Джиллиан Додд - Тот самый парень

Члены братства Филиппа обычно тусят в их доме, но некоторые из них приходят на встречи ПДК (Пятничный Дневной Клуб). И, учитывая, что вокруг столько милых парней, многие из моих сестер по университету тоже постоянно зависают у нас.

Мне кажется, что я продрогла до мозга костей. Все тело болит, как и горло, и шея. Кажется, мои гланды воспалены.

Неприятно признавать, но вполне возможно, я заболеваю.

Сегодня вечер вторника, и, вместо того чтобы пойти в бар с Филиппом и друзьями, я торчу в библиотеке – работаю над исследованием, которое нужно сдать через две недели. Вообще-то я пытаюсь начать работу заблаговременно, чего обычно не делаю. Обычно я откладываю все до последней минуты.

Я всегда говорила, что лучше всего работаю под давлением.

Так оно и есть.

И преподаватель хочет, чтобы в наших исследованиях мы пользовались библиотечным фондом, а не только интернетом. Нам нужно иметь пять источников из библиотеки, их-то я и пытаюсь найти, а для остальной части работы смогу воспользоваться Всемирной паутиной.

Но мне становится плохо. Вообще-то я уже несколько недель не чувствовала себя отлично, но изо всех сил пыталась игнорировать это состояние.

Возможно, у меня аллергия на книжную пыль. Интересно, смогу я избежать этой дурацкой работы по такой причине?

Скорее всего, нет.

Я бросаю работу и отправляюсь в пустой дом. Снимаю одежду, надеваю пару теплых спортивных штанов и затем обыскиваю комнату Дэнни на предмет старого спортивного джерси. Мне нравятся эти кофты, потому что они большие, мягкие и шелковистые. Кофта слишком большая для меня, но в ней уютно. Я ложусь в кровать и устраиваюсь под одеялами в попытке согреться.

На какое-то время я засыпаю, а когда просыпаюсь, чувствую себя еще хуже.

Я точно заболела.

Если бы мама была рядом… Она всегда баловала меня, когда я болела.

Я очень скучаю по ней и папе.

Потом я вспоминаю о другом хорошем варианте и звоню Филиппу.

Он жизнерадостно отвечает на звонок:

– Привет!

Мне слышны смех и шум на том конце провода. Кажется, они уже хорошо проводят время.

Не люблю пропускать такие моменты.

– Филипп, – ною я, – когда вы вернетесь домой?

– Еще не скоро. Ты закончила работать в библиотеке? Ты могла бы присоединиться к нам? Ты же знаешь, что мы в «Кеггер», да?

– Ох, – тихо говорю я.

– Что случилось? – Он понимает по моему голосу, что раз я не пообещала приехать, что-то не так.

– Ничего, Филипп, просто плохо себя чувствую. – Начинаю скулить я. – На самом деле, я очень плохо себя чувствую и к тому же совсем одна. – Я шмыгаю носом.

– Скоро буду. – Я слышу, как он говорит всем: «Мне пора» – и выключает телефон.

«Повезло, что у меня есть Филипп», – думаю я и снова проваливаюсь в сон.

Я чувствую руку на лбу и, проснувшись, вижу Филиппа рядом с собой.

– Господи, принцесса, да ты вся горишь! Ты мерила температуру?

Я качаю головой и закрываю глаза. Мои веки горят.

Филипп бежит в ванную и возвращается с градусником. Потом садится на кровать и говорит:

– Вот, открой рот.

Я кладу градусник под язык, пока Филипп снимает с меня одеяла.

Меня знобит и всю трясет.

Градусник пищит, Филипп вынимает его и смотрит на результат.

– Боже, у тебя 40! Я везу тебя в больницу!

Он поднимает меня с кровати, несет в машину и отвозит в госпиталь.

Там мне дают лекарства, чтобы сбить температуру.

Доктор подозревает у меня менингит, потому что сильно болит шея.

Медсестра взяла у меня кровь и сделал мазок из носа и горла. Я надеюсь, что анализы что-нибудь покажут, потому что я правда не хочу, чтобы мне втыкали иглу в позвоночник! Меня положили в больницу, в палате я одна. Мне немного лучше, потому что жар спал до 38,8. Хотя бы моргать теперь не больно.

Заходит мой врач, доктор Дэниелс, и советует мне подумать, с кем я могла в последнее время близко контактировать.

Он передает Филиппу планшет с моей историей болезни.

– Насколько близко? – спрашиваю его.

– Физический контакт, – просто говорит он, просматривая мою медицинскую карту.

Возможно, я немного в бреду из-за температуры, но, кажется, он пытается все усложнить.

Поэтому я прошу пояснения:

– То есть если кто-то проходил мимо или настоящий физический контакт?

Он перестает читать мою карточку, смотрит на меня так, словно я блондинка с низким IQ, и поясняет:

– Физический контакт. Как поцелуй.

– Возможно, нам понадобится больше бумаги для этого, док, – юморит сидящий в углу Филипп.

– Заткнись, Филипп, – я сердито смотрю на него.

Но он продолжает:

– Просто приведите сюда студенческое руководство. Мы можем воспользоваться фломастером, может, пойдет быстрее.

Я пытаюсь игнорировать Филиппа и задаю врачу еще один вопрос:

– Насколько давно должен был произойти этот контакт?

– О, в течение пары недель, – отвечает доктор.

– Почему?

– Ну, менингит очень заразен и опасен. Он может быстро распространиться в колледже, но, если в этом будет необходимость, мы сможем вылечить всех, с кем вы вступали в контакт. Нам станет понятнее, с чем мы имеем дело, когда придут результаты анализов.

– Что насчет Филиппа? – я киваю на этого комика.

– Я сомневаюсь, что поцелуй в лоб считается, – отвечает Филипп проказливым голосом.

– Вы родственники? – улыбаясь, спрашивает его доктор.

– Нет, соседи по комнате, – говорю я, прежде чем Филипп успеет сделать еще одно остроумное замечание.

– Вы правы, – говорит ему врач. – Поцелуй в лоб не несет опасности. Как вы себя чувствуете? Есть какие-то симптомы?

– Ну, моя спина болит после того, как занес сюда эту тушу, – отвечает Филипп, кивком указывая на меня.

– Захлопнись, Филипп. – Он заставляет меня смущаться.

Сигналит рация доктора. Он хмурится и говорит:

– Простите, мне нужно отлучиться на время. Скоро вернусь.

Я думаю о том, кого целовала на прошлой неделе, когда в голову приходит одно воспоминание. Я прижимаю руку ко рту и говорю:

– О боже, Филипп. Где Дэнни? Ты видел его сегодня? Как он себя чувствует?

Филипп потрясенно смотрит на меня. Он гадает, почему я беспокоюсь о Дэнни, но потом складывает два и два и спрашивает, не веря своим ушам:

– Дэнни? Ты целовала Дэнни?

Я слегка улыбаюсь и качаю головой.

– В губы?

Эй, здесь я болею. Перестань задавать столько вопросов.

– Эм, да.

– Когда? – Он строго смотрит на меня. – И важнее всего – почему?

Ладно, я ценю тот факт, что он беспокоится за меня, ушел из бара и привез сюда, но, по-моему, это не его дело. Так я ему и говорю: