Дженни Колган - Книжный магазинчик счастья [litres]

Глаза Леннокса не отрывались от Нины, когда он подходил к ней, – и подошел так близко, что она ощутила тепло его тела, запах свежего пота…

У нее закружилась голова. Нина тяжело сглотнула. Леннокс, не поблагодарив, взял у нее бутылку и напился, все так же не отводя взгляда.

Нина понимала, что у нее лишь доля секунды на решение. Крошечная доля секунды – та самая, когда она должна была забрать бутылку и отвернуться. Но вместо того она сделала то, чего сама от себя не ожидала, не подозревала даже, что способна на такое: она с вызывающим видом еще крепче прижалась к стене и дерзко уставилась в глаза Леннокса. Ее сердце бешено колотилось, Нина не решалась заговорить, не доверяя собственному голосу. А стена была ей необходима для поддержки, на случай если ноги подведут. Стоя в прохладном, тихом убежище каменного сарая, Нина смотрела на очертания фигуры Леннокса на фоне яркого дневного света и понимала, что никогда и ничего не желала так за всю свою жизнь, и к черту Марека, Кейт, последствия и все остальное!

Она смотрела на него бесконечно долгое мгновение, и время словно остановилось, как будто мир вокруг них взял передышку, а Нина была застенчивой балериной, боящейся выйти на сцену…

А потом Леннокс сделал быстрый шаг назад и с громким стуком захлопнул дверь сарая.

Дальше все произошло так быстро, что Нина оказалась захваченной врасплох, несмотря на всю свою решимость, на то, что сама, намеренно вела себя вызывающе и не думала ни о чем, кроме того, чего ей хотелось.

Но даже при всем этом ярость поцелуев Леннокса ошеломила Нину. Он целовал ее искусно, но крепко, настойчиво, словно где-то внутри у него пылал огонь, с которым ему было трудно справиться.

Лучшего поцелуя Нина и вообразить не могла. И она отвечала Ленноксу, отвечала со страстью, понимая, что это переломный момент в ее жизни, что поцелуй, возможно, лишь прелюдия, испытание или поддразнивание, предвестник того, что может или не может произойти потом.

Но тут был другой случай. Здесь все было серьезно и целеустремленно, это было реальностью, и Нину пробрало дрожью с головы до ног.

А потом они внезапно остановились, что вызвало у Нины огромное разочарование, она была уверена, что Леннокс, как истинный джентльмен, должен теперь извиниться и отступить назад. Все, что она знала о Ленноксе и его молчаливости, заставляло ее думать, что далее последует обсуждение, а возможно, и смущение. Ну а потом, может быть, ужин… и у нее упало сердце.

Тогда она просто шепнула ему на ухо:

– Еще!

– О-ох… – простонал Леннокс, отодвигаясь, тяжело дыша и глядя на Нину.

Снаружи доносился шум.

– Я должен… мне надо поговорить с рабочими…

Нина кивнула, не сводя с него глаз.

– Позже? – коротко спросил он.

А Нина удивилась тому, что все это время ее беспокоила его молчаливость, и она гадала, почему он не разговаривал с ней. Теперь она подумала, что слова им и не нужны.

Этот ужин с чаем был настоящей агонией. Хотя при других обстоятельствах он показался бы Нине просто волшебным.

Первые краски заката медленно розовели и наливались золотом, когда явилось множество фермерских жен с дополнительным угощением – с огромными блестящими пирогами и окороками, – и со всей округи собрались гости. Гигантские кувшины сидра, наполненные до краев, освобождались очень быстро, ломти домашнего хлеба с фермерским маслом и местным сыром поглощались на раз. Бен и толпа местных детей носились вокруг дома, гоняясь за кошкой, которая не слишком-то их боялась, бросали кусочки Парсли, приводя того в восторг, и тайком глотали немножко сидра.

Кто-то принес скрипку, и парочки тут же пустились в пляс по двору, люди пели и шутили. Нина и Леннокс просто смотрели друг на друга, не обращая внимания ни на что вокруг, неловкие и рассеянные. Нина была почти уверена, что любой и каждый без труда угадывал, что у нее на уме, она то и дело краснела, не могла сосредоточиться, постоянно остро осознавала, где именно находится Леннокс и в какую сторону смотрит, и сколько еще ей ждать момента, когда они смогут ускользнуть.

Наконец блюда начали пустеть, и по обоюдному согласию, едва проявив необходимую вежливость, Нина и Леннокс покинули гуляк и направились к ее амбару, окна которого смотрели в другую сторону от фермы и любопытных глаз.

Нина мельком подумала о том, не заставит ли Леннокса помрачнеть вид изысканных гардин, дорогой кухни и роскошной кровати, но он пока помалкивал. И в ту самую секунду, когда они очутились внутри, он сжал Нину и стал целовать так, что она задохнулась.

А потом повел ее наверх и раздел – быстро, ловко – и, когда оба оказались обнажены, уложил на кровать.

– Ты… – удивленно пробормотала Нина. – Это ты…

Он смотрел на нее, а его ладони ласкали тело Нины.

– Думаю, да, – с легким недоумением ответил Леннокс, почти так же изумленный, как и Нина. – Я не… не предполагал, что это произойдет. Просто… постоянно думал о тебе. О том, чем ты занимаешься…

Он сжал ладонями ее лицо:

– Я смотрел, как ты читаешь в фургоне, и сидишь так тихо, лицо у тебя светится, а я не представлял, где ты в такой момент… Ты могла быть где угодно, далеко-далеко, а мне было не проникнуть в твои мысли… Это сводило меня с ума. И то, как ты приехала сюда, просто появилась, изменив всю свою жизнь… Моя семья жила здесь из поколения в поколение… Мне бы никогда и в голову не пришло поступить так, как ты: начать все сначала, заняться чем-то совершенно другим… изумительно! Ты такая маленькая… никогда и не подумаешь, что в тебе такая сила. И тот машинист… он тоже сводил меня с ума. Прости, я просто ревновал.

Нине казалось, что ее сердце вот-вот разорвется.

– Я не мог… позволить себе… Я бы не справился с очередным глупым крушением, снова пойти дорогой в никуда, чувствовать себя глупо, а ты обращалась со мной как с идиотом…

– Потому что это я сама – идиотка. – Нина закрыла глаза. – Поцелуй меня, пожалуйста. Скорее! Крепче! Так, как ты умеешь…

Лицо Леннокса потемнело.

– Кейт… – пробормотал он. Нина поморщилась. – Кейт… не нравилось, каков я в постели. Говорила, я слишком груб… – В его глазах вспыхнула боль.

Нина смотрела на Леннокса, и ее глаза слегка затуманились, когда она почувствовала внутренний надлом.

– Все люди разные, – произнесла она тихо, но отчетливо. – Все разные, и всем нравится разное. И это хорошо. А то, что нравится мне… ну, думаю, это ты. И даже очень нравишься.

– Вроде ты выглядишь не такой, – пробормотал откровенно смущенный Леннокс.

– Ты не можешь судить о человеке, просто глядя на него, – нахально заметила Нина и показала ему язык.

Это наконец вызвало у Леннокса улыбку.

– Да, – согласился он. – Пожалуй, не могу. Может, перестанем наконец болтать?