Татьяна Богатырева - Бизон и Радуга

А вот уход Рейнбоу сейчас – вполне убедительным. Она увела своего супруга к компании леди и джентльменов постарше, с умным видом обсуждающих пейзаж ее супруга, вывешенный на видном месте.

– Для счастливого жениха ты слишком увлечен задницей этой пастушки, – поддел Джея один из приятелей Камиллы. – Смотри, Кэм передумает выходить за тебя.

Джей даже не сразу вспомнил, как зовут придурка. Кажется, Филипп. Или Уинстон. А, пофиг.

– Кэм, ты передумаешь? – с холодной насмешкой спросил Джей. – Если да, не затягивай. Джентльмены истомились в ожидании.

На мгновение повисла неловкая пауза. Такого демарша от Джея не ожидали. Никто, и меньше всех – Камилла. Она заледенела и окатила его презрением:

– Не беспокойся, дорогой, я сообщу тебе первому.

– Отлично, дорогая. Если что, я на связи. – Джей коснулся смартфона, чей контур угадывался сквозь ткань смокинга. – Развлекайся, ни в чем себе не отказывай.

Кивнув, он отошел от разъяренной Камиллы и ее компании. Вслед ему полетело возмущенное шипение подружек Кэм и пустые угрозы ее бывших-будущих-просто-размечтавшихся любовников.

Свинство? Да. Оно самое. Старшему Данишу об этом свинстве донесут в течение пяти минут, не более. А пока нужно сделать кое-что еще.

Он вел себя… как лорд. Чертов Малфой с головы до ног. Рядом с ним Красное море бы замерзло.

Я бы сбежала, если б могла. Чувствовать себя Золушкой, разносящей напитки на свадьбе принца – не предел моих мечтаний.

А Джей и был чертовым принцем. Я достаточно услышала, чтобы оценить масштаб собственной глупости. Джеймс Карлайл-младший, наследник одного из самых крупных состояний Британии, будущий граф. Такие как он женятся только на леди, причем не на всякой леди. Тут же – и порода, и объединение капиталов, и безусловное сходство взглядов на мир.

Мне даже убить леди Камиллу не хотелось. Не хотелось даже пролить ей на лавандовое платье красное вино. Скорее просто отойти в сторону, доработать этот чертов прием и уйти. Куда-нибудь.

Я думала, что должна объясниться с Джеем по поводу своего глупого поведения, да? Как же. Нужны ему мои объяснения. Вот прямо бегом нужны. Под его взглядом мне очень не хватало бабушкиной шали. Холодно. Наверное, примерно так себя ощущает говядина в витрине-холодильнике. Холодно и мерзко.

– Идем к тем джентльменам, Поль, – тихо позвала я, когда вокруг Джея и Камиллы начала образовываться толпа. – Тут бесперспективняк. Тебя способны оценить люди постарше.

– Скорее мою прелестную женушку, – так же тихо хмыкнул Киса. – У тебя в груди скоро дырка будет.

– Ничего, моя грудь привыкла еще с тех пор, как ты меня рисовал, – огрызнулась я.

– Я думаю, детка, мы с тобой – отличная пара. Куртизанка и художник, это же классика!

– Я поменяю имя на «Гала», когда твои картины будут стоить столько же, сколько картины Дали.

Киса рассмеялся, спустил руку на мое бедро и прижал меня к себе.

– Тебе идет электрик… хм… чулки… Мне нравятся чулки на тебе.

– Джентльмены хотят твои картины, а не смотреть, как ты лапаешь меня.

– Одно другому не мешает, – задумчиво протянул Киса, ощупывая пальцами кружевную резинку чулка. Сквозь шелк платья, разумеется. – А трусики лишние. Пойди и сними.

Я вспыхнула. Даже не знаю, от чего больше – от возмущения или от сладких воспоминаний. Когда-то… не так уж и давно… Всего-то с год назад – нам было хорошо вместе. Очень хорошо. Всего год назад я любила Кису. И побежала бы снимать трусики, горя от предвкушения. Мне не так-то часто обламывался хороший секс, чтобы отказываться.

То есть я считала его хорошим, пока не встретила Джея. Все познается в сравнении, не так ли? А Киса всегда возбуждается, когда им восхищаются и покупают его картины. Его прет не по-детски. И сейчас это пипец как некстати, потому что Джей…

Потому что Джей, да. Где-то рядом. С невестой. И ему плевать на меня. Он смотрел на меня, как на кусок неплохой говядины на прилавке. Прямо сейчас смотрит, я кожей ощущаю его взгляд. Или же я просто принимаю желаемое за действительное. У него невеста, и смотрит он на нее.

Черт! Надо перестать думать о Джее.

– Поль, это неприлично. Ты же сам говорил, в обществе следует вести себя…

– Шлюха из тебя выходит гораздо лучше, чем леди, – усмехнулся Киса и ущипнул меня за зад. – Не спорь, моя маленькая дорогая девочка. Я заплатил за тебя чертову прорву денег и хочу видеть тебя послушной. И готовой.

– Не заплатил, а дал взаймы.

– Маленькая сучка, – хрипло прошептал Киса, – я заплачу тебе. Пятьдесят тысяч за твои трусики. Бегом.

Я подняла на него неверящий взгляд. И поняла, что очень, очень многого не знала о своем муже. Он был возбужден до крайности. Таким я видела Кису, разве что когда он зажимал меня в туалете на своей первой московской выставке… Черт. А ведь были же моменты, были! И эта его ревность… Иногда мы очень жарко мирились после его заходов на фонарный столб. Может быть, для него это просто такая эротическая игра?

Черт. Черт! Если это игра – почему было не сказать мне об этом?! Зачем было меня бить и унижать? Извращенец чертов!

– Поль, не здесь, пожалуйста. Я не хочу.

– Я хочу. Не забывайся, детка.

В этом «не забывайся» так ясно прозвучало «ты от меня зависишь, и мне это нравится», что меня передернуло. От возбуждения не осталось и следа. А Киса это ощутил – и разозлился. Сузил глаза, раздул ноздри…

Но не успел ничего сказать.

– Вы гениальны, мистер Одоевски! – пропел совсем рядом нежный голосок.

Мы с Кисой синхронно обернулись с одинаково профессиональными улыбками. Вот только моя улыбка при виде леди стала куда искренней, а Кисина поднатянулась. Ибо леди была далеко не девицей. Скорее бабушкой. Моложавой, подтянутой, холеной и обвешанной бриллиантами бабулей лет так шестидесяти. То есть на вид около сорока, но если учесть достижения пластической хирургии и косметологии…

– Благодарю вас, миледи. – Киса склонился к протянутой ему холеной лапке.

– Можете звать меня Флор. Флоранс Гровер. – Сказано это было примерно как «королева датская», да наверняка как-то так примерно и было. – Я обожаю современное искусство, у меня весьма интересная коллекция.

Флор так улыбнулась Кисе, что слепой еж бы понял: очередным украшением ее коллекции будет именно он. Киса.

– Вы прекрасны, Флор, – с кошмарным акцентом сказал Киса, успевший оценить бриллианты, гонор и серьезность намерений леди. – Зовите меня Поль.

– Мы счастливы знакомству, Флор. – Я просияла улыбкой. – Поль не очень хорошо говорит по-английски…

– Пустяки! Настоящее искусство не признает границ. Я через два дня собираю небольшую вечеринку, только для истинных ценителей прекрасного. Буду рада видеть вас.