Колин Гувер - Все закончится на нас

– Позвони, пожалуйста, Алисе, – сказала я, когда мы выехали с парковки.

– Я за рулем. Я ей позвоню, когда мы доберемся до больницы. И маме твоей позвоню.

Я кивнула. Собственно, я и сама могла бы им позвонить из машины, но мне просто хотелось сначала доехать до больницы, потому что у меня было такое чувство, что ребенок проявляет нетерпение и хочет появиться на свет прямо в автомобиле.

До больницы мы доехали. Но схватки повторялись уже через минуту. К тому моменту, когда врач переоделся и меня положили на акушерское кресло, шейка расширилась уже до девяти сантиметров. И уже через пять минут мне сказали тужиться. Райл не успел никому позвонить, все случилось слишком быстро.

При каждой потуге я сжимала руку Райла. В какой-то момент я подумала о том, насколько важна была для его карьеры та рука, которую я стискивала, но он ничего не сказал. Он просто позволял мне сжимать ее изо всех сил, и именно это я и делала.

– Головка почти вышла, – объявил врач. – Еще немного надо потужиться.

Следующие несколько минут я даже описать не могу. Все смешалось: боль, тяжелое дыхание, тревога и чистая, ни с чем не сравнимая радость. А еще давление. Такое сильное давление, как будто я вот-вот взорвусь, а потом:

– Это девочка! – сказал Райл. – Лили, у нас дочка!

Я открыла глаза, и врач показал мне малышку. Я видела только ее очертания, потому что в моих глазах было слишком много слез. Потом дочку положили мне на грудь, и это был величайший момент в моей жизни. Я сразу же коснулась ее красных губ, щек, пальчиков. Райл перерезал пуповину, а когда дочку унесли, чтобы вымыть, я почувствовала пустоту.

Спустя несколько минут она уже снова лежала у меня на груди, завернутая в одеяльце.

Я могла только смотреть на нее.

Райл сел на кровать рядом со мной и чуть оттянул одеяльце вниз, чтобы мы могли лучше рассмотреть лицо дочки. Мы пересчитали ее пальчики на руках и ногах. Девочка попыталась открыть глаза, и мы подумали, что это самая забавная вещь в мире. Она зевнула, а мы оба улыбнулись и влюбились в нее еще сильнее.

Когда последняя медсестра вышла и мы наконец остались одни, Райл спросил, можно ли ему подержать дочку. Он поднял изголовье моей кровати, чтобы нам обоим было удобнее сидеть. Я передала ему малышку и положила голову ему на плечо. Мы просто сидели и смотрели на нее.

– Лили, – прошептал Райл. – Голая правда?

Я кивнула.

– Она намного красивее дочки Маршалла и Алисы.

Я рассмеялась и ткнула его локтем.

– Я шучу, – прошептал он.

Но я точно знала, что он имел в виду. Райли очень красивая малышка, но никто и никогда не сравнится с нашей дочерью.

– Как мы ее назовем? – спросил Райл. Во время беременности у нас не было типичных супружеских отношений, поэтому имя девочки мы еще не обсуждали.

– Мне бы хотелось назвать ее в честь твоей сестры, – сказала я, глядя на него. – Или, может быть, в честь твоего брата?

Я не знала наверняка, что он об этом думал. Мне казалось, что, назвав нашу дочку в честь его брата, мы немного залечим рану в его душе, но он, возможно, думал иначе.

Райл посмотрел на меня, не ожидая ответа.

– Эмерсон? – Он как будто пробовал это имя на вкус. – Необычное имя для девочки. Мы могли бы звать ее Эмма или Эмми. – Райл с гордостью улыбнулся и посмотрел на малышку. – Идеально, честно говоря. – Он нагнулся и поцеловал Эмерсон в лоб.

Через некоторое время я отстранилась от плеча Райла, чтобы лучше видеть, как он держит дочку. Это было прекрасное зрелище. Я видела, сколько в нем уже любви к ней. Я видела, что он готов на все, только бы защитить ее. Готов на что угодно.

И только в эту минуту я приняла решение на его счет.

Насчет нас.

Насчет того, что будет лучше для нашей семьи.

Райл удивительный человек во многих отношениях. Он умеет сочувствовать. Он заботливый. Он умный. Он харизматичный. Он амбициозный.

В моем отце кое-что из этих качеств тоже было. В нем не было сочувствия к другим людям, но иногда мы проводили время вместе, и я понимала, что он любил меня. Отец был умным. И харизматичным. И амбициозным. Но ненавидела я его куда больше, чем любила. Я не видела в нем лучшего, потому что была ослеплена его худшими проявлениями. Даже пять хороших лет не могли компенсировать те пять минут, когда в нем просыпалось все самое худшее.

Я посмотрела на Эмерсон, посмотрела на Райла. Я знала, что должна поступить так, как будет лучше для нее. Для отношений, которые, как я надеялась, она выстроит со своим отцом. Я принимала решение не ради себя и не ради Райла.

Я приняла его ради нее.

– Райл?

Когда он посмотрел на меня, на его лице была улыбка, но она исчезла, как только он оценил выражение моего лица.

– Я хочу развестись.

Райл дважды моргнул. Мои слова ударили его, словно электрический разряд. Он сморщился и снова посмотрел на дочь. Его плечи поникли.

– Лили, – сказал он, качая головой, – пожалуйста, не делай этого.

В голосе Райла прозвучала мольба, и мне было неприятно, что он держался за надежду, что я в конце концов приму его обратно. Я понимала, что это была частично моя вина, но едва ли я осознавала, какой выбор сделаю, пока не взяла дочку на руки в первый раз.

– Дай мне всего один шанс, Лили. Пожалуйста . – Его голос дрогнул от слез.

Я знала, что причиняю ему боль в самый неподходящий момент из всех возможных. Я разбила ему сердце, а ведь это должен был быть лучший момент в его жизни. Но я знала: если я не сделаю этого теперь, я, возможно, никогда не смогу ему объяснить, почему я не могу рисковать и принять его обратно.

Я заплакала, потому что мне было так же больно, как и ему.

– Райл, – мягко начала я, – что бы ты сделал, если бы твоя девочка однажды подняла на тебя глаза и сказала: « Папочка? Мой бойфренд меня ударил ». Что бы ты сказал ей, Райл?

Он прижал Эмерсон к груди и уткнулся лицом в ее одеяльце.

– Прекрати, Лили, – взмолился он.

Я села прямее на кровати, положила руку на спину Эмерсон и попыталась заставить Райла посмотреть мне в глаза.

– Что, если она пришла бы к тебе и сказала: « Папочка! Мой муж столкнул меня с лестницы. Он сказал, что это была случайность. Как мне поступить? »

У Райла затряслись плечи, он плакал. Впервые с момента нашей встречи. Настоящие слезы текли по его щекам, а он крепко прижимал к себе дочь. Я тоже плакала, но продолжала. Ради ее блага.

– Что, если… – Мой голос сорвался. – Что, если бы она пришла к тебе и сказала: « Мой муж попытался изнасиловать меня, папочка. Он не отпускал меня, хотя я умоляла его прекратить. Но он клянется, что это больше никогда не повторится. Как мне поступить, папочка? »

Заливаясь слезами, Райл снова и снова целовал дочку в лоб.

– Что бы ты сказал ей, Райл? Скажи мне. Мне нужно знать, что бы ты сказал нашей дочери, если человек, которого она любит всем сердцем, когда-нибудь ударит ее.