появлялся вновь.

На экране возникло знакомое лицо. Почтенный старик: серый костюм, белоснежная рубашка и серебристо-алый шейный платок. Горан замер. Это тот самый старик, что приходил к Ираиде несколько недель назад. Из-за которого он решил, что темноволосая соседка старухи — тоже человек Зины. Мужчина прислушался:

— Напомню, тело подданного Великобритании, известного лондонского юриста Георга И́вана, найдено сегодня утром. По данным пресс-службы Следственного комитета России по Санкт-Петербургу, гражданин Великобритании Георг И́ван прибыл в Россию в начале марта текущего года по поручению одного из клиентов, имя которого не раскрывается в интересах следствия…

В боку кололо.

Подтянув ноги, перевалился на другой бок, добрался до окна. Потянув на себя планшет, посмотрел запись. Запись остановлена ещё днём. Горан нажал красную стрелочку «rec». Чёрный экран монитора ожил, показывая пустую квартиру старухи. Серб посмотрел время: двадцать один час сорок минут. Горан по привычке потянулся к карману, в котором должен быть телефон, нащупал пустой карман. Пришлось переворачиваться на другой бок, доставать второй — верную «мыльницу» начала нулевых, не подводившую его даже в трюме рыболовецкого судна, которым он переправлялся через Средиземное море.

Мутная пелена оглушила, забила лёгкие, ноздри невидимой ватой, рёбра перетянуло, сдавило словно обручем. Шум в ушах, пульсирующая боль и надвигающаяся чернота.

Потрёпанная мыльница выскользнула из ослабевших рук.

Стеша что-то отвечала Чернову. Оформляли заявление, подписывали протоколы, брали объяснения. В углу притаились понятые — две старушки-соседки с пятого этажа. Стеша чувствовала, как от голода и усталости голова идёт кругом, и к горлу всё чаще подкатывается горький комок. Она озиралась по сторонам, зябко ёжилась на сквозняке.

В дверях мелькнуло бледное встревоженное лицо Егора. Словно горячим паром опалило.

— Стеш, чего случилось-то? Чего полиция-то опять у нас? — он бросился к ней, по пути столкнулся с криминалистом, упаковывавшим Стешину сумку в полиэтиленовый мешок для вещдоков.

Девушка уткнулась носом в плечо Егора, обхватила за талию и прижалась что было сил. Горячие руки скользнули по спине, будто крылья укрыли. Девушка всхлипнула.

— Ты почему мне не позвонила сразу? — прошептал в ухо, поцеловал в висок.

Она пожала плечами: тогда это казалось естественным, сейчас — она сама не могла вспомнить, почему.

Чернов покосился на них, пробормотал:

— Мы в принципе уже все, отдыхайте. Завтра, Степанида Андреевна, вы мне нужны на опознании: вашего Коляна задержали, обкуренный на хате притонской прохлаждался. Проспится к утру, оклемается, там и организуемся.