Яна Егорова - Воспитатель

— Что-то случилось, Ольга Андреевна?

— Да, дорогая. Вот, зашла Сашины вещи забрать, — сказала женщина, посмотрев на меня «ласково». Это она умела. Это я знала. Ее ход конем, перед началом бури.

— Какие вещи? Он же все увез!

— Ну, как, все? А мои хрустальные салатницы? Скоро праздник, Катенька. Буду стол накрывать. Сашенька, ты знаешь, придет не один. И детишки ваши у нас будут праздновать.

Та-а-ак! От возмущения я мгновенно забыла обо всем! Они уже без меня решили детей забрать на Новый год к себе?! Чтобы я тут одна куковала?! И это в комплект к «подарку» от Ираиды?!!

— Почему это они будут у вас праздновать? — медленно закипая, из последних сил сдержала гнев. Спокойно, Катюша, на пожилых либо ничего, либо сковородой!!!

— Ну, как, — не моргнув глазом, продолжила моя «добрая» родственница. — Мы с Сашей подумали, а что им делать с тобой? Денег у тебя никогда нет. Ты одна. Им же здесь даже поесть нечего будет. А я наготовлю, ты же знаешь, на меня всегда можно положиться. К тому же, Сашенька не один придет, — добавила гадкая старушенция. Можно подумать, я в первый раз не услышала.

— А я, что, по-вашему, буду делать? — процедила сквозь зубы и сильно пожалела, что взглядом нельзя сжигать дотла. Я бы сейчас эту опцию с превеликим удовольствием испытала бы кое на ком!!! И где, ешкин кот, фикус?! Вот, в кого его надо было бросать!!! Из окна! Вдогонку, когда она убегать будет. После. Моей. Сковороды!

— А ты? Ну, что? Как обычно, телевизор смотреть, — не смутившись, уколола моя бывшая «мамочка». — А что тебе без денег еще остается? Ты теперь одна. Раньше вот Сашенька мой золотой был, поддерживал тебя, неразумную. А теперь, кому ты такая…

Она замолчала. Я бы уточнила — вдруг захлопнула свой злобный рот, и я очень надеюсь, не прикусила, а откусила хороший такой кусок своего ядовитого языка.

— Доброе утро, — раздалось из-за моей спины брутальное.

Помнится, был во времена моего детства такой мультфильм, где бегемот при виде прививки в течение нескольких секунд менял цвет своей кожи. Угу. Вот в тот момент я почувствовала себя тем самым бегемотом. Но испугалась я не прививки, а того, кто вопреки моему запрету, явил себя миру во всей красе!!! И… такая маленькая деталь… На нем не было ничего, кроме не слишком широкого розового полотенца, которое мой коллега повязал, с трудом, стоит заметить, на своих слишком уж подтянутых мужских бедрах.

— Простите, что помешал, я тут случайно, поверьте, услышал ваш разговор. И просто хотел напомнить, что Саша с Лилей на Новый год будут заняты.

— А в… вы кто, прос… простите? — впервые услышала, как моя свекровушка заикается.

Белявский не смутившись ни на мгновение, протянул ей руку, и дружелюбно представился:

— Константин Белявский, жених Катеньки, — подлец широко улыбнулся и оторвал свою вторую руку от полотенца, которое секунду назад придерживал у себя на боку, чтобы пожать ручку тетеньки.

Стоит ли говорить, что освобожденное полотенчико в мгновение ока соскользнуло с его могучего тела и упало к ногам уже совсем голого громилы. Кажется, я нервно хихикнула.

— А вы, — даже не попытавшись прикрыться, выпрямился гад, и продолжил знакомство с тетей. Находившейся от его неземной красоты в предынфарктном состоянии. Но, самое интересное то, чего я никак не ожидала от Ольги Андреевны. Она беззастенчиво уставилась на его мускулистое, крепкое, мужское тело!

Конечно, ее сыночку о таком можно только мечтать. Мне, правда, тоже. Никогда не могла себя заставить заниматься спортом. Особенно так фанатично!

— Вы, Ольга Андреевна? Так? — «тетя» никак не отреагировала, поэтому Белявский продолжил наступление — обхватив меня за талию, нежно притянул не менее остолбеневшую «невесту» к себе и сладко коснувшись губами моего уха продолжил:

— Вы, как я понимаю, мама Сашеньки? Боюсь, мы расстроим ваши планы. Катенька обещала нам с детьми накрыть потрясающий стол, и мы планируем всю ночь, прямо в этой квартире, вчетвером смотреть телевизор. Да, солнышко мое? А утром, я так думаю, слетаем… скажем, на Сейшелы. Можем в Париж. Как настроение будет. Вы же не возражаете, Ольга Андреевна?

Мамочка моего бывшего Сашеньки лишь захлопала ртом и что-то там пробормотала, но так и не подняла на нас глаз. Ее взор все еще был направлен в одну единственную точку.

— Я… Ты, Катя… Я… Саша… Да вы…

Так и не объяснив нам, что же она думает по этому поводу, свекровь сорвалась с места и пулей вылетела из моей квартиры, захлопнув за собой дверь с таким грохотом, что я даже вжала голову в плечи! Глубоко уважаемая Ольга Андреевна и про свои драгоценные вазы забыла!

— Как же это все отвлекает… — неодобрительно помотал головой Белявский, бросив короткий взгляд в сторону только что закрывшейся за нежелательной гостьей двери, и мгновенно сорвал с меня халат! — Катенька… я так соскучился…

Интуитивно прикрыла руками и грудь и то место, где не было ни намека на трусики. Не смотря на это Константин, что б его, Викторович, очень быстро объяснил своей коллеге, что я это зря. И в самом деле, какой в этом смысл, если меня бесцеремонно подхватили на руки и потащили обратно в постель?

— Константин, прекратите немедленно! — внезапно, я вскипела, моя злость, словно молоко, мгновенно выскочило за края кастрюльки, коею в данной ситуации была ваша покорная слуга, и побежала по плите. — Зачем вы появились перед моей свекровью?

Дурацкий вопрос и дурацкое время его задавать. Когда я уже лежу на спине, а на мне… абсолютно, вот совсем полностью голый потрясающий самец, которого я только что требовательно оторвала от игры языком с моим левым соском…

— А? Катенька, — поднял голову паршивец, и непонимающе посмотрел на меня, — какая свекровь? Ты разве не знаешь, что я сирота?

И пока я хлопала от возмущения ртом, распаленный негодяй со всем своим удовольствием набросился на мои губы. Степень его распаленности уверенно упиралась мне в живот, от чего у бедной меня голова поплыла окончательно.

Что он ест?! Или пьет?! Принимает?! Как можно, у нас же только вот буквально… ой, мама! Распаленность очень быстро нашла свою цель и беззастенчиво вошла в нее, в прямом смысле выбив из меня горячий стон…

— К…Констан-ти-и-ин…

— Ммм… ягодка моя… — прохрипел надо мной самец и лишь ускорился, при этом начал выводить огромными бедрами чувственные круги, рисуя их не только внутри моего тела, но и в моей голове. Радуга, в этот момент застилавшая мои глаза, тоже внезапно завертелась кругами, унося мое сознание вслед за собой. Там, где-то в этом цветном великолепии меня ждало нечто очень сладкое, невероятно манящее, то, куда меня подталкивал он, каждым следующим движением своих бедер, толчок за толчком, раскрывая меня для себя и направляя по хорошо знакомой для себя дороге.