Эмма Скотт - Зажечь небеса [litres]

– Отем…

Уэстон стиснул зубы, зажмурился, и я поняла, что его тоже захлестывает волна. Его движения ускорились еще больше, дыхание стало прерывистым. Прежде он говорил мне, что, испытывая оргазм, ощущает его в своей груди.

Вожделение, которое он чувствовал теперь, было неразрывно связано с любовью ко мне, которая жила в его сердце. Наконец я обессилено упала на него, и какое-то время мы лежали неподвижно. Я прижималась щекой к его груди и слушала биение его сердца.

– Так хорошо, – пробормотала я. – Боже мой, как здорово…

– Этого достаточно?

Я приподняла голову и увидела, что он нахмурился, а взгляд его омрачен сомнениями.

– Сейчас всё хорошо, – проговорил он. – Но через несколько лет…

– И через несколько лет, и через несколько десятилетий я буду чувствовать то же самое. Ничего другого мне не нужно.

Уэстон погладил мои волосы.

– Я никогда не смогу, вернувшись с работы, взять тебя, прижав к стене. Перегнуть тебя через край кровати и…

– Достоинства секса возле стены слишком переоценивают. И, возможно, я не хочу, чтобы меня перегибали через край кровати.

– Когда ты это говоришь… – Его улыбка погасла. – Но может быть, настанет время, когда тебе захочется большего, чем то, что я могу тебе дать.

Я провела пальцем по его груди и принялась вычерчивать на ней замысловатые линии и завитушки.

– Никто не может дать мне того, что даешь ты. Сейчас я чувствую именно то, о чем всегда мечтала, нет, даже больше, чем я когда-либо могла представить.

– Я тебя люблю, – сказал Уэстон, сжал мое лицо в ладонях и поцеловал меня. – Я так тебя люблю, черт возьми.

– И я тебя люблю, – прошептала я. – И мне нравится всё это – лежать с тобой в одной постели, болтать и целоваться. Это для меня так же важно, как секс, а может, даже важнее.

– Везет тебе, – хмыкнул Уэстон. – У меня отлично получается лежать в постели.

– У тебя отлично получается многое. Расскажи, как прошла гонка.

– Четвертое место, – проворчал он, пожимая плечами.

– Четвертое? – Я схватила его за руку. – Уэстон, это же замечательно. Ведь ты участвовал впервые! Почему ты мне сразу не сказал?

– Это неважно. Мне просто понравилось быть там. И Коннор пришел. – Уэстон просиял. – Это ведь твоих рук дело.

– Я просто сказала, что ты там будешь, а дальше его уже было не удержать.

Уэстон не ответил, но я видела: он глубоко тронут.

– На обратном пути мне позвонил Пол, – признался он, немного помолчав. – Хочет собрать всех на ужин в Бостоне на день рождения Ма. Подозреваю, он собирается просить ее руки.

– Это чудесно, – воскликнула я. – Он замечательный человек и так хорошо относится к твоей маме. – Я погладила Уэстона по щеке. – Разве это не к лучшему?

Уэстон кивнул и тоже погладил меня по щеке.

– Согласен. Но сначала мне кое-что нужно сделать. – Ладонь у него была мозолистой и шершавой, но прикосновение – очень нежным. – Пойдешь со мной?

– Куда угодно, – ответила я. – Куда направимся?

Взгляд Уэстона стал напряженным.

– Домой.

Судя по виду за окнами такси, Уоборн, расположенный в штате Массачусетс, был очень милым городком: здания в колониальном стиле, окруженные парками и красивыми лесами. Уэстон крепче сжал мою руку, когда такси свернуло с шоссе на городскую улицу, на которой было меньше зелени, и стояли обшитые досками домики.

– Это здесь? – спросил водитель.

Уэстон кивнул.

– Ага. Здесь.

– Вас подождать?

– Нет, спасибо, не нужно.

Я вышла из машины, а Уэстон перебрался в инвалидное кресло. На улице было тихо и безлюдно.

– Который? – спросила я.

Уэстон указал на маленький синий дом с белой крышей, стоявший в самом конце заканчивавшейся тупиком улицы. Хрипло вздохнув, Уэстон начал крутить колеса, и я пошла за ним.

– Всё кажется таким маленьким, – заметил он, – когда мы добрались до конца улицы. – Я не был здесь с тех пор, как нам пришлось переехать. – Он помрачнел, стал задумчивым.

– В детстве всё вокруг кажется больше, чем есть на самом деле.

– Вот тут, – сказал Уэстон, подъезжая к краю тротуара. Здесь стояла машина, прямо напротив дома, а потом он сел за руль и уехал. Ма кричала ему вслед и плакала.

Его бостонский акцент зазвучал отчетливее.

– А этот урод не остановился. Я гнался за ним. Он не мог не видеть меня в зеркало заднего вида и всё равно не остановился.

У него в глазах заблестели слезы. Я ждала, что он нахмурится и поскорее вытрет их, но Уэстон не стал этого делать.

– Он не остановился, черт побери. – В его хриплом голосе звучали злость и боль. – Уехал. Бросил Ма. Бросил ее ни с чем. И бросил нас, бросил своих детей… Проклятие. А самое худшее… Я… – Он покачал головой, борясь с собой. – Я до сих пор его люблю. Надеюсь, он горит в аду, но я по-прежнему его люблю.

Его голос сорвался, плечи задрожали. Он оперся локтем о колесо инвалидного кресла и прикрыл глаза ладонью. Не выдержав, я наклонилась и, как могла, обняла его. Уэстон прижался лбом к моему плечу, его слезы промочили рукав моего кардигана. Он плакал отчаянно, а я его обнимала. Его боль сжигала меня дотла, но я чувствовала: это – начало исцеления. Рана, гнившая столько лет, наконец-то очищена.

– Прости, – прошептал он, утыкаясь лицом мне в плечо. – Не слишком веселая получилась поездка.

Я обошла кресло и села к Уэстону на колени, обняла его крепче и заглянула в глаза.

– Это лучшая поездка в моей жизни.

– Почему?

– Возможно, ты удивишься, узнав, что я безнадежный романтик.

– Это ты-то? Да ладно!

– С самого детства я мечтала, что однажды встречу своего человека. Того самого. Я фантазировала о том, какой будет наша встреча, и в этих мечтах не было ни свадебного платья, ни за́мков, ни рыцарей в сияющих доспехах. Вместо этого я представляла, как покажу своему человеку нашу ферму в Небраске. Я хотела познакомить его со своей семьей, чтобы он увидел место, в котором я родилась. А взамен он показал бы мне место, в котором вырос он, чтобы я могла лучше его понять. Мы с ним понимали бы друг друга с полуслова, и это была бы самая настоящая любовь. – Я пожала плечами и погладила Уэстона по щеке. – И вот мы здесь.

– И вот мы здесь, – повторил он.

Он поглядел на старый дом, на пустую улицу, и по его щеке скатилась последняя слеза.

Я улыбнулась.

Наконец-то Уэстон, моя любовь, стал настоящим.

Мы приехали в Бостон, зарегистрировались в отеле «Интерконтиненталь» и заселились в номер с видом на залив. На сегодняшний вечер Пол зарезервировал столик в ресторане «Мьель». Я переоделся в темно-серый костюм, а Отем надела темно-зеленое платье.

– Ты прекрасна, – сказал я, судорожно затягивая узел галстука.

– А ты нервничаешь. – Отем наклонилась и поправила мне галстук. – Думаешь, Пол сегодня действительно сделает твоей маме предложение?