Лейла Аттэр - Туманы Серенгети

— Коринна? — сказала я. — Что означают эти заметки? — И я указала на стикеры на карте.

— О, эти.

Она стояла рядом со мной, рассматривая их.

— Мо работала с детьми из группы риска в свободное время. Она брала ребёнка из одного из этих мест каждый месяц и доставляла его в безопасное место. Смотри, она указала даты, когда её там ждали, имя ребёнка и в скобках название места. Она стремилась собрать шестерых детей в течение шести месяцев. Она сделала это для первых трёх, — Коринна указала на те, которые были вычеркнуты.

— Как насчёт остальных? Кто будет заботиться о них?

— Я предполагаю, что парень, с которым она работала. Габриэль или как там его. Один из местных. Nima House не имеет ничего общего с этим. Тут и так переполнено. У сообщества нет ресурсов, чтобы позаботиться о детях, которых они собирали.

— Так где же их принимали?

— Я не уверена. Возможно, Мо упоминала об этом, но я не помню, — Коринна залезла в постель. — Спокойной ночи, Родел. Постарайся немного поспать.

Я выключила свет и скользнула под одеяло. Вентилятор на потолке медленно вращался надо мной. Я едва могла разглядеть ленты в темноте. Мозг был заполнен всеми кусочками и фрагментами, которые я узнала о Мо. В то время как я искала героев в книгах, моя сестра была одной из них — молчаливой, вероятно, случайной — кто посмел бы заткнуть рот, если бы её назвали одной из них. Она не стремилась спасти кого-нибудь. Она просто была жадной до жизни — до удовольствия, еды, цветов, опыта. Она не могла абстрагироваться от прошлого, которое было прямо перед ней, и она делала только те вещи, которые дарили ей счастье, но это делало её ещё большим героем для меня.

Я подумала о заметках на карте, которые она не смогла вычеркнуть, — часть её, которая осталась невыполненной, — и решила исполнить её желание. Шесть детей за шесть месяцев. Вот к чему она стремилась. Ещё оставалось три ребёнка.

«Я собираюсь забрать их для тебя, Мо. Я собираюсь вычеркнуть каждую из записей, прежде чем я вернусь домой».

Я остановилась у подножия роскошной лестницы, которая вела к «The Grand Tulip» [4] Прим. тут и далее «The Grand Tulip» — отель, дословно: Большой Тюльпан. , легендарному отелю в Амоше, известному своими традициями приёма требовательных знаменитостей. Я всё ещё нервничала после того, как проехала на местном миниавтобусе дала дала [5] Прим. Основной вид междугороднего транспорта в Танзании, это так называемые дала дала, иначе говоря, автобусы на шасси грузового автомобиля. , чтобы добраться туда, но это было место, в которое Коринна отправила меня. Она не знала фамилию Габриэля — человека, с которым работала моя сестра, но знала, где он жил.

И нет, это был не «The Grand Tulip». Это была деревня на окраине Амоша.

— Там ты можешь воспользоваться дала дала , но они немного беспорядочные в своем движении и не очень безопасные, — подходят, как правило, для быстрых поездок время от времени. Чтобы добраться до дома Габриэля, я бы порекомендовала поехать с шофёром, — советовала Коринна. — Я пользовалась его услугами пару раз. Его зовут Бахати. Он не рискует ездить далеко за город, но знает местность и свободно говорит по-английски. По утрам он обычно в отеле «The Grand Tulip».

И вот она я, поднимаюсь по лестнице великолепного отеля. Массивные колоны, напоминающие гигантские корявые деревья, поддерживали затемнённую вершину входа. Двое мужчин в форме охраняли открытый вестибюль, но мне на глаза попалась статуя воина Масаев в натуральную величину, установленная на фоне абсолютно белого полотна внешней стены ( Прим. Масаи — полукочевой африканский коренной народ, живущий в саванне на юге Кении и на севере Танзании ).

Он стоял в гордой позе, с копьём в руке, его волосы были украшены красно-коричневой грязью. Эбеновое дерево было отполировано настолько гладко, что его кожа выглядела так, будто смазана жиром животного. Его красная тога вздымалась и развивалась на ветру. Он выглядел как молодой библейский пророк, как в канувшие в лету времена, словно какой-то экспонат, который принадлежал музею.

Я подошла ближе, изучая тонкие детали — красные и голубые бусы, украшающие его тело, ресницы с такими прекрасными кончиками, которые ловили утреннее солнце. Я вытащила свою камеру и сфотографировала его лицо.

— Восемь тысяч шиллингов, — сказал он.

— Что? — я отпрыгнула назад.

— Сфотографировать.

— Ты настоящий!

— Да, мисс. Вам это будет стоить шесть тысяч шиллингов.

— Всё в порядке, — сказала я, отступая.

— Вы из Англии? Я понял это по вашему акценту. Два фунта стерлингов. Дешевле, чем кофе в «Старбакс».

— Нет, спасибо. Вообще-то, я кое-кого ищу. Его зовут Бахати. Ты его знаешь?

— Тысяча шиллингов, и я отведу вас к нему.

— Не важно, — я покачала головой и ушла. Он явно был помешанным.

— Простите, — обратилась я к швейцарам. — Кто-нибудь из вас знает, где я могу найти Бахати?

Они обменялись взглядами, а затем указали мне за спину.

«Вы, должно быть, шутите». Я медленно обернулась.

Конечно же. Масаи ухмылялся мне.

— Вы нашли меня. Без комиссии. Вы умный торговец. Что я могу сделать для вас?

— Я искала водителя, но всё в порядке. Я передумала.

Я начала спускаться по лестнице.

— Мой друг. Мой друг! — позвал он меня, но я не оглянулась.

«Замечательно, — подумала я. — Мне придётся ехать на страшном дала дала до самой деревни Габриэля». Я отправилась в пыльный двадцатиминутный путь назад, на автобусную остановку. Это была головокружительная какофония рейсовых автобусов, туроператоров, размахивающих картами перед моим лицом, и людей, желающих продать мне браслеты, бананы и жареную кукурузу. Улица напоминала оркестр, состоящий из мотоциклов, машин и дала дала ; все двигались с разной скоростью, начиная движение и останавливаясь без порядка и предупреждения. Кондукторы висели на подножках микроавтобусов, выкрикивая их места прибытия, хлопая по бокам машины, когда хотели, чтобы водитель остановился для пассажиров. Каждый дала дала был ярко раскрашен, имел наклейку или слоган в честь какой-нибудь знаменитости: Бейонсе, Обама, Элвис. Я ждала, когда выкрикнут название деревни Габриэля, Рутема, но никто из них не ехал в ту сторону.

— Мой друг, я нашёл вас! — полноприводной автомобиль резко остановился возле меня, едва не задев человека на велосипеде. Водитель был одет в белоснежную рубашку с закатанными рукавами, в его очках-«авиаторах» отражалось моё измученное лицо.

— Это я, — он снял очки и послал мне дерзкую улыбку.

Бахати.

— Что случилось с твоим… костюмом? — прокричала я сквозь гул.

— Это не костюм. Я настоящий Масаи.