Медина Мирай - Река моих сожалений [litres]

– Давай поедем в Айдахо вдвоем?

Звезды разной величины любили побаловать себя уютным ранчо в благоприятном штате, но я и подумать не мог, что Кристиана Кавилла из тысячи городов в десятках штатов привлечет именно северо-западный лесной городок Куския, что находился у самой кромки реки Клируотер.

Нам с Колдером понадобилось сделать несколько пересадок, прежде чем добраться до этой тихой обители, где не было ни верениц машин, ни шума, ни бесконечных разговоров, ни загрязненного парами и человеческим негативом воздуха, ни богатства, граничащего с бедностью. Лишь усыпанные тысячами деревьев холмы, молодые олени, что носились по их желтым верхушкам, около сотни маленьких разноцветных домиков у реки, чаще всего не огороженных даже деревянным забором до колен.

Здесь не было ни преступности, ни грязных клубов, ни наркотиков. Крохотный рай, в котором с непривычки теряешься и не понимаешь, чем же себя развлечь. Обыденные здесь вещи, поведение и взгляды для меня, избалованного извращенным обществом обеспеченной темной стороны Лос-Анджелеса, были неприемлемы и дики, и я отчетливо понял, что не смогу подружиться с местными жителями.

Впрочем, мне это было и не нужно. Я не собирался задерживаться здесь, и дело было не только в тающем банковском счете.

Жизнь в Кускии должна была стать лечением от депрессии, но, зайдя в светлый, полностью отделанный деревом дом Кристиана, я понял, что лечение все это время было рядом. Вот оно, заходит вслед за мной и с восхищенной улыбкой оглядывает коридор, ставит чемоданы и, совсем позабыв о смене обуви, заходит в гостиную в пыльных и нашпигованных травой кедах. Затем, опомнившись, он возвращается и переобувается, а я все это время стою на месте, тихо наблюдаю, чувствуя, как сердце, болезненно покалывая, теплеет, а значит, лечится, будто кто-то, взяв его в одну теплую руку, второй зашивает проколотую смертью Ганна дыру.

И дивные, непривычные виды города и того, что находилось за его пределами, постепенно меняли взгляд на высокие многоэтажные жилые дома, офисы, бутики, улицы. И чистейший воздух, от которого я поначалу задыхался, оказывал влияние на скорое лечение.

Но разве было бы оно столь скорым, будь я в этом просторном доме без Колдера? Разве казалась бы природа этих мест мне такой же чарующей? Нет, увидев ее, я поразился бы ее чистоте и красоте лишь на секунды, но уже следующие запечатленные снимки в голове отправились бы в папку «просмотрено», и больше я к ним не возвращался бы.

А разве был бы мне приятен этот светлый дом с его оригинальными картинами и шкафами, доверху набитыми книгами разных времен; каменными люстрами и стилизованными под старинные пластиковыми балками; просторными комнатами без лишней мебели; кухней, выходящей на веранду с видом на реку? Нет, я сказал бы себе: «Уже видел».

Но когда Колдер зашел сюда, дом превратился в самый красивый и дорогой из всех, в которых я бывал. И ценный не по своей стоимости, а по значимости и близости сердцу.

Я тонул в блаженстве от предвкушения наших тихих совместных вечеров на веранде. Шерстяной плед, пар горячего какао, обожженные кружкой пальцы, теплый свет уличного фонаря, охватывающего лишь наши фигуры да колыхающуюся траву возле ступенек. И больше ничего, словно мира вокруг не существует, хотя уже завтра, с первыми лучами солнца, домики Кускии скинут с себя ночной покров, сменив его на дневной. И мы снова будем чувствовать себя лишь одними из миллиардов.

Жаль, что это были всего лишь фантазии. Пока я занимался размышлениями, Колдер успел переодеться в футболку и свободные джинсы. Он был подозрительно молчалив, изредка ахая и охая при виде интересных штук вроде странной деревянной вывески над плитой с выжженным фигурным текстом Potato room, на которую он пялился.

– Тебе здесь нравится? – Я снял кожаную бежевую куртку и повесил ее на спинку стула.

– Еще бы, – ответил он тихо и выглянул на веранду. Все точно как в моих фантазиях: вид на реку и столб, который вечером озарит наш домик. О Кристиан, знаю, что он твой, но, пока мы с Колдером здесь, я с неохотой думаю об этом доме как о чужом. Я пробыл на этом ранчо не больше двадцати минут, но уже ощущал, словно прожил здесь всю жизнь. Вместе с Колдером.

– Чур, комната с видом на лес моя. – Я схватил куртку и бросился на второй этаж.

– Тогда комната с видом на реку будет моей.

Стоило мне зайти в комнату, выглянуть в окно, окинуть лес восхищенным взглядом и глубоко вдохнуть природный воздух, как радостные и будоражащие воображение впечатления растворились в горьком ожидании дневной рутины. Меня уже звали вещи в чемодане.

Что-то на кухне внизу загрохотало. Судя по металлическому лязгу, это была кастрюля. Я непроизвольно улыбнулся неуклюжести Колдера, уронившего посуду.

Блуждающий взгляд по ничем не примечательной комнате скользнул к белоснежной постели, которую ночью я буду делить с холодной пустотой.

И снова грохот на кухне. Боже, Колдер никогда не брал в руки посуду? Он же вроде умеет готовить. Не удивлюсь, если это такая же тайна, как и его прошлое.

Я подпустил его к себе ближе, чем он подпустил меня к себе. Он даже не принял мой робкий поцелуй, не преследовавший ни привычную похоть, ни страсть. Я не мог себе ответить, почему сделал это, почему вдруг совершил то, чего всегда боялся. Вот так легко, лишь слегка наклонившись.

Но этот поцелуй, казалось, и не сблизил нас, и не оттолкнул друг от друга. Он лишь потуже связал нити на наших запястьях, давая понять, что, если настанет время расставания, так просто мы друг от друга не отвяжемся.

Невидимое расстояние, что было между нами, съедало остатки крохотной надежды сблизиться с ним. Боже, и когда же она зародилась?

Я не знал, о чем думал Колдер, чего добивался и какие выводы сделал после нашего, столь много значимого для меня контакта. Его беспечное выражение лица вызывало у меня и детскую радость, и досаду.

– Питер, иди сюда! – позвал он так, словно в доме был кто-то еще.

Я переоделся в футболку, толстовку с джинсами и спустился к нему. Он увлеченно читал старую кулинарную книгу, посуда на любой вкус смотрела на него с кухонного стола, а языки пламени включенной плиты едва не облизывали бумажное полотенце.

– Собрался готовить?

– Да, – он вручил мне книгу, – но для начала схожу в магазин.

На обложке сборника рецептов красовались тарелка с картошкой фри и название в ретростиле: «50 блюд из картошки».

– Ты серьезно? – Я открыл содержание книги и зачитал: – Картофельный салат «Ранчо», картофель фри, картофель хэш-браун с яичницей и овощной сальсой, картофельное пюре, пот-пай с картошкой и мясом, картофель под пикантным соусом… – Я поднял взгляд на Колдера. – Все это звучит аппетитно, но… это ведь все из картошки.