Вета Сашина - Тепло его объятий

– Вижу, вижу. И меня беспокоит твое состояние. Ведь ты сделала меня самым счастливым мужчиной на свете.

– Это, конечно, важно, – согласилась Римма. – Но хотелось бы сделать что-то еще.

– Что ж, у тебя вполне достаточно времени, чтобы создать, например, собственную империю, – улыбнулся Глеб. – И я готов тебе помочь.

– Я согласна даже на небольшой бизнес, – тряхнула светлыми локонами Римма. – В моем возрасте стыдно быть наемным работником.

– Ты серьезно? – Глеб задорно рассмеялся. – Вот уж не думал, что тридцать лет – солидный возраст…

– Мне уже тридцать четыре, – уточнила Римма. – И ты, кажется, хотел сообщить что-то приятное. – Она нахмурилась. – Или все уже сказано?

– Нет, не все. – Глеб загадочно улыбнулся и взял папку, лежавшую на кровати. – Я решил как-то по-особенному отметить десять лет нашей совместной жизни. Помнишь свадебное путешествие?

– Еще бы не помнить! – Римма насмешливо приподняла бровь. – Как можно забыть, что твой новоиспеченный муж в первый же день слег с расстройством желудка?

Эпизод действительно получился памятный. Номер был маленький, санузел совмещенный, дверь тонкая. Два дня Римме пришлось гулять по горнолыжной базе в гордом одиночестве, отбиваясь от приставучих кавалеров и рассказывая соседям по столу байки о важных, абсолютно неотложных делах, неожиданно появившихся у супруга. Глеба она любила тогда гораздо сильнее, но все равно ужасно сердилась, и проявляемое ею участие было не всегда искренним.

«Ну что? – спрашивала она, возвращаясь в номер, озябшая, разрумянившаяся на свежем воздухе. – Легче тебе?»

«Кажется, да, – отвечал бледный как призрак Глеб, приподнимая голову с подушки. – Еще немного, и я встану».

И он действительно вставал. Но лишь для того, чтобы закрыться в туалете.

Потом его организм справился с хворью, и они дружно наверстывали упущенное, пытаясь освоить премудрости катания на лыжах, записываясь на каждую предложенную экскурсию и засыпая только под утро в объятиях друг друга. Но осадок остался. Ведь это все-таки было романтическое путешествие, и Римма возлагала на него особенные, женские ожидания. Даже сейчас, много лет спустя, ее взгляд, обращенный на Глеба, был преисполнен легкого негодования.

– Никто не застрахован от несчастных случаев, – смутился Глеб, прижимая папку к груди. – И вообще, я не об этом. Помнишь, я тогда дал тебе обещание? Мы еще глинтвейн на террасе пили…

– Глинтвейн помню, – кивнула Римма. – Но совершенно не понимаю, о каком обещании идет речь.

– Совсем?

– Совсем.

– Вот, смотри. – Глеб выудил из папки конверт и протянул его Римме. – Может, так будет проще вспомнить.

Отступив назад, он сложил руки на груди и горделиво вскинул голову.

Римма открыла конверт и извлекла из него яркие листовки. Пробежав глазами текст, она развернула лист, сложенный вчетверо. Бегло прочитав все, что там было написано, она просияла и подняла глаза на мужа.

– Милый, – произнесла она тихо. – Но это же… это целая неделя на лучшем горнолыжном курорте Австрии! Ты обещал, что через десять лет повезешь меня в Тироль. Но я думала, ты шутишь…

– Как видишь, я сдержал обещание.

– Но ты же ненавидишь лыжи!

– Зато люблю тебя.

Улыбнувшись, Глеб раскрыл объятия. Римма прильнула к его груди и крепко обняла.

– Спасибо тебе, милый, – пробормотала она, втягивая запах его большого сильного тела. – Это будет наша лучшая годовщина.

Глеб еще крепче прижал к себе жену и поцеловал ее в светлую макушку.

– Я очень хочу, чтобы ты была счастлива со мной и не жалела о своем выборе.

– А я и не жалею, – прошептала Римма. – Просто бывает немного грустно. Но это пройдет.

– Обязательно пройдет.

– Когда ты рядом, мне сразу становится легче. Ты такой сильный.

Глеб погладил ее по волосам, отливающим золотом.

– Я всегда буду рядом.

Римма с благодарностью посмотрела на него снизу вверх, приподнялась на цыпочках и прильнула губами к его губам.

Через несколько секунд, не разжимая объятий, они упали на кровать, чувствуя себя молодыми и влюбленными – как в те времена, когда никак не могли ни нацеловаться, ни просто насмотреться друг на друга.

Яркие лоснящиеся проспекты, обещающие несколько райских дней, остались лежать на полу, словно напоминание о будущем счастье.

По нынешним меркам Римма вышла замуж довольно рано, в двадцать три года. Современные женщины не спешат выскакивать за первого встречного и рожать от него детей. Сегодня многие мечтают встретить того единственного, с кем захочется провести всю жизнь. А чтобы время в ожидании принца не пропадало даром, они строят карьеру.

У Риммы жизнь сложилась иначе. Она познакомилась с Глебом, когда училась в институте. Был промозглый сырой день, значившийся в календаре как весенний, но на самом деле еще довольно холодный и такой ветреный, что курточку и колготки продувало насквозь.

Она стояла на остановке в ожидании маршрутки, а два одногруппника, попеременно шмыгая носами, пытались развеселить ее глупыми анекдотами и россказнями о вчерашнем «сабантуе» в общаге. По улице время от времени проходили мужчины с букетиками чахлых тюльпанов, очевидно, заготовленных к послезавтрашнему празднику Восьмого марта, когда те же цветы будут стоить раза в два дороже.

Римма не любила Международный женский день с его вымученными улыбками, осыпающимися мимозами и бутонами тюльпанов, перетянутыми резинками. Вручая дамам сердца цветы, нелепые подарки и банальные шоколадные наборы, мужчины словно искупали прошлые грехи и пытались заслужить отпущение будущих. Римме же хотелось совсем другого праздника. Настоящего. Такого, чтобы на всю жизнь хватило.

– Придешь послезавтра? – спросил однокурсник. Его нос сверкал в солнечных лучах, как подтаявшая сосулька. – Мы в тридцать пятой поляну накрываем. Весело будет.

– Поглядим, – ответила Римма уклончиво.

Знает она эти посиделки в общежитии. Дешевая выпивка, цветистые тосты, возбужденный хохот, стены ходуном и «случайно» пустующие комнаты, пропахшие куревом. Нет уж, спасибо.

Чтобы отделаться от парней, Римма сделала вид, что ей нужно поговорить по телефону, и осталась на остановке ждать следующую маршрутку. Тут-то к ней и подкатил Глеб. Не просто предложил подвезти, а не поленился выйти из машины, чтобы распахнуть переднюю дверцу:

– Садитесь, девушка. Вы же продрогли совсем, я вижу.

У Риммы и правда зуб на зуб не попадал, а озябшие пальцы почти не гнулись. Она недавно где-то посеяла уже вторые перчатки за сезон и пока что не поставила родителей в известность, потому что в преддверии весны нуждалась в множестве других обновок. Хотелось не чувствовать себя обделенной, когда придет время снимать зимнюю одежду.