Хайди Райс - Желать лишь ее [litres]

Кэт резко затормозила. Из вертолета выпрыгнул высокий и крепкий мужчина в традиционной черной одежде – брюках, тунике, сапогах и мантии-накидке – и пошел к ней. Это был Зейн. Положив голову на руль, Кэтрин приказала себе прекратить глупо радоваться. Снова подняв взгляд, она увидела Зейна совсем рядом – высокие скулы, придающие его лицу особую, какую-то экзотическую, жестокую красоту, четкую линию губ, сжатых в полоску в гневе или раздражении, яркую голубизну его глаз, сверлящих ее взглядом. Внезапно Кэт почувствовала, что адреналин, держащий ее в напряжении эти несколько часов, куда-то улетучился.

– Кэтрин, вылезай из машины, – приказал Зейн, и низкий его повелительный голос заставил Кэт вздрогнуть. Он протянул руку к замку двери и, открыв его, взял Кэт за предплечье. – Вылезай сейчас же. Я отвезу тебя назад во дворец.

Кэт вырвала руку и ответила:

– Нет, я не могу вернуться.

Однако на эти слова ушли ее последние силы – колени ее подкосились, и она едва не упала.

– Ты измучена, – воскликнул Зейн, беря ее на руки.

– Пожалуйста, отпусти меня, – попросила Кэт, ударяя кулаками в его грудь. Но удары эти были слабыми – наверное, Зейн даже не ощутил их, уверенно шагая со своей ношей к вертолету. Посадив девушку на открытую дверь вертолета и резким движением сорвав с нее вуаль, он схватил ее за руки.

– Прекрати, ты же только навредишь себе и ребенку.

– Я беременна, но я способна позаботиться о себе.

– Зачем ты подвергаешь опасности жизнь нашего ребенка? – спросил Зейн, и на сей раз в его голосе Кэт почудилось что-то, что она слышала прежде, в ту ночь, когда они беседовали в лагере Холади. Не гнев, а, скорее, сожаление. – Ты что, передумала его рожать?

– Нет, Зейн. Я хочу этого ребенка, – возразила Кэтрин. – Я уже люблю его.

– Тогда зачем ты убежала? – спросил Зейн, и голос его на миг прервался.

Кэт поняла, что не может больше молчать, она обязана рассказать ему о том, какие мысли одолевали ее всю ночь и почему она преисполнилась еще большей решимости оставить Нарабию позади. – То, что нас с тобой связывает, не брак, а, скорее, сделка. Я не хочу так жить.

Зейн выпрямился, и лицо его посуровело.

– Я сделал тебя своей королевой, я поддерживал тебя во всем, чего тебе хотелось.

– Но ты не подпускал меня к себе, ты меня не любишь.

– Почему это так важно для тебя? – выпалил он. – Я ведь забочусь о тебе, и я хочу тебя, ты знаешь. Неужели этого недостаточно?

Кэт приложила дрожащую ладонь к его щеке и почувствовала, как Зейн мгновенно напрягся.

– Потому что я не хочу соглашаться на меньшее, чем заслуживаю. Так когда-то сделал мой отец.

Зейн вскинул голову.

– При чем тут твои родители? Ты, должно быть, втемяшила себе в голову, что произошедшее тогда повлияло на тебя и твои решения сейчас, но тебе было всего шесть, это же безумие, – устало произнес он, но в голосе его не было раздражения.

Внезапно Кэт подумала, что поступила правильно. Она полагала, что из них двоих именно Зейну нужно измениться в лучшую сторону, но это было не так. Она позволяла ему уходить от нее и не говорить о чувствах потому, что и сама боялась выяснения отношений. Но сейчас страх ушел.

– Я просто хочу сказать, Зейн, что это и моя вина, – произнесла Кэтрин. – Мой отец был хорошим человеком, добрым, но слабым. Я винила мать в том, что их брак лопнул, считала, что это произошло только потому, что она изменяла отцу. Но он тоже был виноват в том, что не ожидал от нее ничего большего. Я так же точно вела себя с тобой, но отныне намерена это прекратить. Ты сделал меня своей королевой, своей любовницей, но отказался от меня как от жены. А я не готова на меньшее. Я не могу на это согласиться, иначе наш ребенок станет таким же, какими были я – и ты. Он окажется в ловушке призрачных отношений.

Слушая Кэт, Зейн ощущал, как в душе его точно что-то рвется, – ему отчаянно хотелось обнять ее, такую измученную, с синими кругами под глазами, и утешить. Он понял, что все это время напрасно старался убедить себя в том, что не питает никаких чувств. Притянув Кэтрин к себе, он прикоснулся к ее лбу своим.

– Не оставляй меня, – произнес он, зная, что не сможет вынести разлуки с ней, что бы ни случилось, отныне он будет желать быть рядом с Кэт и их ребенком, защищать их и согревать. – Я хочу, чтобы ты была моей женой. Во всех смыслах этого слова. Я просто… – Он умолк на миг, и в душе его снова поднял голову страх. – Я не уверен в том, что способен дать тебе то, чего хочешь ты.

Холодная рука прикоснулась к его щеке.

– Но ты можешь рассказать мне, почему так думаешь? – спросила Кэт. – Почему мы не можем стать семьей, Зейн? Почему ты не сумеешь полюбить меня?

– Не надо, – произнес Зейн, нагибаясь и касаясь ее губ, заставляя ее замолчать, не произносить больше этих слов, что так его пугали. В глубине души он уже знал, что правда в том, что он попросту боится признаться себе: все эти месяцы он любил Кэт. И, позволив себе это, едва не потерял ее и ребенка. Взяв ее лицо в ладони, он посмотрел ей в глаза. – Кэтрин, – произнес он, и глаза его заблестели. – Я люблю тебя. Я люблю тебя так, что едва не скончался на месте, узнав, что ты сбежала.

– Но… Ты уверен? – спросила Кэт, глядя на него так удивленно, что Зейн едва не рассмеялся. Но радость тут же уступила место стыду. Он позволил ей поверить в то, что она недостойна его любви, хотя на самом деле всегда было наоборот. Что ж, настало время рассказать ей всю правду. Но сначала нужно открыть свои чувства.

– Как я могу не любить тебя, Кэтрин? – прошептал Зейн. – Ты такая умная и отважная, пылкая и настойчивая, такая нежная… Каждый раз, обнимая тебя, я знаю, что мне всегда мало…

Кэт вспыхнула.

– Тогда почему ты так отчаянно старался удерживать меня на расстоянии? – спросила она.

– Я не хотел, чтобы ты знала, какой я на самом деле. Все то, что ты видишь, – власть, неуязвимость, сексуальность, – это всего лишь маска.

Кэт улыбнулась краешком губ, и улыбка эта задела его за живое.

– Но мне вовсе не нужно, чтобы ты был неуязвим, Зейн, – просто будь собой. – Она приложила ладони к лицу Зейна, заставив его взглянуть ей в глаза. – Просто расскажи мне, что тебя мучает, что бы это ни было, – произнесла она.

Он высвободился из ее объятий и заговорил:

– Той ночью после ссоры с матерью мой отец нашел меня не случайно. – Он опустил глаза, чувствуя презрение к самому себе и жгучий стыд. – Я позвонил ему. Точнее, позвонил в посольство Нарабии в Нью-Йорке и сказал, что я сын шейха, что я хочу быть с отцом, потому что мать больше не в состоянии заботиться обо мне. Я знал, что она любит меня несмотря ни на что – ссоры, отсутствие денег, пьянство… Но я умолял их позвонить отцу и все рассказать. Чтобы он забрал меня от нее.