Симона Элькелес - Беги от любви

Берни отмахивается от моих слов:

– Не ведись на ее нерешительность. Я уломаю Айзу.

– Я все слышу! – кричит Айза из офиса. – И Вик прав. Берни, я действительно терпеть тебя не могу.

– Как это ты терпеть меня не можешь? Я ничего плохого не сделал, – говорит Берни.

Айза громко фыркает:

– Да сам факт твоего существования действует мне на нервы, ботан, – говорит она.

Вместо того чтобы обидеться, Берни мне подмигивает:

– Да она уже почти сдалась. Черт! Спорим, не за горами тот день, когда она согласится пойти со мной на свидание?

Айза врывается обратно в мастерскую и останавливается, уперев руки в боки.

– Берни, мечтать не вредно. Ну посмотри на себя. – Она указывает на него рукой. – Прическа как у Хауди Дуди [16] Кукла-марионетка, главный персонаж детской телевизионной передачи в США, которая шла с 1947-го по 1960 год. , кожа такая белая, что мне нужны солнечные очки просто для того, чтобы подойти к тебе, а одеться по-человечески ты даже с дулом у виска не сможешь.

– Берни, не слушай ее, – вмешиваюсь я. – Она несчастная женщина.

– Пошел к черту, Вик, – говорит Айза. – Ты вообще ни хрена не знаешь.

– Да все в порядке, – говорит Берни, резкость Айзы его явно позабавила.

– Извините, можно? – От входной двери доносится знакомый женский голос.

Это Моника. На ней узкие джинсы и белый кружевной топ, который подчеркивает медовый оттенок ее кожи. Черт, какая же Моника красивая! Я в шоке оттого, что она пришла в мастерскую. Ничего не могу с собой поделать, просто стою и смотрю.

Пройдя мимо меня, Айза расплывается в улыбке, которую использует лишь для клиентов.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Моника кивает и бросает взгляд своих сияющих зеленых глаз на меня.

– Вик, привет.

– Привет, – отзываюсь я.

Айза легко переключилась с режима стервы на режим деловой женщины.

– Меня зовут Изабель, я владелица автомастерской Энрике. Вам масло поменять? Новый аккумулятор?

– Мне нужна работа, – выпаливает Моника.

Что-что? Мне, наверное, послышалось.

– Работа? – повторяю я, буквально давясь словами. – Шутишь?

– Я не шучу. – Моника выпрямляется. Ее внимание целиком направлено на Айзу. – Про машины я знаю мало, но могла бы приходить после школы и по выходным. Вам даже не нужно мне много платить.

– Нет, – говорю я.

Моника обращает на меня уничтожающий взгляд:

– Я смогу.

Айза осматривает ее с головы до ног, как будто может судить о способностях по одежде.

– Ты вообще когда-нибудь работала с автомобилями?

– Я умею водить, – едва слышно говорит Моника, но мгновенно оживляется. – Но я обещаю, что быстро всему научусь. Мне очень надо. Пожалуйста.

Айза явно раздумывает, я это вижу. Только не это.

– Нельзя ей здесь работать, – выпаливаю я.

Не нужна она мне здесь. Работать с ней было бы сплошной пыткой. Моей она никогда не станет. Долго ли еще я смогу скрывать, что хочу обнимать ее, целовать, прикасаться к ней?

– У Моники тренировки по чирлидингу. Наверное, она от напряжения с ума сошла и теперь думает, что сможет работать в грязной автомастерской. Айза, она чирлидер, а не механик.

Айза отмахивается от меня:

– Не тебе указывать мне, кого можно, а кого нельзя нанимать на работу.

Это единственное место, где я могу скрыться от мыслей о Монике. А с ней здесь… Я указываю на белый кружевной топ:

– Айза, да ты посмотри на нее. Ей бы только кружева и модную одежду, а не машины и грязь. Да на ней написано – дива. Кроме того… – пора бить не в бровь, а в глаз, – У нее есть проблемы со здоровьем.

– Со мной все в порядке, – резко вставляет Моника. – Я не дива. А проблемы со здоровьем мешать не будут. Не слушайте его.

– Зачем тебе это?

Мне необходимо держаться от нее подальше. Айзу явно забавляет происходящее. Ее ухмылка, безусловно, указывает на то, что скоро моя жизнь станет еще сложнее.

– Ты и остальные ребята заявили, что я не смогу, но вы неправы, я это докажу. Послушайте, – говорит Моника Айзе, – если вы меня возьмете, то я буду работать бесплатно, пока не научусь.

Айза протягивает ей руку:

– Считай, что новая работа у тебя есть.

Проклятье! У меня только что появилась новая проблема.

НЕНАВИЖУ ПРОПУСКАТЬ УРОКИ из-за инфузионной терапии, особенно тогда, когда я предпочла бы оказаться в школе. Но в эти выходные бал выпускников, а все тело ноет, поэтому врач решил, что мне нужно пройти лечение, пока боль не взяла надо мной верх.

И вот я сижу в больнице, жду, пока медсестры начнут тыкать в меня иголками.

В комнату заходит одна из них: на ярко накрашенных губах радостная улыбка, на топе гроздья черешни в тон помады.

– Как ты сегодня, Моника?

– Предпочла бы оказаться где-нибудь в другом месте, – говорю я.

Она от души смеется, будто я удачно пошутила. На стуле рядом мама, она морщит лоб и хмурит брови.

Мучительно видеть, как она переживает.

– Мам, иди на работу. У тебя через десять минут встреча с клиентом. Я уже тысячу раз через это проходила.

Держа сумку на коленях, мама лишь усаживается поудобнее.

– Я подожду, пока поставят капельницу. Ничего, если на пару минут опоздаю на встречу, – объясняет она.

У медсестры уже готов набор игл и трубок.

– Говорят, в эти выходные бал выпускников. У тебя пара и платье есть?

– Да, есть и то и другое.

– Как здо́рово!

Я пожимаю плечами:

– Наверное. – Я не говорю ей, что с парнем мы расстались, но тем не менее я иду с ним на бал, чтобы создать видимость отношений.

Продолжая болтовню, медсестра готовит капельницу. Самое противное, что сидеть мне здесь придется два часа. Зато потом воспаление и боль в суставах отступят, по крайней мере на время. Это радует.

Не радуют побочные эффекты remicade [17] Медицинский препарат, селективно подавляющий аутоиммунные реакции; показан при артрите. , который заливают мне в организм. В прошлый раз меня несколько дней рвало и болела голова. Да и спать постоянно хотелось – казалось, что энергии нет, глаза сами собой закрывались. Надеюсь, в этот раз такого не будет.

Медсестра вводит иглу в вену. Я отворачиваюсь, а мама наблюдает так внимательно, будто этот препарат излечит ее дочь. Но это неизлечимо. Как только мама уходит и лекарство начинает медленно капать мне в организм, я откидываюсь назад в большом кожаном больничном кресле и закрываю глаза. Когда я здесь, мне кажется, что я без лекарств не могу жить нормальной жизнью. Не понимаю, как можно, находясь в своем уме, принимать препараты, если необходимости в них нет. Как Трей.

Откинув голову, я представляю, что нахожусь где угодно, только не здесь.

– Не понимаю, как человек, который без лекарств даже двигается с трудом, хочет быть механиком.