Елена Веснина - Тайный враг

— А я вас как раз искал, Сергей Анатольевич, — сказал Михаил. — Дома вас нет, в офисе тоже, я и подумал, что вы сюда поехали.

— Ну, ты не совсем то подумал, — быстро ответил Сергей. — В прошлый наш разговор мы расставили все точки над «i». А здесь я исключительно по делу.

— Вы тоже не о том подумали, Сергей Анатольевич. Я слышал по радио о Доминике Юрьевне и хотел узнать, смогу ли я ей чем-нибудь помочь.

Сергей облегченно вздохнул:

— Знаешь, я пойду, пожалуй, в машине подожду. Тебе тут без меня все объяснят.

— Вы поможете и Доминике Юрьевне, и всем нам, если как можно быстрее сообщите нам о месте ее пребывания. Я, кстати, следователь по ее делу. Вот мой телефон. — Николай Николаевич протянул Михаилу визитку. — Всего наилучшего.

Татьяна и Михаил остались одни.

— Как ты? — спросил он.

— Неважно, как видишь. У меня сильный токсикоз.

— Пройдет. Я так рад, что ты решила оставить ребенка.

— А у тебя как?

— Был в детдоме, говорил с директором. Но мне девочек не отдадут. Да и куда бы я их взял? В съемную квартиру?

Зазвонил телефон:

— Слушаю, Коркин… Понял, понял, буду через 20 минут. Это вызов. Мне нужно ехать.

— Миша, а как у нас с тобой? — с надеждой в голосе спросила Татьяна.

— С тобой у нас никак. А денег я тебе дам — бросай работу и сиди дома.

Артем понимал, что Доминике грозит опасность.

— Кто на рынке знает твое настоящее имя? — спросил он.

— Самвел, директор рынка. Он сам догадался, кто я такая.

— Плохо, очень плохо, — покачал головой Артем.

— Погоди, не паникуй, что тебе удалось узнать?

— Не очень много, но достаточно, чтобы испугаться за тебя. Знаешь, чем стукнули Ритку? Боксерской грушей. Предмет необычный, но приметный. Как думаешь, что они этим хотели сказать?

Доминика ахнула:

— Эта груша, наверное, моя. Ее мне подарил Сергей, когда я была в больнице. Она оставалась в санатории, вместе с бегемотом Борюсика…

— Зная нашего следователя, нетрудно догадаться, что это убийство будут шить тебе. То, что эта груша осталась в санатории, никого интересовать особо не будет. Главное — она твоя. Плохо, очень плохо.

Доминика стала собираться.

— Ты куда?

— Я в панике бросила палатки. Анжелка меня съест.

— Сиди, я ее дождался, сказал, что ты заболела и несколько дней будешь на больничном. Тебе нельзя теперь и носа показывать на рынок. Не сегодня-завтра вся пресса поднимет вой, что ты убила Ритку. В нашем обществе, к сожалению, нет понятия презумпции невиновности. Ты сам, как последний осел, должен всем доказывать, что ты ничего дурного не сделал.

Пришла Елизавета Андреевна.

— Ника, ты дома? — удивилась она. — Что случилось? Давай включим побыстрее телевизор, мне такое сейчас в пенсионерской очереди за огурцами рассказали…

По телевизору шли новости:

— Милиция, как и положено в таких случаях, не разглашает информацию в интересах следствия. Из некоторых непроверенных источников стало известно, что в числе подозреваемых — бывшая владелица «СуперНики» Доминика Никитина, которой недавно изменили меру пресечения на подписку о невыезде. Напомним телезрителям, что дело первого, неудавшегося, покушения Никитиной на ту же Калашникову, совершенного во время прямого эфира на местном телеканале, до сих пор расследуется. Серия покушений на известную бизнес-леди уже вызвала широкий резонанс в нашем обществе.

Елизавета Андреевна с ужасом смотрела на Доминику.

— Милая Елизавета Андреевна, вы знаете меня много лет, похожа я на человека, который может заказать убийство соперницы? — спросила Доминика.

— Не знаю. Ты сама сказала, что, попав в большой бизнес, люди меняются. Я знаю, что в вашем мире царят страшные нравы.

— Вы меня просто убиваете! Как я могу доказать вам, что я не убийца?!

— А почему же ты тогда скрываешься, а не идешь в милицию и не заявляешь о своей невиновности?

— Я бы хотела туда пойти, но там мне не помогут.

— Но они должны во всем разобраться! Это их работа! А своим отсутствием ты только усугубляешь свое положение.

Доминика начала лихорадочно складывать вещи.

— Я тебя не выгоняю. Просто для меня все это очень странно. Я хочу тебе помочь и не знаю чем… — запечалилась Елизавета Андреевна. — Ника, пойми меня правильно. Ты свалилась мне как снег на голову. Ничего не пожелала объяснить.

Я смирилась и приняла тебя как родную. Но выясняется, что ты не просто жена, убежавшая из дому из-за размолвки с мужем, как я наивно думала, а подследственная. Для меня само это понятие — из мира вещей, уму не постижимых. Пожалей меня, старуху, расскажи мне все, как есть.

— Я вас жалею, поэтому и хочу съехать с квартиры.

— Но куда же ты пойдешь?

— Пока не знаю, но я что-нибудь обязательно придумаю. Мне нельзя опять в тюрьму. Я там больше не выдержу.

— Ты сидела в тюрьме? — ахнула Елизавета Андреевна.

— Я забыла тебе передать слова Юрия Владимировича. Он заявил, что к делишкам своего зятя не имеет ни малейшего отношения, — сказала Анна, входя в кабинет директрисы.

— Странно, — заметила Виктория Павловна.

— Что?

— Странно, откуда он знает про делишки, если я при нем о них не говорила? Ты меня извини, Аня, может, я и зря подняла такой переполох. Но когда я спросила Никитина, почему он обратился именно ко мне, он сказал, что вся его семья меня хорошо знает.

— Пална, не рви мне сердце. Я и без того ночь не спала. Все думала. Ну не может такой человек, как он, заниматься аферами. Он сам мне сказал, что непрактичный. Меня это в нем подкупило.

— Настоящие непрактичные не делают слишком практичных предложений порядочным людям, — отрезала Виктория Павловна. — Хотя, извини, может, я и не права. Не хотелось бы в таком деликатном деле дров наломать.

— Ты, как хочешь, а я не верю, что Шевчук — аферист, — заявила Анна. — Пока ничто меня в этом не убеждает. Может, съездить поговорить с этим проходимцем Сергеем?

— И что это тебе даст? Он правды никогда не скажет. Просто нужно ждать. Правда сама выплывет.

— Как ты не понимаешь, не могу я ждать! — воскликнула Анна. — Нельзя ждать! Как бы не было слишком поздно.

— Он тебе звонил?

— Нет.

— Петров этот… тоже… Какое везение у мужика всегда попадаться на пути не вовремя.

— Если бы ты видела, какое у Юрия было лицо, когда он услышал, что Петров признается мне в любви! — мечтательно сказала Анна.

— Не звонил?

— Нет. И сам трубку не берет, — вздохнула Анна.

— Был бы не виноват, все телефоны бы уже оборвал.

Анна нервно заходила по кабинету:

— Не хочу больше об этом думать, не могу. Сменим тему. Что ты с Турцией своей решила?

— Да пока… вот как раз ничего и не решила.

— А по-моему, нужно ехать. Когда еще такой шанс появится? Да и развеешься, отдохнешь. Его, как следует, узнаешь.