Яна Егорова - Мой беглец. Стокгольм

Белов уселся на заднее сиденье рядом со мной, позволив Ивану выполнить роль нашего водителя.

— Вот как бывает, — стартуя, весело крикнул друг из прошлого Белова, — я ехал с тобой поздороваться, боялся не поймать, а в результате, ты будешь жить там же, где и я! Идеально! Судьба мне сделала подарок!

Я отвернулся к окну. Соскучился по родному городу, видам. Но не только это увлекло меня в задумчивость, а еще и те слова, что Виктор успел мне сказать, когда настиг меня укладывающим чемодан в багажник отцовской машины:

— Кристоф. Не психуй, я никогда и не говорил, что вел непорочный образ жизни. Но все это прошлое. Ты для меня — все!

На этом наш короткий разговор закончился, потому что к багажнику приблизился и его друг. На этом и на толпе мурашек, пробежавших по моей каменной спине, когда Виктор попытался ко мне прикоснуться, но я отпрянул от него. Я последние дни много тренировался, но даже не в этом было дело. Присутствие неожиданного человека, чья роль в жизни Белова пока для меня была непонятна, настолько напрягало, что даже физически не мог позволить себе хоть немного расслабиться. Почему-то все время казалось, что вот-вот дойдет до драки. Не нравится мне этот Ивантеев. Очень не нравится. И его знакомство с моим отцом тем более. А еще сообщение, про намечающуюся вечеринку.

Мои опасения подтвердились, как только мы оказались у входной двери в квартиру, которую открыла нам молоденькая девушка в коротком платье домашней обслуги. Совсем молодая, и совсем не похожа на человека, привыкшего быть тенью. Об этом красноречиво говорило ее декольте и крохотное черное платье. Длинные ногти, пухлые, ярко накрашенные губы — она больше похожа на танцовщицу из клуба, чем на человека, который готов заниматься уборкой и физическим трудом по дому.

— Господина Янссона нет дома, — сказала она по-шведски. — Но у меня есть распоряжение насчет вас! — девушка быстро произнесла обязательную речь и надула большой розовый пузырь из жвачки, что все это время демонстративно пережевывала во рту.

Мне кажется, или отец перегнул палку? Вскоре выяснились и еще некоторые подробности. Я, естественно, вернулся в свою комнату, а вот для Виктора была приготовлена отдельная гостевая спальня, которая располагалась в другом конце бесконечной отцовской квартиры. Там же, прямо за стеной от моего парня, устроился уже знакомый мне Иван.

— Мы будем соседями! Отлично! — Ивантеев не скрывал своей радости, откровенно сверкая огромными карими глазами, похожими на две чашки пережжённого кофе.

Я слышал это краем уха, в тот момент, когда направился в свою спальню. Не обернулся и не посмотрел на Белова. Дико раздражало присутствие Ивана, настолько, что мой кулак без перерыва сжимался и разжимался. Я знал, что уже на пределе и все это пустое, злость, основанная ни на чем — парень — гость в доме моего отца и пока не сделал ничего предосудительного. В конце концов, возможно у него с Виктором на самом деле были настолько тесные отношения в прошлом, что теперь он чувствует, что имеет право себя так вести.

Вкатил чемодан в комнату и толкнул ногой дверь, но не услышал за спиной ожидаемого щелчка закрывшегося замка. Точнее услышал, но с некоторой задержкой. И причиной этой задержки был неугомонный Белов, налетевший с объятиями на своего беглеца со спины:

— Прекрати! — тяжело дыша, как будто после длительной пробежки, прогрохотал ненормальный мне прямо в ухо, подобно огромным тискам, буквально сдавив мое тело в своих ручищах. — Кристоф, прекрати!

— Что прекратить? — отозвался, оставив чемодан, но и не вырываясь из его оков.

— Думать обо мне всякое. Я не знал и не мог знать, кто приедет нас встречать. Просто выслушай. До тебя, несколько лет назад я пересекался с Иваном. Но это все. Я не рассказывал потому, что все, что было до тебя — это не жизнь. Мне нечего оттуда вспоминать. Кристоф, — я улыбнулся и разомкнул кулаки, когда его жесткие губы напали на мою шею, — посмотри на меня!

— Я ничего не думаю, — лениво ответил своему любимому придурку, окунувшись в его возбужденный жар, — просто он меня бесит.

— Ну… — его горячий язык обжог мочку моего уха и скользнул выше, по чувствительной коже раковины и уже после этого на моем виске отпечатался его страстный поцелуй, — с этим я тебе могу помочь…

Ему не пришлось меня уговаривать. Достаточно было руке Белова опуститься на край моих брюк и подцепить пальцами пряжку ремня на них, поманив мою эрекцию проснуться и с жаждой отозваться на того, кто отлично умел с ней справляться. В этом он не преувеличивал и не врал. Я не спешил разворачиваться, позволил своему затылку опереться на внушительное плечо владельца «Блэкбургера» и погрузился в его одержимость собой. Сейчас, как никогда, мне это было необходимо.

Рука Виктора исполняла ласкающий танец в районе моего паха в то время, как его язык изучал мою шею. А я просто расслабился. Он не видел мою блаженную улыбку и был занят своим беглецом до тех пор, пока мое возбуждение не перелилось через край. В тот момент, когда он придвинул меня к себе и заставил почувствовать свою дикую эрекцию.

— Кристоф, я… хочу тебя…

Люблю его возбужденный рык, а когда этот рык переплетается с требованием и мольбой, сам перевоплощаюсь в зверя.

— Так в чем же дело? — мой голос тоже сел, а губы пересохли, настолько сильно я сам хотел его, прямо здесь, в моей комнате. В доме у моего отца.

— Ты… — как будто не поверил в то, что услышал, Белов, — ты сейчас не шутишь?

— А что нам мешает? — развернулся к нему и с усмешкой посмотрел в его почти черные глаза. Скользнул взглядом по его чуть приоткрытым от возбуждения губам и улыбнулся еще шире. — До ужина у нас масса времени. Ты же закрыл дверь? — не удивился, получив кивок упрямой головы в ответ на свой вопрос.

Разница в нашем росте поначалу меня очень напрягала. Но со временем, постепенно, как во мне просыпались чувства к этому атлету, мне стало нравиться в нем все. И эта необузданная звериная мощь. И бойцовский дух, присущий мне самому. Мы с ним во многом похожи. Разница лишь в том, что я больше сдержан, хладнокровен, а Белов наоборот, иногда слишком импульсивен. Но теперь мне действительно это нравится. Как-то так получилось изначально, что мы практически равны. И мы оба так считаем. Ни один из нас не принимает полностью доминирующую сторону. Лишь иногда, импульсивность Виктора чуть опережает меня. Как сейчас, например, когда он, не дав мне сделать это самому, вцепился в мою рубашку и нетерпеливо сорвал ее с меня, еще толком не закончив с ней, уже захватил пряжку моего ремня…

— Белов, ты сумасшедший, — обнажил я свои зубы, потому что от удовольствия и сам уже не мог сдержать счастливую улыбку.