Колин Гувер - Все закончится на нас

Но когда это наш собственный опыт, выясняется, что не так легко ненавидеть того, кто плохо обращается с нами, поскольку бо2льшую часть времени этот человек для вас – настоящая находка.

В глазах Райла зажегся робкий огонек надежды, и мне стало неприятно, что он заметил, когда стены моей защиты временно стали ниже. Он медленно шагнул ко мне. Я поняла, что он готов привлечь меня к себе и обнять, поэтому я быстро отошла от него.

И между нами снова выросла стена.

Одно то, что я снова впустила его в свою квартиру, уже было для меня гигантским шагом. Ему нужно было это понять.

Райл стоически принял то, что я его отвергла. Он сунул ящик с инструментами под мышку, другой рукой подхватил коробку, в которую была упакована кроватка. Она была наполнена бумагой и более мелкими коробками из-под тех частей, которые он разворачивал и собирал.

– Я вынесу это в мусорный бак, – сказал он, направляясь к двери. – Если тебе потребуется помощь с чем-то еще, просто дай мне знать, ладно?

Я кивнула и сумела пробормотать «спасибо».

Услышав, как за ним захлопнулась входная дверь, я повернулась и посмотрела на кроватку. Мои глаза наполнились слезами, и на этот раз я оплакивала не себя. И не нашего ребенка.

Я оплакивала Райла. Да, он был в ответе за ту ситуацию, в которой он оказался, но я знала, как его это печалит. А когда любишь человека, то, видя его печаль, ты тоже становишься печальной.

Никто из нас не заговорил о расставании или о шансе на примирение. Мы даже не попытались обсудить, что мы будем делать, когда через десять недель наш ребенок родится.

Я просто еще не была готова к этому разговору, и самое малое, что Райл мог для меня сделать в этот момент, это проявить терпение.

Он был обязан его проявить, так как был должен мне за все те случаи, когда у него терпения не ока-залось.

Я закончила промывать кисточки и вернулась в детскую, чтобы полюбоваться росписью на стене. Я начала ее рисовать накануне и только что закончила.

Прошло две недели с тех пор, как Райл собрал колыбель. Теперь, когда роспись на стене была закончена и я принесла в детскую несколько растений в горшках из моего магазина, я почувствовала, что в детской все готово. Я огляделась, и мне стало немного грустно, потому что некому было полюбоваться комнатой вместе со мной. Я схватила телефон и написал сообщение Алисе.

Я: Стена готова! Тебе следовало бы спуститься и посмотреть на нее.

Алиса: Я не дома. Бегаю по делам. Но я зайду – завтра.

Я нахмурилась и решила послать сообщение матери. На другой день ей предстояло работать, но я знала, что ей не терпится увидеть то, что у меня получилось.

Я: Не хочешь приехать в город сегодня вечером? Детская полностью закончена.

Мама: Не могу. В школе концерт. Задержусь допоздна. Но не могу дождаться, когда увижу детскую! Заеду завтра!

Я села в качалку и, зная, что мне не следовало бы этого делать, все-таки это сделала.

Я: Детская готова. Хочешь на нее посмотреть?

В моем теле ожил каждый нерв, как только я нажала «Отправить». Я неотрывно смотрела на экран, пока не пришел ответ.

Райл: Разумеется. Я уже еду к тебе.

Я сразу же встала и начала поспешно вносить последние штрихи. Я взбила подушки на диване для двоих, поправила одну из картин на стене. Только я подошла к входной двери, как в нее постучали. Я открыла ее и… Черт подери, он был в медицинской форме .

Я отошла в сторону, и Райл шагнул через порог.

– Алиса говорила мне, что ты расписываешь стену.

Я пошла следом за ним по коридору к детской.

– Мне потребовалось два дня, чтобы закончить, – сказала я. – У меня такое ощущение, как будто я пробежала марафон, а я всего лишь несколько раз поднялась и спустилась по стремянке.

Райл оглянулся на меня через плечо, и я увидела озабоченное выражение на его лице. Его встревожило то, что я занималась всем этим в одиночестве. Ему незачем было беспокоиться. С этим я разобралась.

Когда мы дошли до детской, Райл остановился на пороге. На противоположной стене я нарисовала сад, и в этом саду были практически все фрукты и овощи, растущие в садах, которые я только сумела вспомнить. Я не художник, но это просто потрясающе, что вы можете сделать с помощью проектора и прозрачной бумаги.

– Вау, – оценил Райл.

Я широко улыбнулась, услышав удивление в его голосе. Я поняла, что оно искреннее. Он вошел в комнату и огляделся, все время качая головой.

– Лили, это… вау.

Если бы это была Алиса, я бы захлопала в ладоши и запрыгала на одном месте. Но это был Райл, и учитывая ситуацию между нами, слишком бурная реакция была бы несколько неуместна.

Он подошел к окну, где я установила малышовые качели, слегка подтолкнул их, и качели начали двигаться из стороны в сторону.

– Качели еще качаются взад и вперед, – сказала я ему. Я не знала, знаком ли он с детскими качелями, но на меня саму эта их особенность произвела впечатление.

Райл подошел к пеленальному столику и вытащил один подгузник из держателя, развернул его и положил перед собой.

– Он такой крошечный, – сказал он. – Я даже не помню, чтобы Райли была такой маленькой.

Когда он упомянул Райли, мне стало немного грустно. Мы жили раздельно с того дня, когда она родилась, поэтому я никогда не видела, как он ею занимается.

Райл сложил подгузник и убрал его обратно в держатель. Когда он повернулся ко мне, он улыбался и взмахами рук обвел комнату.

– Это просто замечательно, Лили. Все вместе. Ты действительно… – Его руки упали, улыбка исчезла. – Ты действительно отлично справляешься.

У меня появилось ощущение, что воздух вокруг меня уплотнился. Мне по какой-то причине неожиданно стало трудно дышать полной грудью. Как будто мне нужно было заплакать. Мне так нравился этот момент, и меня печалило то, что мы не смогли наполнить всю мою беременность такими моментами. Мне было приятно разделить этот момент с Райлом, но я боялась, что могу дать ему ложную надежду.

И вот он пришел, увидел детскую, и я не знала, что делать дальше. Было совершенно очевидно, что нам необходимо многое обсудить, но я понятия не имела, с чего начать и как это сделать.

Я подошла к креслу-качалке и села.

– Голую правду? – спросила я, глядя на Райла снизу вверх.

Он шумно выдохнул и кивнул, потом сел на диван.

– Прошу тебя, Лили, пожалуйста, скажи мне, что ты действительно готова об этом говорить.

От его реакции я немного успокоилась, поняв, что он был готов обсуждать все. Я обхватила руками живот и наклонилась вперед в качалке.

– Сначала ты.

Райл сцепил руки между коленей и посмотрел на меня с такой искренностью, что мне пришлось отвести глаза.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня, Лили. Я не знаю, какую роль ты хочешь, чтобы я сыграл. Я даю тебе столько пространства, сколько тебе нужно, но одновременно с этим я хочу помогать тебе больше, чем ты, возможно, догадываешься. Я хочу присутствовать в жизни нашего ребенка. Я хочу быть твоим мужем и я хочу быть хорошим мужем. Но я понятия не имею, что творится в твоей голове.