Оксана Резникова - Королева вестерна

— Генри, проходи, куда тебя посадить? Чем угостить? Это невероятно, что ты здесь, без предупреждения… Я бы встретила тебя. Вдруг тебя бы узнали? Не могу ручаться за твоих российских поклонников, и сдается мне, легко ты от них бы не отделался.

Он в кепке с козырьком и с отращенной бородой, эдакий канадский дровосек. Конспиратор, мой ненаглядный. Рядом апатичный Рой, из пасти которого торчит большой букет розовых тюльпанов.

— Это тебе! — весело говорит Генри, выдергивая из пасти пса букет, — спасибо, дружище, что подержал. — Я заметил, что ваши мужчины идут по городу с цветами и очень удивился этому, но потом вспомнил, что сегодня Женский день. Решил сделать тебе приятное.

— Очень мило с твоей стороны, — принимаю букет и вдыхаю весенний аромат тюльпанов.

— И я не боюсь твоих соотечественников, — улыбается мистер Гаррисон, — Мне ничего не стоит сфотографироваться с ними и дать автографы. Даже приятно, что на Родине моей дорогой Хелен меня знают и любят.

— Тогда тебе еще предстоит увидеть русскую любовь.

— Я уже ее видел, — говорит он, тянется к моей рубашке, расстегивает пару пуговиц и проверяет татуировку — на месте.

Я улыбаюсь и обнимаю его крепко-крепко. Как же я скучала, если бы ты знал! Подросшая за два с половиной месяца Ника с обожанием глазеет на невозмутительного как всегда Роя.

— Проходите! Что мы стоим в тесной прихожей?

— Я читал советы иностранцам, которые решили посетить Россию, и там написано: при входе в русское жилье обязательно снимите обувь, — рассказывает мистер Гаррисон, разуваясь.

— О Господи, не читай больше подобный бред. В моей квартире ты можешь вести себя так, как привык.

— Кстати, Рою тоже нужно вымыть лапы.

— У меня здесь не стерильная операционная. Чувствуйте себя, как дома.

Спустя час накормленные Генри и Рой оккупировали диван в гостиной. Я прилегла рядом и обняла своего мужчину. Поймала себя на мысли, что могу любоваться им бесконечно и с любого ракурса. Он одинаково красив хоть сбоку, хоть сверху, и даже с Космоса можно увидеть его выразительное лицо.

— Я рада, что ты здесь. Мне было так одиноко. Никак не могу привыкнуть к Москве, вроде ж родина моя, а все равно грустно здесь. Может, потому что ты был далеко.

— Хелен, я прилетел за тобой. Поедешь со мной в Соединенное Королевство? Только хочу сказать тебе сразу: со мной будет сложно, я буду постоянно в разъездах, на съемках. Ты сможешь так жить?

— Генри…

— Прежде чем отказывать мне, прошу, подумай. Я не тороплю тебя с ответом. Только тебе придется выйти за меня замуж, — приподнял он обе брови вверх. — И никакого брачного договора — я обещаю!

— Господи, Генри, это самое романтичное предложение руки и сердца, которое я когда-либо слышала. Требую дать твоим бровям «Оскар».

Мистер Гаррисон заулыбался и ткнулся губами в мою шею.

— Прости, я не романтик, ты же знаешь. Мы с Роем пробудем здесь неделю, а потом улетим вместе с тобой и Никой в Англию.

— Чем я буду там заниматься? — вырывается у меня, — у меня здесь фонд. А там что?

— Ты можешь управлять средствами фонда прямо из Англии. Это не проблема. И потом, Британской киноиндустрии требуются хорошие сценаристы фильмов, можешь писать вестерны — на них всегда хороший спрос. У тебя уже есть положительный опыт, и можно попробовать выйти на новый уровень работы. Подумай об этом, Хелен, — он ласково проводит рукой по моей шее и целует за ухом. Тянусь к его губам и слегка прикусываю их. Невинные игры перешли в более серьезные моменты, и я, отстранившись, шепчу:

— Генри, у меня есть спальня.

— Ооо, да здесь у тебя покруче квартира, чем в Санта-Монике.

— Это Россия, мистер Гаррисон. Здесь я могу себе позволить шикарные апартаменты, — смеюсь я.

Мы перебираемся в спальню, оставляя наших четвероногих друзей наедине. Спустя несколько часов безумства, к нам в дверь поскреблись собачьи когти.

— Собакам скучно, пора выходить, — улыбаюсь я, глядя на красивое лицо разомлевшего мистера Гаррисона. Он обнимает меня руками и ногами, словно давая понять, что никому не отдаст, и я всецело принадлежу ему. Не смотря на подозрительный хруст своих костей, я была не против такого собственничества.

— Давай хотя бы их впустим? — полупридушенно пищу я.

Генри кивает, не раскрывая глаз, и отпускает меня из железных объятий. Я грациозно встаю с постели, подхожу на цыпочках к двери и толкаю ее. Оборачиваюсь и вижу открытый глаз мистера Гаррисона.

— Подглядываешь за мной? — погрозила ему пальцем.

— Не смог удержаться от того, чтобы еще раз посмотреть на твою аппетитную фигуру.

Я смущаюсь и ныряю обратно в постель, зарываясь под одеяло. Сильная рука Генри тут же подминает меня под себя. В комнату, мягко ступая лапами, осторожно заходят собаки. Ника ложится у кровати с моей стороны, а Рой располагается возле хозяина.

Это была одна из самых теплых и уютных моих ночей в Москве.

На следующее утро на правах хозяйки я предложила мистеру Гаррисону несколько прогулок по городу, но он вежливо отказался. А вот на торжественное открытие моего фонда помощи он вызвался сопровождать меня по собственной инициативе.

— Там будет пресса, — закусываю губу, — они растрезвонят о нас на всю страну.

— Пусть. Это благородное дело. Хочу быть рядом с тобой в такой ответственный момент, — сжимает мою руку и целует пальцы мой любимый мужчина, — я тобой горжусь, Хелен.

Мне отрадно это слышать. Волнуюсь до безумия, но надежность, которой так веет от Генри, меня успокаивает. Я много думала о том, как назову свой благотворительный фонд, и остановилась на «Помоги мне», в английском варианте — «Save me». По-моему, неплохо, особенно, если фонд будет международным.

Генри выглядит безупречно. Смокинг, белая рубашка, галстук, дорогие часы и жемчужная улыбка. От «канадской» бороды он избавился, и теперь я могла любоваться на его точеный гладкий подбородок, с ямочкой посередине. Чтобы соответствовать такому красавцу, разоряюсь на дорогое сногсшибательное красное платье. Вот, теперь ему не стыдно будет показаться со мной на людях. Завершаю образ крупными локонами и красной помадой, надеваю кое-что из золотых украшений, а вообще лишняя помпезность здесь ни к чему! Мы идем не на красную ковровую дорожку Голливуда, а всего лишь открываем фонд помощи инвалидам.

Я арендовала помещение и наняла штат сотрудников, состоящий всего из двух человек — бухгалтера и делопроизводителя. Думала, буду сама здесь управлять, но в связи с последними событиями, все меняется. Придется брать еще одного ответственного человека.

В сопровождении Генри Гаррисона я вхожу туда, где меня ждет небольшая группа людей. Они как по команде раскрыли рты, когда увидели, кто сюда пожаловал. И я их не винила, так как прекрасно понимала, что чувствуют сейчас эти люди. Генри шикарно и доброжелательно всем улыбался. Репортеры первые пришли в себя и защелкали затворами своих фотоаппаратов — скучное мероприятие неожиданно приобрело для них возможность добыть ценный материал для своей редакции. Я толкнула заготовленную заранее речь, и с официальной частью было покончено. Далее следовал фуршет, и все происходящее на нем вызывало у меня улыбку. Дамы, то бишь мой бухгалтер и секретарша не отходили от моего мистера Гаррисона, зазывно ему улыбались, просили автографы и хвалили его актерское мастерство напропалую. О том, с какой целью мы здесь собрались, было напрочь забыто. Журналисты атаковали Генри, и мне пришлось буквально вырывать его из их цепких лап.