Ярослава А. - Облом для властного или Я твой Зайчик [СИ] [+Счастья много не бывает!!!]

Сначала Лось ныл, жаловался на больную спину, на старость, а потом втянулся.

Живот его, конечно, никуда не делся, но спина прямо шикарная стала.

Смотрю и сама себе завидую.

Что это?

Гормоны шалят?

Пульс против воли учащается, дыхание сбивается и я, поддавшись безумному порыву, одном движением блокирую дверную ручку.

Вася оборачивается и удивленно изгибает брови.

— Зай?

Я не отвечаю, только томно улыбнувшись, призывно расстегиваю две верхних пуговицы на халатике.

Васины глаза приклеиваются к открывшемуся впечатляющему виду.

Бритва полетела в раковину.

Мой мужчина быстро стирает остатки пены и лица, прожигая меня страстным взглядом и в два шага преодолев расстояние, разделяющее нас, прижимает меня к себе, тихо шепча:

— Проказничаешь?

— Ага, — я прижимаюсь бедрами сильнее и целую сильную шею.

— Зайка-дразнилка, — хрипло журит он и запускает ладони под халатик.

Одна рука крепко придерживает меня, а вторая безошибочно находит самое жаждущее место и у меня невольно вырывается стон удовольствия.

Вася жадно следит за моей реакцией и усиливает натиск.

— Обожаю, когда ты такая, — выдыхает он мне в шею и опускается на колени, выцеловывая жаркую дорожку от груди до пупка.

Халат полетел на пол.

Все. Полчаса меня не кантовать.

Способна только на судорожные вздохи и едва сдерживаемые стоны.

Не без наслаждения запускаю руки в Васины волосы.

Как же я его люблю…

(Через двадцать минут.)

— Вась, я согласна…

Лось поднимает голову от моей груди с которой увлеченно играл и недоуменно смотрит.

— На что?

— Как на что? Стать Зайкой-Лосишкой.

Как-то в пылу ссоры я обозвала Васю Лосем неотёсанным. Теперь он в курсе своего неофициального прозвища.

— По-моему Зайка-Царевна лучше звучит. Зай, я кольцо купил. Но… не уверен, что оно тебе подойдет, — как-то растерялся обычно уверенный в себе мужчина.

— Да черт с ним с кольцом, — отмахнулась я, — Лучше поцелуй меня еще, пока твоя мама нас не потеряла.

Васю не нужно просить дважды. Он со страстью целует меня в губы, прижимая к холодному кафелю.

— Блин, что ж пол такой жесткий, — шиплю я, — Надо купить коврик в ванну, — лукаво гляжу на своего мужчину, — Я сверху…

Царь.

Сегодня их первое УЗИ.

Луганский, как мог, отнекивался от совместного похода на данное мероприятие, но Зайка была непреклонная.

— Или мы идем вместе или я вообще никуда не пойду, и наследника можешь рожать себе сам, — сложив руки на груди, заявила она.

Это запрещенный прием!

И нахалка об это прекрасно знает.

— У меня встреча с губернатором, — неуверенно выдвигает последний аргумент Вася и тут же морщиться, услышав в ответ:

— Вот и женись тогда на нем. Уверена, из вас выйдет чудная пара. Эгоисты проклятые!

Алена подхватывает сумку и выбегает из дома.

Вася тяжело вздыхает и плетется следом, параллельно набирая Миле, чтобы позвонила в приемную губернатора и отменила встречу.

У Царя сегодня больничный.

У него сегодня просто случиться сердечный приступ от страха.

Потому что он до дрожи в коленках боится узреть на мониторе маленького человечка, за которого он будет нести тройную ответственность.

До женской консультации они едут в молчании, каждый размышляя о своем. И только на парковке Вася перехватывает Зайкину ладошку, целует в самую сердцевину и выдыхает:

— Прости меня. Я просто жутко переживаю.

Зайка смотрит на него немного удивленно и растерянно признается: — Я тоже.

Потому, что знать, что где-то там в животе любимой поселилась жизнь — это одно. Эта жизнь пока неосязаема. А вот увидеть, почувствовать и даже… послушать? — это совсем другое.

— Елена Петровна сказала, что мы сможем услышать, как бьется его сердечко, — говорит Алена, а Вася чувствует, как его собственное заходится в бешеном ритме.

Они уже стоят у кабинета ультразвуковой диагностики и Луганский, ощущая себя идиотом, натягивает на начищенные туфли дурацкие бахилы.

Их встречает строгая женщина средних лет и, жестом приказывая Луганскому присесть на стуле возле монитора, с интересом поглядывает на него, пока Алена раздевается.

— Вы нормально себя чувствуете, Василий Михайлович? — с едва проскальзывающей иронией в голосе спрашивает доктор.

— Вы меня знаете?

— А как же. Вас, Василий Михайлович, все наше отделение знает. Ведь благодаря вас у нас этот аппарат появился, — женщина любовно гладит приборную панель аппарата, который, по мнению Васи, больше похож на инопланетные технологии, чем на медицинский пробор, — Ну-с, приступим…

Пока докторица водит обмазанным гелем датчиком по плоскому животу Зайки и с хмурым видом пялится на монитор, Вася обливается холодным потом.

Много всяких мыслей мечется в мужской голове.

Почему эта докторша молчит?

А вдруг что-то не так с ребенком?

Он же много пил и курил.

А вдруг что-то с Зайкой?

Вон какая бледная лежит.

Он даже рот открыл, чтобы задать вопрос, но врачиха шикнула на него:

— Не мешайте, или пойдете в коридор!

Луганский послушно захлопнул рот и тоже стал смотреть на монитор чудо-техники.

А там не хрена не понятно!

Где ребенок-то?

Женщина, едва улыбаясь уголками губ, бросает на Луганского хитрый взгляд и, говорит:

— Ну, что ж, будущие родители. Постарались вы на славу. Многоплодная беременность. Все показатели в норме. Питаемся правильно, больше двигаемся, но без переутомлений и скоро вы станете счастливыми родителями близнецов.

У Зайки вырывается удивленное… А у Васи нет даже таких слов.

И пока наш будущий папа пытается осознать степень своего счастья, врач включает динамики, из которых четкий ритм отбивают два маленьких сердечка, что растут и развиваются в животике его любимой.

Врач чуть поворачивает монитор в Зайкину сторону и терпеливо показывает ей малышей.

Вася не смотрит. Он оглушен, ошарашен, растерян и… невероятно счастлив. А потом его посещает самодовольная мысль: «Эк, я постарался!»

Именно это чисто мужское бахвальство выводит его из транса и заметно придает уверенности в себе.

Они оба выходят из кабинета УЗИ взбудораженные сегодняшним открытием.

Зайка идет по коридору больницы, на ходу читая заключение, написанное размашистым почерком врача, и жмется к Васиному боку в поисках поддержки, а он решительно ведет ее, осторожно придерживая за талию.

Уже около машины Луганский останавливается, обнимает Алену и, крепко прижав к себе, тихо шепчет: — Спасибо, родная…

Нежно целует в губы, вкладывая в это простое касание всю ту любовь, что невозможно выразить словами.

А несносная Зайка разбивает все очарование момента замечанием:

— Вась, тебе теперь нужна другая машина. Мы же скоро все не поместимся.