Катя Водянова - Теперь и у меня есть босс! [СИ]

— Очаровательная сеньорита, говорил ли я вам, насколько ненавижу это платье? С самого вчерашнего утра только и мечтаю, как сорву его и выброшу прямо к вашим ногам, чтобы дурацкая тряпка не мешала любоваться вашей красотой.

Он бессовестно подмигнул, а я неизвестно зачем плотнее сжала колени и подняла руки к шее.

— Ох, сеньор, мое сердце бьётся как кастаньеты от ваших слов, а разум мутнеет. Но разве прилично порядочной сеньорите испытывать такое до свадьбы? Я задавлю все воспоминания и чувства и буду смиренно ждать предложения. Хочу подарить цветок целомудрия законному мужу.

— Замётано, — равнодушно бросил он, на ходу поправляя сидение, зеркала и даже положение руля.

И что «замётано»? Он в самом деле собирается делать предложение? Но ведь я шутила! Или «замётано» означало, что он прекращает всякий флирт? За что только такие сложности бедной Славе?

Максим ехал очень уверенно, но не быстро. Возможно, тоже немного боялся после той, своей аварии, возможно, не хотел меня пугать. Но и со сломанными ногами и рукой Максим Болдин водил лучше Славы Гориной.

— И зачем было просить меня сесть за руль, если и сам мог?

Он улыбнулся и даже успел легонько хлопнуть меня по колену.

— Чтобы ты оценила, насколько здорово ездить на «чайке». К тому же очень удобно решать всякие дела в дороге. Бруньский, буквально вчера я понял, что решительно не хочу отпускать тебя к другим секси-боссам и в целом жить без тебя.

И ещё одна улыбка. До встречи с шефом мне казалось, что так заразительно и искренне могут улыбаться только дети. Но у Максима получалось. И вообще он весь такой…

Я демонстративно откинулась на сидении, вытянула ноги вперед и развернула свою страницу в социальных сетях. Ехать и одновременно отдыхать оказалось очень здорово. А ещё Максим по пути рассказал, что вчера ноосфера всё-таки откликнулась на его запрос, и сразу несколько девушек сбросили адрес экстрасенса-биоэнергетика Клавдии. Именно она отправляла клиенток на могилу Шиши, а те, в свою очередь, пугали Никитишну.

Пока я спала и бродила по больнице, Максим уже успел списаться с Клавдией и договориться о встрече. «Офис» ее располагался на первом этаже старого, еще дореволюционного дома. Такого трехэтажного, с высокими потолками, толстыми стенами и лепниной на фасаде. «Здание с энергетикой», как говорила бабушка. Зато без пандусов и прочих радостей доступной среды. Я хотела сходить туда одна, но Максим уперся и требовал вытащить ему костыли.

— Сама справлюсь, это не сложно!

Шесть ступеней здесь и двенадцать — в самом подъезде. Невероятно много для того, кто только-только учится ходить заново. А коляску с шефом я никогда не затащу так высоко. Он же сам может упасть и снова очутиться в травматологии.

— Не справишься, — отрезал он. — Это не парочка запутавшихся супругов, а профессиональный биоэнергетик. У тебя же совсем не тот вес и возраст, чтобы на равных разговаривать с Клавдией.

Я сложила руки на груди и оперлась о перила. В салоне костылей не было, а до багажника Максим сам не доберется. Некрасиво пользоваться его беспомощностью, но и так просто отметать мою помощь — тоже некрасиво.

— Бруньский! — он свесил ноги и тоже сложил руки. — Если ты все еще мой помощник — неси костыли, и считай это стажировкой. Если моя молоденькая капризная девушка — то, конечно, давай еще поскандалим, но учти — работу и личную жизнь я не смешиваю, так что…

Бессовестный! И с этим человеком я целовалась, ночевала в его квартире и почти влюбилась в его маму, как потенциальную свекровь! Мы еще минуту играли в гляделки, после чего Максим протянул пакет со спортивным костюмом и кивнул на заднее сидение. Я повздыхала и влезла, закрыла двери и начала переодеваться, порадовавшись, что стекла в «чайке» тонированные.

Максим тоже закрыл свою дверь и с кем-то списывался по планшету. Я то и дело смотрела в зеркало заднего вида, но он ни разу не поднял взгляд и не попытался подсмотреть. Конечно, какое ему дело до помощника или капризной девушки? Или просто ведет себя, как порядочный человек и не хочет смущать? Я запуталась, ужасно запуталась и совета спросить не у кого.

На восемнадцать ступеней мы потратили почти двадцать минут. Очень тяжело, когда не можешь ничем помочь, кроме лучей добра. Но Максим почти в два раза тяжелее, его я при всем желании не удержу.

Потом мы ещё полчаса сидели под дверью в кабинет экстрасенса-биоэнергетика, ожидая своей очереди. Посетителей как будто не было, только большая надпись на двери: «Не входить и не стучать, Клавдия сама вызовет вас в нужный момент». Наверное тогда, когда сойдется пасьянс или очистится поле «три в ряд». Даже при беглом осмотре я заметила темный глазок камеры на стене. Максим, кажется, совсем не обращал на это внимания: печатал что-то в планшете, просматривал ленту в соцсетях, читал отзывы на «Джона Кноу», затем влез на мою страницу, долго пялился на снимки в купальнике, особенно на тот, где видна родинка на бедре.

По легенде мы с ним вроде как брат и сестра, попавшие в сложную ситуацию, поэтому я не решилась говорить вслух, а написала сообщение:

«Очень стыдно такое делать, харрасментом попахивает!»

Он, не поднимая взгляд, ответил:

«Очень стыдно через плечо подглядывать, это тоже… попахивает! А родинку лучше бы онкологу показать, странная она и края неровные.»

«Надо было раньше говорить, я как раз полдня в клинике проторчала. И, кстати, мог бы и предупредить, что у Жанны именно там выкидыш случился!»

Я подкрепила обиду кучей разгневанных смайлов и стикеров.

«Мы тогда все перетрясли и не нашли подвоха. Бруньский, это обычная клиника, не самая плохая, я бы не стал шутить с твоим здоровьем. И так жалею, что втянуч в историю с проклятием. Кстати о запахе харрасмента!»

Он положил руку мне на плечо, обнял и притянул к себе, затем поцеловал в макушку и прошептал на ухо:

— Цыпленочек мой.

— «Черная Мамба!»

Вообще-то когда соглашалась надеть костюм, я представляла себя героиней боевика, а не цыпочкой, но Максим, кажется, считал по-другому:

— Маленькая, желтенькая и храбрая? Цыплюня-Бруня.

— Сима-Облигация, — буркнула я, но из подмышки шефа так и не вылезла. Очень оказалась удобной такая позиция. — Ангелина ещё. Ничего, я разузнаю и эту историю.

Почти сразу открылась дверь, будто сама собой, и тощая, обмотанная бусами и амулетами женщина с густо подведенными глазами пригласила меня внутрь. Провела по темному коридору, затем подтолкнула к ещё одной двери. За той горели несколько десятков свечей, висели ловушки для снов, африканские маски и прочая атрибутика, не сочетающаяся между собой, зато создающая определенную атмосферу.