Дора Коуст - Однажды ты не ответишь

Чуть не упав прямо посреди дороги, она вдруг осознала, что Антуан не остановится. Уйдет. Причины не важны, но он уйдет. Просто исчезнет из ее жизни, словно в это утро и не появлялся недалеко от их офиса.

— Антуан, если ты не остановишься, я убью себя! — отчаянно прокричала она из последних сил, ощущая, как срывает горло.

Машины сигналили, объезжали девушку, не давая Брису и охране добраться до одной сумасшедшей, а она на пару с безумием ставила запятые, стреляя в воздух, перезаряжая пистолет и приставляя дуло к виску.

И он остановился. Обернулся, чтобы уподобиться статуе, а Ульяна так и шла вперед, абсолютно не переживая, что автомобили могут ее сбить. Так и шла, угрожая смертью себе, и чем ближе подходила, тем больше убеждалась в том, что действительно видит Антуана.

Не могла произнести ни слова. Выронив пистолет прямо на землю, прикасалась дрожащими пальцами к его обезображенному лицу, к груди, что была затянута в черное пальто.

— Это ты, это ты… — едва шептала, голос отказывал.

— Я, я, — с болью ответил Антуан, растирая пальцами ее слезы. — Чего же ты творишь, ангел мой? Я ведь сказал все отдать, дурочка. Ты просто должна была отдать, и все это закончилось бы.

Они ждали. Полицейские, что давно работали с Антуаном, ждали именно эту партию наркотиков, чтобы поймать его компаньонов, тогда как Ульяна, погрязшая в горе, осталась бы не при чем. Изначальный план был перекроен кардинально. Месье Броссар полностью вычеркнул из него участие своей супруги. Она должна была послушаться его, просто отдать им бизнес. Он не мог даже косвенно ставить ее под удар. Не пережил бы, если бы с ней что-то случилось, но эта невозможная девчонка перевернула все с ног на голову. Да еще и Брис влез, от которого он все это время скрывал происходящее. Месье Руссель оказался настоящим другом, но последствия…

Антуан очнулся только вчера вечером. Пропустил все на свете, пока лежал под аппаратами. Никто не предполагал, что Морель и Фуко начнут действовать так быстро, а потому полицейские, которые занимались его делом, не были готовы к удару. Мужчина действительно находился в горящем автомобиле. Полицейские приехали на место аварии спустя несколько секунд после столкновения и успели вытащить его, но ожоги на теле заживут еще нескоро, как и останутся с ним последствия сотрясения.

Думал ли он, что Ульяна влезет во все это и окунется в это дерьмо с головой? Нет, не думал. В своих мыслях он рассчитывал на ее благоразумие, а еще — на удар, который едва ли даст ей заниматься компанией. Он еще помнил, как долго оплакивал жену и не мог работать почти месяц, но это он. Ульяна оказалась совсем другой — сильной, смелой, справедливой, бесстрашной.

Удаленно через полицейских он следил за каждым ее шагом, психовал, злился, порывался уйти с тех самых пор как пришел в себя. Ему еще нельзя было вставать, ему не разрешали ходить даже по палате, что охранялась 24 часа в сутки, но сегодня он сбежал. Просто хотел посмотреть на нее, убедиться, что с ней все хорошо, полюбоваться издали на эту маленькую сильную женщину, что все взяла в свои нежные руки.

Даже не рассчитывал, что она узнает его издали. Так боялся, что она увидит его, испугается, ужаснется ожогов и разлюбит. Сейчас был противен даже себе, хоть раны и затягивались. Шрамы останутся, и он действительно боялся, что она не захочет жить с уродом. Хотел подождать еще немного, прежде чем показаться ей. Прежде чем увидеть разочарование в ее глазах, но она удивила еще раз.

Смотрела на него с любовью, с болью, с отчаянием. С нежностью гладила его заживающие раны на лице и улыбалась сквозь слезы. Крепко прижималась и никак не могла успокоиться. Трогала его руки, его плечи, лицо и грудь, словно не верила, что это действительно он.

— Люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, — сжимал Антуан ее в объятиях, а Ульяна бессовестно падала в обморок, потому что батарейка окончательно сдохла.

И она знала, что рядом с ним она может позволить себе проспать сутки напролет, а то и двое. Потому что он был ее скалой. Той скалой, что не дано разрушить никому, пока он знает, за что сражается, за кого сражается. За них с Адель.

Эта хитрая девочка, кстати, прекрасно знала, что ее папа не умер. Все твердила и твердила об этом Ульяне, но девушка лишь светло улыбалась в ответ и кивала, не воспринимая ее слова всерьез. А зря, потому что Адель точно знала: папа их никогда не оставит. Он ведь любит. Любит больше жизни.

— Ох ты ж, ежики колючие! — воскликнула Адель, наконец-то увидев свою сестренку.

Маленький сверток лежал вместе с Ульяной на постели, но прикасаться к нему было страшно. Большие глазки испуганно смотрели на разноцветные шарики и пытались сфокусировать на них взгляд, пока новоиспеченная мамочка получала от мужа букет цветов. И ведь не могли подождать до утра — неугомонные люди. Ну конечно, они ждали ее появления целых девять месяцев. Девять месяцев Ульяниных мучений.

— Адель, не выражайся! — строго одернул девочку Антуан, а Ульяна так сильно была рада его видеть. Никогда, никогда больше она не хотела испытывать те мучения, что длились больше пятнадцати часов. Безумно не хватало супруга рядом, его нежности, его любви, но Антуана к ней не пускали, переживая, что в любую минуту роды могут обернуться кесаревым. — Ну что, мой ангел? Ты уже готова повторить этот подвиг? — поцеловал он ее веки, слегка прикасаясь и к присушенным губам.

И вот как отказать, когда на тебя смотрят с такой щемящей нежностью? И вот как отказать, когда любовь сильнее любых преград, сильнее мучений и проблем?

Никак, потому что ради него Ульяна была готова на что угодно. Никак, потому что замок бессмертного герцога был слишком велик для них четверых. Никак, потому что Адель хотела еще и братика…

Никак, потому что в их сердцах навечно поселилась любовь.

«Клянусь, мой ангел. Клянусь любить тебя вечно…»

Конец