Хайди Райс - Желать лишь ее [litres]

– Куда-нибудь, где потише, – прорычал он, не понимая, на кого больше злится: на Кэт или себя самого.

Наконец они дошли до покоев шейха, и Зейн, отпустив охранников, громко хлопнул дверью. Ему казалось, что от переполнявших его гнева, страха и возбуждения он сейчас потеряет сознание.

– Никогда не покидайте дворец так, как вы сделали сегодня, – произнес он, стараясь сдерживать рвущийся крик.

Кэтрин вздрогнула, но вместо того, чтобы наконец замолчать и покориться, вздернула подбородок, расправила плечи и смело спросила:

– Почему?

– Потому что вы женщина, находитесь в незнакомой стране, и здесь вам небезопасно гулять одной. Я полагал, что это и так очевидно, – вспыхнул Зейн. Он не привык объясняться с подчиненными и не имел желания делать это сейчас.

– Я ученый. Мне необходимо иметь возможность заниматься исследованиями. И я не была одна. Я разговаривала с семидесятилетней женщиной, и рядом была Касия. В чем опасность?

Щеки Кэт разгорелись, глаза яростно засверкали, и это лишь сделало ее более привлекательной. Она скрестила руки на груди, и было видно, как над ключицей быстро бьется жилка. Зейн вдруг подумал о том, каково было бы наклониться, прижаться к ней губами и поцеловать.

– Вы не можете постоять за себя. Вам не следовало отправляться на рынок с Касией. Вы ничего не знаете о наших обычаях и культуре.

– И чья же это вина? – спокойно спросила Кэт, лишь разжигая гнев Зейна. – Вы привезли меня сюда, чтобы выполнять работу, но не позволяете ею заниматься.

– Я организовал все, что вам следует увидеть, – бросил Зейн, раздраженный тем, что у его собеседницы хватает наглости ему возражать. – С надлежащими мерами безопасности.

– Нет. Вы попытались уменьшить масштабы моего исследования и постоянно отказывали мне, когда я просила предоставить мне право общаться с людьми. Вы обещали мне интервью, но так и не нашли для этого время. Я начинаю думать, что вы что-то скрываете от меня, что вы вовсе не хотели исследования в настоящем смысле этого слова, – закончила Кэт, едва дыша от испуга.

– В настоящем смысле? – прорычал Зейн, чувствуя, что больше не в силах сдерживать себя – ярость захватила его целиком, подогревая огонь желания, разгорающегося в теле. – Вы слишком наивны и мало знаете о жизни, чтобы понимать смысл того, что я хотел сделать с вами на протяжении этих двух недель.

Кэтрин покраснела до корней волос, но на лице ее не отразилось испуга или отвращения – наоборот, зрачки ее расширились, отчего глаза стали казаться темнее. Зейн понял, что она хочет его не меньше, чем он – ее. Они стояли друг напротив друга, ощущая, как воздух меж ними буквально раскаляется от невидимого напряжения.

– Вы думали обо мне? – переспросила Кэтрин, и голос ее прозвучал с хрипотцой – это, а также искреннее изумление, с которым был задан вопрос, лишь подстегнуло Зейна.

– Да, черт побери, – произнес он полушепотом, больше не стараясь скрыть свои чувства.

Кэт ощутила, как внутри словно прокатилась волна жара. Она знала, что не следовало вступать в этот разговор, не следовало задавать этого вопроса… но умирала от желания услышать ответ. Рассудок уступил место инстинктам, что проснулись во время скачки во дворец на коне шейха.

– Я не знала, что и вы тоже… – Кэтрин запнулась.

Зейн вполголоса произнес какое-то ругательство и, сжав руку Кэт, притянул ее к себе. Она ощутила, как в живот ей уперся его возбужденный член – тело ее словно охватило огнем. Приподняв ее подбородок, Зейн сказал:

– Теперь знаете.

Она лишь кивнула, слишком ошеломленная, чтобы говорить. Ее разрывали противоречивые чувства: после стычки на рынке Кэт была удивлена тем, что у нее хватило смелости дать отпор самому шейху. Тогда она была раздражена и потрясена его грубостью – но сейчас от этого не осталось и следа. Она была возбуждена, взволнована, ей нравилось то, что происходило между ними. Тонкий шелк платья уже не казался Кэт таким деликатным – она поймала себя на мысли, что хочет сорвать с себя одежду, чтобы ощутить руки Зейна на своем обнаженном теле. Никто прежде не смотрел на нее так – с таким неприкрытым желанием.

Проведя большим пальцем по линии ее подбородка, Зейн медленно произнес:

– Я знал, что твоя кожа будет нежной на ощупь, и был прав.

Кэт увидела, как зрачки его расширяются, превращая глаза из ярко-голубых в почти черные, и с ужасом поняла, что тело ее предает: соски превратились в маленькие пики, а между ног появилась влага. Зейн запустил ладонь в ее буйные кудри и провел губами по ее губам – но отстранился. Кэтрин поняла, что он ждет от нее решения. В мозгу пронеслись вихрем мириады причин, по которым ей следовало бы повести себя разумнее, – но ни одна не была достаточно веской, чтобы усмирить обуревавшую ее страсть. Приподнявшись на цыпочки, она положила руки на талию Зейна и прикоснулась к его губам поцелуем. Он прошептал какое-то бранное слово на родном наречии и быстро провел языком по губам Кэт. Резко выдохнув, она приоткрыла рот – и этого мимолетного мгновения хватило, чтобы Зейн перехватил инициативу. Кэтрин ответила ему – сначала робко, но постепенно нарастающий жар заставил ее позабыть об осторожности.

Зейн отстранился первым; прерывисто дыша, он склонился к Кэт и прижался лбом к ее лбу. Пальцы его поглаживали ее шею.

– Не могу поверить, – простонал он.

Кэтрин хотела возразить, потребовать продолжения – она потянула на себя воротничок его рубашки, но тут к ней снова вернулась способность хладнокровно мыслить. Она вспомнила, почему не стоит продолжать начатое. Сгорая от стыда перед собственной глупостью, она вывернулась из объятий Зейна.

– Простите… мне не следовало…

Она всегда считала, что не похожа на мать и не позволит себе пойти на поводу у желаний, поддаться мимолетному влечению и совершить безрассудство только ради удовлетворения физической потребности. Но только что она это проделала – и этому не было оправдания.

– Я переступила черту. Мне не следовало…

– Тише. – Зейн снова провел большим пальцем по ее щеке. – Вы не одни переступили через нее. – Отойдя на шаг назад, он прижал ладони к своему лицу и быстро их опустил. – Идите.

Кэтрин кивнула – что ж, она совершила непоправимую ошибку, и пора брать на себя ответственность за нее.

– А к-как же п-проект? – пробормотала она, придя в ужас при мысли о том, что, возможно, принесла лучшую возможность в своей жизни в жертву мимолетному влечению, которое ей даже не было подвластно.

– Мы обсудим это завтра, – непререкаемым тоном возвестил шейх, давая понять, что встреча окончена.

Кэтрин подумала, что ей следует быть благодарной ему за то, что он позволяет ей уйти не уронив чувства собственного достоинства. Возможно, завтра он порвет контракт и отправит ее обратно в Кембридж – и, может быть, когда-нибудь она сумеет потешить себя мыслью о том, что не уронила чести исследователя, решив провести независимое интервью. Но, стремительно направляясь обратно на женскую половину, Кэтрин не ощущала благодарности. Она была растеряна и смущена, а неудовлетворенное желание продолжало пульсировать в ее теле.