Лейла Аттэр - Туманы Серенгети

— В безопасном месте? Где безопасное место?

— Идём со мной. Я тебя отведу, — и он протянул руку Лили. Она смотрела на неё несколько мгновений, а затем взглянула на Мо.

— Я прямо за тобой, — сказала Мо. — Мы все пойдём вместе.

Как только Лили вложила ладонь в руку Габриэля, всё изменилось. Всё медленное снова стало быстрым. Они будто проскользнули в другое измерение. Они вернулись в центр хаоса, только сейчас была не такая толпа. Те, кто не убежал, лежали на полу, раненные или мёртвые — было тяжело понять — пока два врага продолжали перестрелку.

Габриэль развернулся, когда они добрались до эскалатора.

— Он заблокирован.

Он взял Лили на руки и бросился к лифту.

— Идём, Мо! — но лифт тоже блокировала стопка столов и стульев. Враги Джона Лазаро использовали его собственные средства против него. Все выходы и лестницы были перекрыты.

— Чёрт! — воскликнул Габриэль.

Он осмотрел нижний этаж. Джон Лазаро спрятался за одной из стоек фаст-фуда, со своей охраной по бокам. Они вслепую стреляли во все стороны. Стены были испещрены дырами от пуль. В воздухе летали кусочки цемента.

— Парковка, — сказал Габриэль. — Это наш единственный выход.

— Но там его машина.

— Либо мы останемся здесь, либо пойдём туда. В любом случае, мы рискуем.

— Иди! — сказала Мо, следуя за ним.

— Мой папа будет там? — спросила Лили.

— Да, — ответил Габриэль. — Мы встретимся с ним в безопасном месте. Помнишь? — Он опустил её на пол и опустился перед ней на колени. — А сейчас я хочу, чтобы ты бежала как можно быстрее, хорошо? Чем быстрее ты побежишь, тем быстрее увидишь своего папу.

Лили кивнула и протянула руку Габриэлю.

— Можно я побегу с тобой?

В Габриэле было что-то, что притянуло её к нему. Может быть, это потому, что он тоже был отцом. Что бы Лили в нём ни почувствовала, казалось, это смягчило его сердце. Сердце Мо сжалось в груди, когда Габриэль взял маленькую руку Лили в свою.

— Я постараюсь не отставать, — сказал он.

И затем они побежали по парковке, к рампе, идущей вверх. Их шаги вместе с дыханием эхом отдавались от бетонных стен. Они наполовину поднялись по первой рампе, когда услышали звук заводящегося двигателя. Раздался громкий скрежет, закрутились колёса, когда машина выехала со своего парковочного места. Последовал острый звон пуль по металлу, а затем звук приближающейся к рампе машины.

— Что такое? — спросила Лили, когда Габриэль резко остановился. — Идём! Нам нужно добраться до безопасного места, — она потянула его за руку.

Мо и Габриэль обменялись взглядами. Если это была машина Джона Лазаро, которая должна была заехать на рампу. Их время вышло.

Внезапно на Мо опустилось глубокое спокойствие. Впервые в жизни ей хотелось замереть — на эти последние несколько секунд. Они принадлежали ей, и они были прекрасны. Она чувствовала, как колотится её сердце, воздух входит и выходит из лёгких. Это было прекрасно — быть живой. Было достаточно это знать и испытать.

Мо и Габриэль вместе отвели Лили в угол, где одна рампа встречалась с другой.

— Вот оно, — сказал Габриэль. — Вот безопасное место. Я позвоню твоему папе и скажу ему, хорошо? — он набрал какие-то цифры. Мо держала Лили за руку, пока он говорил по телефону. — Алло, Джек? Мы здесь. Да, Лили тоже прямо здесь. Она очень смелая девочка. Вы должны ею гордиться. Подождите, я ей передам… — он повернулся к Лили. — Твой папа говорит, что очень скоро придёт, и он очень сильно тебя любит.

— Можно я сейчас с ним поговорю? — спросила она, протягивая руку, будто за призом. На другом конце провода никого не было, но Габриэль выпустил телефон из рук.

— Конечно, — ответил он, в его взгляде промелькнуло что-то горько-сладкое.

— А как же ты? — спросила Мо. — Ты не позвонишь?

— Никто не знает, что я здесь, Мо. Ни Анна, ни Схоластика. Так лучше. Я не хочу, чтобы они жили, стыдясь того, что я сделал. Я не хочу передать своей дочери такое наследие. Это ирония. Я делал всё это ради Схоластики, чтобы сохранить её в безопасности, чтобы дать ей жизнь, которую она заслуживает. И теперь она будет расти без меня. Если вырастет… — Его глаза наполнились слезами.

— Шшш. Ты хороший отец. И ты многое сделал для детей других людей. Иногда ты рисковал собственной жизнью, чтобы доставить их в безопасность. Кто-нибудь возьмёт это на себя. Кто-нибудь убедится, что за Схоластикой присмотрят.

— Папа? — Лили смотрела на телефон. — Он ничего не говорит. — Она протянула телефон обратно Габриэлю.

— Может, связь прервалась. Давай попробуем ещё раз, — Габриэль притворился, что снова набирает Джека. — Сейчас идут гудки. Держи.

Когда Лили наклонила голову к телефону, стало невозможно игнорировать звук приближающейся машины.

— Когда? — спросила Мо Габриэля.

— Я не знаю.

Мо медленно и грустно ему улыбнулась.

— Давай спасём еще одного?

Габриэль смотрел на неё несколько молчаливых мгновений.

— Давай.

Они спрятали Лили между своими телами, зная, что взрыв уничтожит всё вокруг себя. Но, может быть, просто может быть, они могли отвести основной удар от Лили.

Когда машина поднялась по рампе, Мо и Габриэль коротко уловили взглядом Джона Лазаро на заднем сиденье. Они приготовились, прижимаясь лбом ко лбу, обнимая друг друга, пряча между собой Лили.

— Папочка? — произнесла Лили. Её лицо засветилось, когда она заговорила в трубку. — Я уже в безопасности.

Национальный парк Серенгети (Танзания) — один из самых крупных заповедников в мире. Находится он на территории Великого Африканского разлома, его площадь составляет 14 763 км2. Само слово «серенгети» переводится с языка Масаи как «бескрайние равнины».

Чёрная мамба — ядовитая змея, распространённая в Африке. Длина змеи может превышать 3 м, что делает её второй по величине после королевской кобры.

Прим. Бертон-на-воде — это городок и административный участок графства Глостершир, Англия, который лежит на плоской равнине.

Прим. тут и далее «The Grand Tulip» — отель, дословно: Большой Тюльпан.

Прим. Основной вид междугороднего транспорта в Танзании, это так называемые дала дала, иначе говоря, автобусы на шасси грузового автомобиля.

Альбинизм (лат. albus — белый) — врождённое отсутствие пигмента меланина, который придаёт окраску коже, волосам, радужной и пигментной оболочкам глаза.

Струп — корочка, покрывающая поверхность раны, ожога, ссадины, образованная свернувшейся кровью, гноем и отмершими тканями.

Прим. с суахили Kwaheri переводиться «до свидания».

«Jina yake ilikuwa» с суахили пер. как — «её звали», «ее имя»