Дора Коуст - Однажды ты не ответишь

Причем мама действительно смотрелась грозно и как-то угрожающе, даже на фоне Антуана. Маленькая ростом, она была несколько полновата, но это ни в коем разе ее не портило. Наоборот, глядя на нее, так сразу и не скажешь, что за меня она готова порвать кого угодно. Но что-то такое — какая-то невидимая сила исходила от нее, толсто намекая на тонкие обстоятельства. И вот я знала, видела по ее лицу, по ее реакции, что мой выбор ей очень даже понравился, но пока не проверит, пока не убедится — не успокоится.

— Так. Я все поняла, — заявила она чересчур спокойно, снова обращаясь к Антуану, которому я так и не дала ничего сказать. Стеснялась немного маминого напора. Мне хотелось оградить его от своей родительницы, хоть я и понимала, что это неправильно. — У вас брак по расчёту, верно? Я слышала, что многие девушки заключают такой брак, чтобы получить гражданство. Вы женитесь на ней из-за выгоды? Что она пообещала вам взамен гражданства?

Таких больших глаз у мужчины я не видела еще ни разу. Одна его бровь медленно, но верно поползла наверх, выказывая удивление. Ну да, ну да… Если бы я хотела от него гражданство, мне бы еще и приплатить сверху пришлось.

— Мадам… — начал было Антуан.

— Мадмуазель! — тут же исправила его родительница, но мужчина не растерялся.

Наоборот, он широко улыбнулся так, что мне вот этот оскал вообще не понравился.

— Мама, — провозгласил этот засранец, приподнимая ее руку до уровня своих губ. Короткое прикосновение к тыльной стороне ладони — едва-едва, — и он продолжает свою речь: — Я понимаю, что Ульяна еще молода, и со всей ответственностью заявляю: моего опыта хватит на нас обоих. Наше решение вступить в брак действительно выглядит несколько поспешным, но поверьте, наше желание искреннее и осознанное. Ваша дочь — та, кого я так долго искал, и я лично придушу любого, кто попытается помешать нам быть вместе. Для меня Ульяна уже член моей семьи, часть моей души, а за своих девочек я зубами загрызу.

Мама стояла, не шелохнувшись. Мне кажется, она зависла еще на первом слове, но вот глаза ее сузились, а я вдруг поняла, что напольные вазы неизвестно какого века надо было прятать заранее. Просто если я в нашей семье была очень неловкой и имела подтвержденный статус тридцати трех несчастий, то мама — безусловно меткой.

— Мам… — уже хотела я вмешаться, но Антуан перед ее взглядом не робел. Наоборот, как-то очень даже плавно перетек ко мне, чтобы я оказалась за его спиной, и взял за руку, слегка сжав мои пальцы.

— А молодец, мужик, — вдруг улыбнувшись, хлопнула она его по плечу так, что мой бывший начальник от неожиданности ойкнул. Еще бы не ойкнул. У мамы рука всегда была тяжелая. — Так и нужно. Если твое, значит, никому никогда не отдавай. Молодец.

Антуан заметно расслабился. Даже его плечи разом как-то перестали быть напряженными, тогда как я пока еще оставалась начеку.

— Но исхудала! — грозно заметила мама.

— Исправим, — мигом отозвался он.

— И платье! — решила она настоять на своем.

— Не положено. В мэрии у нас только расписываются. Кстати, мы уже опаздываем… — нахмурился мужчина, обернувшись ко мне. Правда, уже через секунду на его лице расцвела теплая улыбка, от которой сердце вспорхнуло, затрепетало. — Ангел мой, ты готова?

«Всегда», — хотелось ответить мне, но я видела, что мама высказала еще не все. Она как раз открывала рот, чтобы добавить очередное недовольство, когда с лестницы раздалось по-детски наивное и… ДО НЕВОЗМОЖНОСТИ ХИТРОЕ:

— Ой, здравствуйте! А вы моя бабушка, да?

Все, маму можно было выносить.

Это был чертовски долгий день. В мэрии нас расписали довольно-таки быстро. Мы приехали еще до открытия, а потому двери в этом представительстве ада на земле распахивали специально для нас. Была удивлена такой поспешностью и конспирацией. Нашими свидетелями стали Люк — водитель Антуана — и его супруга, которую лично я видела впервые.

Маме же вместе с Адель и ее нянечкой пришлось остаться в машине. Именно они нас и поздравляли, когда мы вышли на улицу. Все еще не понимала, не осознавала, что теперь являюсь замужней дамой, однако это утро не обошлось и без нежданных гостей. Темный джип остановился на парковке рядом с мэрией как раз в тот момент, когда Антуан забирал у меня из рук ворох цветов. Мой супруг изменился в лице — едва уловимо, но я заметила серую тень, что засела на заостренных скулах, проявилась в хищном взгляде.

— Утро доброе. А что же вы это так втихомолку? И не сказали ничего. Я к тебе по делам заехал, а обслуга говорит, что ты женишься, — подошел к нам Андрэ Морель.

Сегодня он был без дочери, но зато с букетом цветов в руках. После скандала мужчина выглядел невозмутимо и даже благодушно. Правда, это не отменяло того факта, что Антуан не был рад его видеть — это так прямо читалось на его лице.

— Да мы, собственно, никого и не оповещали, — произнес мой супруг холодно, пока я получала еще один увесистый букет. Хорошо, что не букетом.

— Ладно. Я вижу, что ты не рад меня видеть. Поздравляю вас обоих. Пусть жизнь ваша будет счастливой и долгой, — усмехнулся месье Морель. — На празднество-то позовешь?

Антуан не ответил. В зловещем молчании он помог мне усесться в автомобиль, но и позже решил проигнорировать компаньона. Когда мы уезжали, месье Морель так и продолжал стоять посреди парковки у мэрии, изображая не меньше чем статую. Его взгляд мне не нравился, но супруг мигом перетянул все мое внимание на себя, целуя сначала нежно и мягко, а чуть позже — страстно, с напором. Жаль только, что дорога закончилась слишком быстро.

Наверное, это можно было назвать праздничным обедом, хотя время и не соответствовало действительности. Когда мы вернулись домой, Антуан предложил мне переодеться в платье, но, увидев мой щенячий взгляд, пожалел и сдался на милость победителя. Белоснежное бальное платье так и осталось лежать на кровати, тогда как супруг мой, можно сказать, помог мне переодеться в золотое — вполне себе вечернее.

Руки Антуана самым бессовестным образом прошлись по всей завоеванной территории, проверили все укромные места, но, как бы сильно он ни хотел доказать мне, что я принадлежу ему, внизу за столом нас уже ждали.

— Антуан… — позвала я его, когда он уже собирался выйти из моей комнаты.

— Да, ангел мой?

Обернувшись, мужчина недвусмысленно прошелся взглядом по моим ногам, телу, чтобы закономерно остановиться в районе прищуренных глаз.

— А мы ведь теперь женаты.

Не знаю, какого ответа я ждала на это непоколебимое утверждение. Просто до сих пор не могла принять этот факт. Ничего ведь не изменилось. Все то же самое, только я уже мадам Броссар…

Которая совершенно не знает ни своих прав, ни своих обязанностей. Вот бы сейчас кто-нибудь дал мне договор, где все четко, по пунктам, с расшифровкой.