Ашира Хаан - Десятый сосед [litres]

Но в этот момент очнулся Яр:

– Прости. – Он вздохнул, обнимая меня двумя руками за плечи и отстраняя сам. – Плохая была идея.

Я быстро вытерла выступившие слезы и пожала плечами:

– Нет, что ты. Было тяжело, но спасибо тебе. Надеюсь, теперь это действительно конец.

– Не жалеешь? – спросил он со странной, какой-то слишком личной интонацией.

– Теперь – нет.

«Теперь, когда ты защитил меня. Теперь, когда эта жуткая сцена стала расплатой за прикосновение к тебе».

Я подняла глаза на него… и замерла.

Его пальцы судорожно сжались на моих плечах. Реальность стала чистой и прозрачной, словно протертое уксусом стекло, все ощущалось остро и четко: как моя грудь под футболкой касается его обнаженной груди, как громко звучит наше тяжелое дыхание, как цепляются друг за друга взгляды. И чем дольше это длится, тем меньше понятно, что делать дальше. Просто так уже не расцепиться, не оторваться друг от друга…

Невозможно опустить глаза, собрать свои вещи и уйти.

Нереально.

Яр смотрел на меня бесконечно долгим взглядом, и в его глазах словно вспыхивали золотые искры. Они жалили меня, и смотреть на него было все сложнее.

Он придвинулся еще чуть ближе, и мне пришлось задрать голову, чтобы продолжать смотреть ему в глаза. Его пальцы на моих плечах прожигали футболку насквозь…

И не жалко, это его футболка.

Он медленно выдохнул, и я почувствовала его дыхание на своей коже. Острее прикосновения, оно связало нас еще сильнее. Его зрачки были расширены настолько, что не было видно радужки.

Я подняла руки и положила их ему на грудь. Просто не смогла удержаться, это было выше моих сил.

– Кажется… – сказал Яр медленно, и каждый его выдох я хотела ловить губами. – У нас будет секс.

– Да, – сказала я.

– Это плохая идея.

– Да, – сказала я.

Но избежать этого уже невозможно.

Тучи уже нависли над землей, и электричество потрескивало в воздухе – вот-вот грохнет гром и польются потоки воды. Вагонетка зависла на самой высокой точке «американских горок» и уже начинает потихоньку сползать вниз, скоро не выдержит, перевесит и понесется вниз под визг и свист ветра в ушах. Та самая точка за миг до оргазма, когда никак не повернуть назад, последнее мгновенье тишины – и выстрелят все мышцы, вырвется всхлип и крик, разожмутся пружины нервов.

– Ты ведь чувствуешь то же самое? – тихо спросил он. – От нас уже ничего не зависит?

– А ты?

«Если я окажусь сейчас с ним в постели – с женатым, с десятым, с влюбленным в другую, я буду проклята навеки».

– Если я сейчас окажусь в постели с тобой, – сказал Яр, – с такой теплой, живой, мягкой… Моя прежняя жизнь закончится.

– Ты разведешься?

– Да.

– Но ты же любишь ее.

– Уже не знаю, – ответил он едва слышно, притягивая меня к себе так близко, что я впечаталась в его грудь, вдохнула запах его кожи в ямочке между ключицами, и мой лоб сначала оцарапала еле заметная щетина, а потом накрыли сухие губы.

Еще один шаг, и я влюблюсь в него. Бесповоротно.

Одно прикосновение. Один поцелуй.

Я не скажу ни под дулом пистолета, ни на Страшном суде, кто первый начал это движение – он вниз, я наверх, но оно было таким же неизбежным, как все в тот момент. Вселенная так повернулась вокруг нас, что не было иного положения губ, кроме как рядом друг с другом.

Мягкое касание – сначала почувствовать, как они пружинят, поймать, не дать распасться этой связи, но мы уже притягиваемся, как магниты, невозможно представить иного, и появляется вкус – его терпкий и мужской, его крепкий и сильный. И секунда на вдох, на изумленный выдох – вот оно, оно происходит!

И руки скользят по телу, забираются под футболку, пальцы трогают и трогают гладкую кожу, тела сталкиваются, стремясь слиться и не разделяться больше.

Губы ищут губы, ловят, мы задыхаемся от восторга, от нетерпения, от желания получить все и сразу, но не торопимся, изо всех сил не торопимся. Трогаем кожу губами, медленно и жадно, стараясь прочувствовать каждое мгновение этих первых касаний, знакомства, запаха, вкуса, близости.

Все, что происходит, навсегда отпечатывается в наших зрачках, каждое движение согласуется взглядами. Мы словно идем по минному полю, мы еще не срываемся с вершины горы, еще держимся, хотя обоим понятно, что держаться осталось недолго.

Мои руки обнимают его сильные плечи, гладят горячую кожу, и хоть я стесняюсь спуститься хоть немного ниже, к эластичной ткани боксеров, но прижимаюсь так плотно, что чувствую твердость там, внизу, ощущаю ее животом.

Его пальцы под футболкой сначала легкими касаниями изучают мою спину, но смелеют, перебираются, пробегаясь по ребрам, к животу и легко-легко касаются нижней части полушарий груди.

Я только решаюсь двинуться чуть вниз, накрыть ладонью его член под плотной тканью, а он накрывает руками мою грудь… И вновь мы синхронно замираем, задерживая дыхание, а потом медленно выдыхаем – и в этот момент стрела срывается с тетивы, вагонетка несется вниз, гром раскалывает небо, и мышцы выстреливают, разжимаясь и сокращаясь судорогами.

Больше никакого осторожного изучения – футболка летит на пол, губы сливаются в поцелуе, языки сплетаются жарко и неумолимо. Я тяну резинку вниз и обхватываю ладонью твердый, словно железный, ствол под шелком. Яр стягивает единственное, что осталось на мне – тонкое кружевное белье, – чертыхается, накрывает ладонью горячий холмик, раздвигает пальцами, другой рукой поддерживает за спину, я закидываю ногу ему на бедро, поворачиваясь так, чтобы ему было удобнее, он прикусывает кожу на моей шее, я откидываю голову назад, и в висках бьется пульс, в кончиках пальцев бьется пульс…

И сопротивление бесполезно.

Он подхватывает меня на руки, я обнимаю руками его шею, трусь о горячий член, упирающийся мне между ног, целуюсь до головокружения – его головокружения тоже, потому что Яр пошатывается, чуть не впечатывая меня в косяк двери, но все же находит вход в спальню. Там закрыты шторы и темно, а я хочу его видеть, и мы тянемся к выключателю одновременно, накрываем его ладонями вместе, сплетаем пальцы.

Он роняет меня на постель, я вдыхаю запах нового свежего белья. Я помню, что мы сделали со старым! Хрустящая чистота укутывает меня, я нежусь в мягкости одеяла, пока Яр стаскивает с меня мое чертово кружево. И я раздвигаю ноги, и его взгляд устремляется между ними, пока он пытается стащить белье и с себя. Он падает ко мне, в мои объятия, и мы сплетаемся так яростно и тесно, что кажется – не нужно даже никаких проникновений, мы и так просочились друг другу под кожу.

Но язык вновь находит мой язык, врывается в рот, колено раздвигает мои ноги, он нависает надо мной… И мы замираем, считая секунды – последние секунды до неизбежного! – пробуя на вкус иллюзию выбора, которого нет.