Амелия Борн - (Не)полное зачатие (СИ)

Все эти мысли проносились в моей голове по кругу всю первую половину дня. И прервались только после очередного бесцеремонного вторжения ко мне в кабинет.

— Дмитрий Юрьевич! — Вика, ворвавшаяся в мой кабинет, открыла было рот, чтобы что-то еще сказать, но за ее спиной послышалось:

— Ой, Виктория, давай без этих вот всех церемоний!

Протиснувшись мимо Вики, закатившей глаза от подобной наглости, Вовчик проследовал прямиком в моему столу, на который возложил ноги, усевшись напротив.

Я быстро пришпилил его взглядом так, что ноги он мгновенно убрал. Вика так и стояла в дверях, ожидая от меня дальнейших распоряжений.

— Будешь чего? — спросил я у Вовчика.

— Я за рулем, — поморщился тот с явным сожалением.

Не удержавшись, я фыркнул.

— Можно подумать, это тебя когда-то останавливало!

— Теперь останавливает, — заявил Вова многозначительно и я быстро махнул Вике, отпуская ее тем самым на рабочее место.

— Ну и где ты был? — спросил я, откидываясь в кресле. — Твоя Джульетта вся исстрадалась уже.

— Правда? — друг мигом оживился, проявив крайнюю заинтересованность.

— Судя по виду — да, — заявил я. — Так где ты был?

— У себя в сервисе.

Я поднял вопросительно левую бровь, ожидая продолжения.

— Чинил байк.

— Свой или чужой? — фыркнул я, не удержавшись.

— Чужой, конечно! — мгновенно возмутился Вовчик с видом настолько оскорбленным, будто его обвинили как минимум в государственной измене. И взаправду! Я не мог припомнить случая, чтобы Вова хоть раз повредил свой обожаемый «Харлей».

— А что, больше чинить было некому? — поинтересовался я и он наконец сказал то, что приблизило нас к сути дела:

— Есть кому. Но мне надо было подумать, а когда я копаюсь в байке, думается куда лучше.

— Выкладывай, — коротко предложил я, устав ходить вокруг да около.

— Ну, у нас с Натахой…

Удивительное дело! Я впервые в жизни видел, как мой друг смутился, говоря о женщине. Тут и вправду пахло чем-то интересным.

— У вас с Натахой?.. — поторопил я его с продолжением.

— Было, — сказал он многозначительно.

Я взметнул вторую бровь. Тоже мне! Ну было и было.

— И? — поинтересовался я.

Вовчик провел пятерней по гладко зачесанным назад волосам, а потом вдруг резко вскочил на ноги. И затараторил:

— Понимаешь, у меня еще никогда и ни с кем такого не было! Я думал, что всего-то погоняем по ночному городу, в Макдональдс заглянем и все такое прочее… А она… она…

Он аж задохнулся, подбирая слова и, в конечном итоге, упал обратно в кресло.

— Она такое творила!

— Подробности необязательно, — хмуро перебил я. — Боюсь умереть от зависти.

Вовчик даже не обратил на меня внимания и просто беспомощно спросил:

— И что мне теперь делать?

— Поехать к ней и продолжить этот постельный аттракцион? — предложил я.

— Я не могу!

— Почему же?

— Потому что такого у меня еще не было!

Я устало потер переносицу, перестав напрочь понимать в чем проблема.

— Беда-то в чем? — уточнил я после паузы.

— В том, что я боюсь! Мне страшно к ней привязаться. И страшно остаться без нее.

Вот тут я, кажется, прекрасно его понимал. Я тоже боялся того, каким зависимым становился от Беляшкиной. И значит — слабым и уязвимым.

Но когда слушал Вовчика, сознавал, насколько это все неважно на самом-то деле. В чувствах, как и в бизнесе, порой нужно было рисковать, чтобы выиграть.

— Значит, так, — решительно сказал я. — Вот у меня — проблема. Мне не дают. А тебе дали, да так, что ты теперь сам не свой! Так не упускай эту женщину из-за какой-то ерунды, ясно?

Вовчик кивнул, словно только и ждал моего напутствия. И наконец поинтересовался:

— У тебя чего, с Оксанкой нелады?

— Нелады не то слово, — буркнул я. — Она от меня сбежала посреди секса.

Вовчик присвистнул.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И чего сказала?

— Что она не может и ей домой пора.

— И чего думаешь?

Я пожал плечами.

— Пытаюсь понять, что ей во мне не так.

Вова взглянул на меня так проницательно, что я аж напрягся. Последний раз на меня так смотрели в церкви в детстве, куда бабушка водила меня исповедоваться.

— А ты не думал, — протянул многозначительно Вовчик, — что дело, может, не в тебе, а в ней самой?

— В смысле? — нахмурился я.

— Ну Беляшкина твоя, прямо скажем, не топ-модель, — произнеся это, Вовчик примирительно поднял ладони. — Она могла стесняться своего тела. Или, может, на ней были стремные труселя. Женщин парят такие вещи.

Вот уж последнее, о чем я думал в тот момент, так это о том, какие трусы буду с нее снимать! Но Вовчик был прав в одном — в голове у Оксаны все могло выглядеть именно так.

— Окей, поехали, — скомандовал я, направляясь к выходу из кабинета.

— Куда?

— Исправлять косяки.

Когда Вова, высадив меня рядом с Беляшкиной, умчался к своей Натахе, я решительно взял дело в свои руки. Точнее — коляску. Которую вез перед собой так естественно, будто делал это всегда. И чувствовал себя при этом абсолютно на своем месте. Рядом с сыном. Рядом с Беляшкиной, которая вскоре нас нагнала.

В молчании мы дошли до ее подъезда и там я остановился.

— Зайдешь? — спросила Оксана.

Мне этого безумно хотелось. Туда, на неудобный диван, стоявший у окна. К бабулиным пирожкам, которые она пыталась мне скормить. К ощущению дома и семьи. Но у нас с Оксаной все и так уже пошло наперекосяк с самого начала. И настало, пожалуй, время что-то исправить. Начать по канону.

— Нет, я к себе, — ответил я, внимательно на нее глядя.

У нее были удивительные глаза. Я ощущал, что могу в них потеряться. И не думал при этом ни о том, какого размера она носит одежду, ни какие на ней надеты трусы. Это просто не имело значения.

Но если Вовчик был прав, и она действительно себя стеснялась, то я собирался это исправить. А заодно показать, что она не просто мать моего ребенка. А я не просто отец Ромы, каким она меня представила пять минут тому назад.

— В эту пятницу я буду присутствовать на важном деловом приеме, — сказал я после паузы. — И я хочу, чтобы ты меня сопровождала.

Я бегала по очередному магазину в ужасе. Сотая примерка, сотое восклицание «Да в этом даже мусор выбрасывать я бы не пошла!». И сотый же вздох со стороны Наташи. В общем, за наш трехчасовой забег я успела вывести для себя одну формулу — в магазинах просто не было вещей, которые можно было бы надеть на себя и не чувствовать себя мешком с картошкой. А с иными за звание «мисс сексуальность пятидесятого размера» мог поспорить даже танковый чехол!

— Все! Я ухожу! — решительно заявила я подруге, которая и без того сделала невозможное — потратила три часа своей жизни на то, чтобы пробежаться со мной по бесконечным рядам ширпотреба, сшитого максимум на сорок четвертый размер.