Вера и Марина Воробей - Я не такая

— У меня тяжелая рука, — сказала она, улыбаясь Ане в зеркало.

— Как это? Мне показалось, что наоборот.

Аня действительно почти не чувствовала ее прикосновений.

— Да нет, тяжелая, я это точно знаю. Это значит, что после меня долго можно не стричься, а прическа все равно будет держать форму. А пострижешься у мастера с легкой рукой — через пару недель зарастешь, как дикобраз.

«Татьяна; — прочитала Аня на табличке над зеркалом. — Значит, так ее зовут… Как можно быть и некрасивой, и уверенной в себе одновременно. Мне бы так».

Татьяна как будто прочитала мысли своей клиентки и сказала:

— Ты с этим завязывай.

Ане показалось, что она ослышалась.

— Что-что? — переспросила она.

— Ты с этим завязывай, мой тебе совет. «Получится или не получится… с моими волосами…» Да за версту видно, как ты не уверена в себе!

Аня смутилась. Если даже случайные люди это чувствуют, то что уж говорить об остальных…

— Но они такие непослушные… И еще блеклые, — как будто оправдываясь, сказала Аня. — Вот поэтому я и спросила…

— Хочешь, я тебя покрашу хной и басмой? — предложила Татьяна. — Сразу появится и цвет, и объем.

— А это не вредно?

— Да что ты! Даже полезно, ведь это трава. Натуральный краситель.

И, не дожидаясь согласия, Татьяна принялась готовить состав. Она намазала Ане голову зеленоватой жижей и надела теплый колпак.

— А чтобы зря времени не терять, пока волосы красятся, хочу тебя отвести к нашему косметологу.

— Зачем это? — испугалась Аня. Ей было непонятно, почему Татьяна так возится с ней, и она боялась, хватит ли у нее денег, чтобы за все расплатиться.

— Пускай покрасит тебе ресницы. Уверяю, заметно совсем не будет, а глаза засияют. Согласна?

— Согласна, — как-то обреченно сказала Аня, а Татьяна засмеялась.

Когда Аня вернулась с покрашенными ресницами, Татьяна удовлетворенно констатировала:

— Ну вот, совсем другое дело!

Она смыла хну и басму с Аниной головы И стала укладывать волосы феном.

— Многие считают, что польки — самые красивые женщины, а это совсем не так, — говорила она. — Просто каждая из них очень следит за своей внешностью. А быть ухоженной — это больше, чем быть красивой.

Аня слушала ее внимательно, хотя мама говорила ей нечто подобное тысячу раз. Но так устроен человек, он всегда будет охотнее слушать посторонних, чем своих близких.

— Ну-ка, посмотрись!

Аня подняла голову и увидела в зеркале свое отражение. Было бы преувеличением сказать, что она себя не узнала или что она превратилась в писаную красавицу. Нет, это было не так. Но Аня смотрела на себя и с удивлением замечала, что первый раз в жизни ей нравится то, что она видит.

Ей очень шел темно-каштановый цвет волос и новая стрижка. Глаза в обрамлении черных ресниц казались выразительными и большими.

— Надо же, — только и сказала она. — Спасибо…

Она осторожно потрогала голову руками, чтобы убедиться, что это ее голова.

— Нравится? — улыбаясь, спросила Татьяна.

— Еще бы, — отозвалась Аня. — Я буду ходить только к вам. Может быть, у меня теперь начнется новая жизнь?

— Может быть, — загадочно сказала Татьяна. — Теперь это зависит только от тебя.

— А у меня получится?

Татьяна с немым укором посмотрела на нее.

— С такой прической да не получится? — Она положила руки девочке на плечи и сказала: — Могу поделиться с тобой одним рецептом. Называется французский салат. Берешь полчашки овсянки, заливаешь кипятком. Потом добавляешь ложку меда, немного орехов и любой мелко нарезанный фрукт.

— А зачем?

— Получается — объедение, и к тому же чертовски полезно. Кожа лица становится гладкой, волосы — густыми, и вообще тонус повышается. Рекомендую.

— А почему вы…

— Почему я так о тебе пекусь? — Татьяна засмеялась. — Да потому, что ты ужасно похожа на меня. В твоем возрасте я была такой же закомплексованной, но только рядом не было человека, который мог бы мне помочь делом или советом. Поэтому считай, что тебе повезло.

«Повезло», — думала Аня, выйдя на улицу. Она оглянулась по сторонам, и ей показалось, что все вокруг изменилось. Небо перестало быть таким серым, как с утра, деревья приветливо качали макушками, а люди двигались как-то радостнее и быстрее. Она шла, разглядывая себя в витринах, в стеклах машин и даже в лужах. Впервые за долгое-долгое время она почувствовала себя ладной и нужной.

«Надо же, какого пустяка мне недоставало, с радостью и удивлением думала она. — Жалко, что я не сделала этого раньше».

Конечно, она понимала, что даже теперь ей ни за что не сравниться со Светой, но это было и не нужно. Ей было уютно в собственном теле и нравилось быть самой собой, а остальное казалось второстепенным и неважным.

«Подумаешь, Волков, — успокаивала она себя. Я же его совсем не знаю. Он мне нужен как собаке пятая нога». Аня улыбалась, замедляла шаг, но потом шла дальше. «А интересно, он заметит, как я изменилась, — думала она и сердилась на себя за эти глупые мысли. — Что-нибудь скажет или промолчит? Может, это что-то изменит?»

Но она понимала, что такой пустяк, как новая прическа, ничего не может изменить в жизни человека. «Может быть, это что-нибудь изменит во мне самой? Вот, например, Татьяна. Да она же еще страшнее, чем я, а замужем. — Аня заметила у нее на пальце обручальное кольцо. — А раз ее кто-то полюбил, то и я найду какого-нибудь дурака. Обязательно найду!»

Она попытал ась представить этого «дурака», своего будущего мужа, но почему-то, как ни старалась вообразить себе таинственного незнакомца, перед глазами у нее настойчиво стоял Волков.

«Вот глупость! — досадовала она на себя. — Хватит, перестань!» Но образ Вани не исчезал, Аня как будто видела, как он улыбается ей, и отвечала ему самой нежной и ласковой улыбкой, на которую была способна.

— Что это с тобой, Малышева? — спросил ее Боря в школе на следующий день. — Парик надела?

Боря никогда не отличался особой тактичностью, и на этот раз говорил громко, трогая Аню за волосы.

— Отстань, Шустов. — Она мотнула головой, увертываясь от его прикосновения. — Не твое дело.

— Грубо, Малышева, грубо. — Он и не думал отставать. — Я только хотел сказать, что тебе ничего, идет. Лучше, чем раньше.

— Спасибо, Боря, ты умеешь польстить девушке, — отмахнулась от него Аня.

Обижаться на Борю не имело смысла, это все равно что обижаться на дождь за то, что он тебя намочил.

— Не слушай его, — сказала Ира, — много он понимает. Тебе хорошо. Очень удачное решение в теплых тонах.

На все явления жизни Ира смотрела глазами художника — будь то цвет свитера, форма зажигалки или прическа подруги.

Света тоже не упустила случая высказать свое мнение.

— Да, неплохо, — снисходительно сказала она. Почти как у меня.