Анна Веммер - Я страдаю по тирану [СИ]

— Это Лена?

— Да. Лена.

— Красивая. Почему ты убираешь ее фото?

— Я смотрел на него много лет. Сидел здесь, работал, и она будто была рядом. Нечестно оставлять ее здесь и говорить о чувствах к тебе.

— Тебе надо ее помнить.

— Я помню. Но напоминать не хочу.

— Не убирай в коробку. Поставь куда-нибудь в другое место.

— И тебе не будет обидно?

— К мертвым не ревнуют, — вздохнула я. — Если ты уйдешь, то не потому что на камине стоит ее фото.

— Я не хочу уходить.

— Тогда оставь в покое рамку. Пусть стоит. Идем смотреть кино и есть манго.

— Какое манго, Олененок? У тебя гастрит!

— А я у врача спрашивала, — показала язык и рванула в гостиную.

В спальне тоже был небольшой телек, но начать смотреть кино в спальне — это гарантированно пропустить концовку.

Мы придумали для фото место в столовой, на стеллаже. Туда идеально вписались хаотично расставленные рамки: Влад и Лена, просто Лена, Влад с друзьями и мы — дурацкое селфи, сделанное в одну из прогулок. Той же ночью, пока Архипов спал, я спустилась в столовую и долго смотрела на счастливые запечатленные лица. Тогда и решила, что кончатся ли наши отношения, уйдет ли Влад — неважно. Расставание не то, чего стоит бояться.

Гораздо страшнее, когда от любимого человека остается просто фото.

Влад вышел на работу. Я тоже рвалась, но здравый смысл победил шило в мягком месте. Через четыре дня мы должны улететь в Мурманск, так что нет смысла вникать в дела и брать какие-то задания.

Поэтому я дома. Дом… странное слово. Точнее, странно думать о доме Влада как о своем. Но я уже освоилась, подружилась с охраной и чувствую себя едва ли не лучше, чем кот по имени Кот. А он, вообще-то, в этом доме главный. По крайней мере судя по тому, как с ним все носятся и какие дефлопе из кроликов он ест три раза в день — мы у него в услужении.

Бреду по саду, сжимая в руках книгу. День очень летний, с несвойственной сезону идеальной температурой: достаточно, чтобы ходить в легком платье и не мерзнуть, но не слишком жарко. В саду есть несколько скамеек, на которых можно удобно устроиться и подышать свежим воздухом, послушать шум листвы над головой.

Именно там меня настигают голоса. Я слышу, как в стороне ворот кто-то спорит на повышенных тонах. Охрана? Влад снова распекает за какой-нибудь косяк вроде забытой на парковке машины? Повинуясь неуемному любопытству, я иду к воротам и замираю.

Это не ссора охранников и не приступ тирании Архипова.

Это его мать. Стоит, вцепившись в решетку, и смотрит. С такой надеждой, что я забываю дышать. В этом взгляде все: страх, отчаяние, беспробудная тоска. Чувства эхом откликаются внутри меня и становится больно. Я словно смотрюсь в эмоциональное зеркало и вижу там точно такое же одиночество.

— Пустите ее, — прошу я.

— Владислав Романович запретил…

— Под мою ответственность, Саш. Пусти.

Охрана еще толком не понимает, какое место в иерархии начальства я занимаю. Да я и сама не знаю, могу ли распоряжаться в этом доме хоть чем-то.

Зато знаю точно: сегодня наши отношения подвергнутся первому настоящему испытанию.

Влад поднимается по ступенькам дома. Удивительное дело: он редко возвращался домой засветло. А теперь Олененка нельзя оставить коротать вечер в одиночестве. Обидится, заскучает, хуже будет. Неуемная энергия в этой девчонке. И позитив из ушей хлещет. Она этим позитивом будто защищается, окружает себя им. Только один раз не справилась с тоской, но все хорошо, что хорошо кончается — он ее вернул и, кажется, вполне успешно выплачивал по кредиту, выданному одним чудесным летним утром.

А скоро его ждет еще много интересного. Поездка в Мурманск — он уже видел на фотках гостиницу и с нетерпением ждет теперь возможности поиграть с Олененком в антураже советского санатория. Потом будет море, он обещал. А потом в приемной снова поселится Леська, будет переругиваться с Максом, спать у него на диване, варить кофе и радовать острым язычком.

Она вошла в его жизнь прочно и незаметно. Казалось, недавно сидела в кабинете, испуганная до смерти, и храбро сражалась за единственный шанс выкарабкаться из неприятностей. И вот, даже полгода не прошло, Влад уже не знает, как вообще жил без Леси. Что делал-то?

Чутье, неплохо помогающее в бизнесе, уже с порога подсказывает: что-то не так. Из гостиной доносится знакомый голос и внутри тут же поднимается волна ярости. Архипов входит в комнату и останавливает тяжелый взгляд на Лесе, которая от неожиданности проливает на коленки горячий чай и вскакивает.

— Влад!

— Что она здесь делает?

— Это я ее впустила…

— Я догадался. Нахрена?

— Я просто…

— Ну все, чайку попили? Расходимся.

— Владик…

Блядь. Голос матери режет по живому. Архипову кажется, он физически не способен на нее посмотреть. И часть его понимает, что это лишь бессильная ярость на собственную ошибку, но сил отказаться от взращиваемой годами ненависти просто нет.

Затем мать говорит нечто совсем неожиданное:

— Не ругай Лесеньку. Я пойду.

— Можно тебя на пару слов? — просит Леся.

Проклятье, этот вечер не может стать хуже: в ее глазах снова застыл страх. Будто Олененок ждет, что он сейчас отправит ее вслед за матерью.

— Не злись, пожалуйста! Мне стало ее жалко! Я знаю, что ты не общаешься с родителями и злишься, но… там понимаешь, твой папа болеет, у него сотрясение, мама приехала, подумала, вдруг ты захочешь повидаться, узнать, как дела?

— Не захочу.

— Влад, — жалобно тянет Леська.

Для нее, бедного брошеного ребенка, непонятно, как можно ненавидеть родителей, которые к тебе тянутся.

— Олененок, ты молодец. Ты добрая и ласковая девочка. Но я не хочу иметь с ними ничего общего. У отца есть хороший врач. Это не забытые всеми старички в убогом домике в деревне. Это акционеры крупных фирм, получающие космические дивиденты. Они живут в элитном поселке, где врач приезжает за пару минут. Им не нужна нянька.

— Да, я знаю. Просто… извини. Я подумала, что если ты решился попробовать впустить в свою жизнь меня, то решишься и им дать второй шанс.

— Им не нужен шанс, Леся. Им нужно просто чтобы я все делал, как они хотят. Они рады, что все так вышло.

— Неправда.

— Олененок…

— Ни одна мать не будет рада такому! А та, что будет, не станет ездить на другой конец города, чтобы пару секунд посмотреть на тебя в супермаркете.

— Ты не знаешь моих родителей. Давай не будем ссориться, Лесь, — устало произносит он. — Просто забудем и поедем в бассейн. Я бы сейчас не отказался поплавать.

— Можно я у тебя кое-что попрошу? Пожалуйста! Давай отвезем ее домой? А потом поедем, куда скажешь!

— Ее отвезет водитель.

— Влад.

Смотрит. Душу выворачивает своим взглядом.