Эмма Скотт - Не оставляй меня

– Еще есть время, если ты хочешь увидеть своих родителей, – сказал Джона, – не думай обо мне и моем удобстве. Это твое дело.

Я перевела дыхание.

– Я действительно не хочу ни видеть их, ни разговаривать с ними. Но, может быть… мы могли бы проехать мимо дома. Я бы не была против этого.

Это была правда: я хотела, нуждалась знать, был ли этот дом все еще моим домом.

Джона завел мотор.

– Давай сделаем это.

– Хорошо. Но… поднимем крышу, хорошо? Так, чтобы они меня не увидели.

Он улыбнулся и нажал кнопку. Верх машины со щелчком опустился на место.

Я направила Джону в район Бриджвью, где дома были меньше, чем громады Мишн-Хиллз на западе.

– Вот этот, – сказала я, чувствуя, как сердце колотится в ушах, – остановись здесь.

Джона подъехал к обочине. На другой стороне чуть ниже по улице стоял двухэтажный дом, выкрашенный бледно-голубой краской с белой отделкой. Старый «Субару» моих родителей был припаркован на улице.

– Они не могут пользоваться гаражом, – рассеянно сказала я, – там полно старой мебели и антиквариата, который унаследовал мой отец, когда умерла бабушка.

Мой взгляд скользнул по дому, задержался на желтых квадратах света, падающего из окон.

– Они дома, – тихо сказала я.

Джона склонился над приборной панелью, положив голову мне на плечо. Он взял мою руку и сжал ее.

– Делай, что хочешь, Кейс.

Дом расплылся, и слезы наполнили мои глаза.

– Я так горжусь, что ты со мной, Джона. Было бы чертовски отстойно смотреть, как мой отец упускает все замечательное в тебе, потому что он стыдится меня…

– Ты хочешь пойти одна?

– Не думаю, что смогу.

– Может быть, он изменился, – сказал он, – твой отец холоден по телефону, но, может быть, если он увидит твое лицо вблизи… Увидит, как ты прекрасна, и как сильно его любишь. Потому что это все в твоих глазах, Кейс. Он может увидеть, и все будет по-другому.

– Не знаю, – медленно ответила я.

Открылась входная дверь, и вышли мои родители.

Я сжала руку Джоны очень сильно, когда они шли по дорожке к своей машине. В свете уличных фонарей я разглядела маму, маленькую, похожую на птичку, в аккуратном синем платье и с черной сумочкой.

Рядом с ней стоял папа, высокий худощавый, в темно-синем костюме и желтом галстуке.

– Они уходят, – сказала я.

– Ты можешь это сделать, – мягко сказал Джона.

Я собрала все свое мужество, всю свою волю и добавила ее к непреодолимому желанию поговорить с родителями. Увидев их через четыре года, я почувствовал ностальгию, даже если так мало было хорошего в отношениях с отцом.

– Ладно, – сказала я и потянулась к ручке двери.

Но тут отец остановился у пассажирской двери «Субару». Он повернулся к моей матери.

– Подожди, – прошептала я, положив руку на плечо Джоны, чтобы успокоить его.

Мой отец что-то говорил. Мы припарковались слишком далеко, чтобы слышать, но я видела, как мама подняла голову. Ее хрупкая, пластичная улыбка расцвела спонтанно и радостно. Она вскинула голову – беззаботный, почти девичий жест, которого я никогда раньше не видела. Ее смех разнесся по всей улице, и отец провел большим пальцем по ее щеке – любовная ласка, романтическая и кокетливая.

– Папа, – мой рот беззвучно произнес это слово, когда он открыл пассажирскую дверь для моей матери. Когда он подошел к водительскому месту, его походка была почти напыщенной, текучей от довольства, угловатое, каменное лицо было мягким и веселым.

– Кейс, они уезжают, – сказал Джона.

– Пусть едут, – прошептала я.

– Ты уверена?

Машина уже отъехала от поворота и исчезла в глубине улицы. Мои пальцы оторвались от окна.

Пальцы Джоны ласкали мою шею.

– Почему же?

– Они выглядели такими счастливыми, – прошептала я, – никогда не видела, чтобы они выглядели такими, это был такой момент, понимаешь? Если бы я вышла и застала их врасплох, это бы все испортило.

Его рука мягко играла моими волосами.

– Мне очень жаль.

– Может быть, ему лучше, – сказала я, – теперь, когда я ушла. Я не пытаюсь выставить себя мученицей. Я просто хочу сказать… может быть, он счастливее. Возможно, им теперь лучше вместе. Я бы не хотела все испортить. Боже, они выглядели такими влюбленными… – выдохнула я и посмотрела на Джону со слабой улыбкой.

– Давай вернемся в отель. У нас рейс рано утром.

Джона завел машину, проехал три метра, затем резко остановился и заехал в парк. Он повернулся ко мне лицом, положив одну руку на руль, а другую на спинку моего сиденья.

– Когда ты будешь готова, ты вернешься, – сказал он, – а твой отец может поговорить и помириться, или же он может не сдержать свой глупый гнев и прогнать тебя. Если так, он чертов идиот. Твое желание быть любимой им не делает тебя сломленной, Кейс. Он сломлен тем, что отпустил тебя. Это его потеря. Я хочу ненавидеть его за то, что он сделал с тобой, но вместо этого мне его жаль.

Затем он поцеловал меня, яростно, словно скрепляя договор, его рука крепко сжала мои волосы.

– Рада, что ты высказал все это, – сказала я ему прямо в рот.

– Ага, – сказал он.

– Чувствуешь себя лучше?

– Гораздо, – он завел машину и снова отъехал от тротуара.

– Я тоже, – сказала я, поворачиваясь к окну, чтобы посмотреть, как мой старый дом остается позади.

Конец сентября

Я села на кровать, положив гитару на колени и открыв блокнот. Постучала ручкой по нижней части корпуса акустической гитары, вздыхая над пустыми страницами. Сегодня нет вдохновения для написания лирики. Этого не было. Четт был для меня мертвой темой, и я не хотела писать о своем отце. В принципе, я была слишком счастлива, чтобы копаться в темных ямах своего прошлого.

Что, учитывая обстоятельства, было небольшой проблемой. Вот уже шесть недель мы с Джоной были вместе. Парой.

Почти каждый вечер после работы он приходил ко мне, а я к нему. Ему не нужно было много спать, а я была совой, которой некуда было идти утром. Мы проводили долгие часы, погруженные друг в друга, занимаясь любовью – иногда жесткой и грубой, иногда медленной и нежной. Потом разговаривали, ели и смеялись, прежде чем снова лечь в постель.

У нас были свои маленькие ритуалы. Воскресные вечера в доме Флетчеров, обеды на свежем воздухе под сияющими лампами Джоны. Много смеха, хорошей еды и лучшие беседы. По вторникам у нас были свидания.

Банкомат с кексами, шоу фонтанов в «Белладжио» или просто посиделки дома за фильмом.

Он оставил заначку с лекарствами у меня на кухне, а я купила блендер на дворовой распродаже, чтобы готовить ему смузи. И почти каждый день я приносила обед в горячий цех, где Джона и Таня усердно работали, заканчивая монтажные работы. Выставка в галерее-отеле Wynn. До нее оставалось всего две недели, но Джона сказал, он уверен, что справится.