Мария Акулова - Гранатовое зернышко [СИ]

Бабочка оказалась в осаде. Бабочке было плохо. Бабочку штормило. Бабочке хотелось мира, спокойствия, добра.

А вот воинственно настроенные руководители этого настроения не разделяли. Им хотелось крови. Крови врага…

— Амин е , золотая моя… — Мир надвигался на напарницу, хрустя пальцами. Глядя на нее, хотелось сворачивать… но не горы — шеи. Тонкие, девичьи шеи. Одну. Конкретно тонкую и конкретно задолбавшую.

— Ам и на, Дамир Сабирыч. Что ж вы никак не запомните-то… Болезный вы мой… — Амина же пугаться не спешила. Стояла, смотрела на приближающегося Мира, сложив руки на груди — ждала. Была уверена, что ужасного ничего не случится. Во-первых, работают вместе они уже три месяца и до драк еще ни разу не доходило. Во-вторых, зашкал бешенства на лице Мирчика сегодня — ни в какое сравнение не идет со шкандалями поприличней, которые происходили на прошлой неделе… и позапрошлой… и позапозапрошлой… и… раньше, в общем. В-третьих, сегодня повод был ну объективно несерьезный.

— Амин е , зайка, скажи мне, пожалуйста, — приближаться Мир не перестал, голос менее елейным не становился, процесс закипания Мирушки, по наблюдениям Амины, проходил по плану. — Какого лешего мы платим твоему стриптизеру в полтора раза больше, если окончательная договоренность была нами согласована, мною одобрена, тобою вроде как озвучена?

— Он не мой, Дамир Сабирыч. Это раз. Он не стриптизер, Дамир Сабирыч. Это два. Сумму в полтора раза меньше вы согласовали сами с собой и одобрили тоже исключительно в своей голове. Я же вам сразу сказала — за те деньги он не согласится. Поэтому договор составили на реальную сумму. Мы составили, — Амина указала на себя, — а вы подписали, Дамир Сабирыч. Это три, — а потом ткнула уже в начальство.

Начальство к этому времени успело подойти, перехрустеть всеми доступными пальцами, зло зыркнуть — раз пять, кровожадно сглотнуть — раза три, забывало только моргать и дышать.

— То есть ты подсунула мне договор, в котором вписала ту цифру, которую посчитала нужной? — Дамир злился до одури. Злился, но держался, не переходил на крик. Пока. Хотя сдерживаться, наверное, все же получалось посредственно, так как за то время, пока происходил их с Аминой разговор в коридоре — мимо ни мышка не проскочила. Где-то там, на баре, даже бокалы протирать перестали, в гримерной бабочек стало тихо-тихо…

— Дамир Сабирович, — Амина же тяжело вздохнула. Дурой не была, понимала, что нарывается еще больше, но сдержаться не могла — настолько он ее раздражал. — Я не виновата, что вы подписываете бумаги, не взглянув. А о стоимости я вам сказала. Вы тогда отмахнулись, а теперь что?

Миру нестерпимо хотелось ответить, что теперь ей крышка, но смолчал.

— Чтоб такого больше не было… — зло зыркнул напоследок, окинул взглядом — от макушки, до носков туфель.

Носков этих ее сраных любимых туфель на высоченных каблуках. Всегда в них, зараза. Ни разу не снимала. Ни разу по-человечески, в кедах, на работу не пришла. Стоит, смотрит наравне, еще и правую из себя корчит.

— Вы правы, Дамир Сабирыч, в следующий раз вам надо бы быть более внимательным…

Говорят, что все бабы — дуры. Утверждение, на самом деле, не выдерживает критики. Хотя бы потому, что если уж все бабы — дуры, то мужики все непременно козлы. Но то, что иногда бабы — создания безтормозые — тут без вопросов.

У Амины тормоза отказали, а вот инстинкт самосохранения сработал.

Прежде чем услышать тихое «ну все» от Дамирсабирыча, она успела пискнуть, развернуться на шпильках, и метнуться в направлении своего кабинета.

Заскочить, щелкнуть замком, даже стул подставить под дверную ручку. И только после этого услышала один решительный сильный удар по этой самой двери.

— Знаешь что, Амин е , — и вновь голос у Мира был спокойным. Не мужик — сказка. Выдержка просто неземная. — В следующий раз я тебя за такое просто уволю, золотце. Это подлог. А в этот из зарплаты вычту, ясно? Сама оплатишь выступление своего стриптизера недоделанного.

Возмущаться Амине не позволила гордость. Гордость, а еще осознание того, что во многом Дамир таки прав. Прав хотя бы в том, что злится. Она прекрасно услышала и его замечание о том, что платить такие деньги за одно выступление они не станут, и просьбу сбавить цену. Спорить не стала, хотя и была несогласна. Даже попыталась исполнить указание начальника во время последующих телефонных переговоров с агентом парня, выступление которого увидела как-то на ютьюбе и решила заполучить его для Бабочки. Вот только агент у мальца оказался мужчиной непростым, знающим и рынок, и себе цену. Поэтому понизить получилось, но не настолько, насколько хотелось Дамиру.

И она могла это объяснить. Смогла бы это объяснить Имагину, занимайся Баттерфляем он. Смогла бы Пирожку — не убеги он из заведения, блестя пятками и серебряными ложечками, которые прихватил с собой, выезжая из кабинета. В принципе, смогла бы любому здравомыслящему человеку. Проблема была в одном — нет, не в том, что Дамир не здравомыслящ. В другом — ей хотелось досадить Бабаеву. Вот уже третий месяц они играли в увлекательнейшую забаву: кто об кого сломает зубы.

С того первого дня знакомства между ними поселился дух соперничества. Они соревновались за лидерство.

Хотя скорее даже не так — Амина никак не могла смириться с тем, что лидерство не за ней, что Бабочка в большей мере не ее, что счастье было так близко, но нет…

Именно так девушка объясняла свое неравнодушие к Дамиру. Равно или неравно, но придушить его хотелось постоянно. Стоило мужчине появиться на горизонте… и ручки уже чесались.

Да и он не пытался хоть как-то наладить отношения с подчиненными. Точнее с одной конкретной подчиненной, так как остальной персонал Бабочки в нем души не чаял, ведь придя, Дамир начал с того, что хорошенько задобрил народ, успевший уже навострить лыжи в сторону побега с тонущего Бабочкоплава. Единственный человек, которого задобрить не удалось, да и не пытались особо — это Амина. Ее пытались если не выжить, то показать, что главенствующее место ей не светит.

Демонстрировал это Дамир по-всякому. Начиная с того, что определил ей кабинет — тот чулан, в котором когда-то Насте Имагиной перепало счастье отходить от обморока и принимать в гости будущего мужа. Чулан с лампочкой на потолке и скрипучим шкафом. Без окон.

Не было других подходящих помещений? Было. Варианта три, но выбран был именно этот. Почему? Чтоб продемонстрировать, насколько «высоко» Дамир оценивает исполняемые подчиненной функции.

В каждой его фразе, жесте, взгляде Амина будто читала, что все, что делает она — это детские игры, с которыми и он сам справился бы на раз-два, но раз ей так хочется — он готов мириться с ее присутствием неподалеку.