Алиона Хильт - В ритме Болливуда [litres]

– И поэтому ты убрал все мои фото с видного месте? Ты сейчас шутишь?

– Нет, котенок, это чистая правда! Хочешь, я дам ему трубку, он подтвердит?

Я швырнула телефон, ярость в сочетании с бессилием била в виски. Мне срочно нужно было выйти на свежий воздух. Я села на долмуш и поехала к маме Гюльнур. Всю дорогу телефон звенел от приходящих на него эсэмэс, я не читала. «Неужели, неужели? Горбатого могила исправит! Боже, почему? За что?» Я не верила, что у него хватило ума сдать квартиру в качестве отеля на час, я была уверена, что не его друг, а он сам был там с кем-то.

Я мысленно паковала чемоданы и собиралась в Индию. К Акашу, Пранаву, Прашанту – к кому угодно, лишь бы убежать от своих мыслей. Стоп. А я сама? Беспробудно флиртовала с другими мужчинами, с одним каталась на байке и смотрела закаты, с другим – отрывалась в страстном танце, а с третьим мечтала о жарких поцелуях! «Нет, это совсем другое, – пыталась я сама себя оправдать перед собой. – Я никому не позволила себя поцеловать! – и неожиданно сама добавила: А надо было!» Вот то, что я забыла сделать в Индии! Не стоило ограничиваться флиртом! Нужно было ему изменить первой, а не ждать, пока это произойдет со мной! Я снова была в роли брошенной и ненужной, разные мысли, но больше всего – досада – не давали мне покоя!

Я все рассказала маме Гюльнур. Она покачала головой и сказала:

– Дочка, не руби с плеча. Я уверена, что он все объяснит. Может, и правда так было! У вас свадьба на носу, мы сидим на коротком старте, не мог он с тобой так поступить!

– Откуда вы знаете? Вы там были?

– Не была, но материнское сердце не даст соврать, он тебя любит. На нем лица не было, когда ты уезжала. Он приходил и просил у меня совета. Не руби с плеча, я уверена, что это недоразумение.

В тот вечер она смогла меня убедить, но осадок остался. На душе было тяжело, словно дюжину булыжников закинули туда с разбегу.

Дома Алту клялся и божился, что он не врет, но мое желание продолжать подготовку к свадьбе угасало с каждым днем. Своим родителям я ничего не говорила, и они ждали турецкого зятя, радуясь, что наконец-то в наших отношениях настала какая-то определенность.

Когда поездка подошла к концу и Алту отвез меня в аэропорт, он очень волновался. Я видела в его глазах, что он не может найти себе места. В тот месяц он действительно пытался изо всех сил завоевать мое расположение, а я честно пыталась не думать о том, что он мог снова мне сделать больно. «Ладно, будь что будет, доверюсь судьбе. Чему быть – того не миновать», – подумала я и поцеловала его на прощание.

– Пожалуйста, подготовь все документы и подпиши мне разрешение на подачу заявления. Я могу это сделать без тебя, если у меня будет нотариально заверенная бумага.

– Конечно, явру кедим. Я все сделаю.

И мы попрощались. Самолет уносил меня в Санкт-Петербург, мое сердце разрывалось от тревоги, а в мыслях был полный сумбур. Что стало с той уверенной в себе девушкой? Неужели она осталась в Мумбае? Я не знала.

Через пару недель, когда я сидела на сутках в папиной гостинице, Алту мне позвонил.

– Ашкым… как бы тебе сказать… давай перенесем свадьбу на май? Не отменим, а перенесем.

– В смысле перенесем? Почему?

– Я тут подумал, что мне надо подучить русский язык. Я полечу в Харьков на стажировку.

– В какой Харьков? – я ничего не понимала. – При чем тут Харьков и русский язык?

– У меня есть возможность постажироваться полгода в Харькове от «Тез Тура», компания оплачивает курсы.

Я все еще не понимала, что происходит. Как раз пару дней назад я купила свадебное платье. Оно висело на доске объявлений и было б/у, но это было именно то платье, в котором я представляла себя на свадьбе. Цена, размер – все было как надо! Я списалась с девушкой, которая его продавала после своей свадьбы, встретилась с ней, как сейчас помню, в переходе на «Техноложке» и с замиранием сердца забрала у нее огромный пакет с фатиновой юбкой и расшитым корсетом. Платье нуждалось в химчистке, но это было не важно. Я чувствовала, что это именно то, что я хотела. А тут звонит мой жених, который вовсю должен собирать документы для регистрации нашего брака, и сообщает, что уезжает в Харьков. Это, наверное, какая-то дурацкая шутка, не иначе.

– Алту, у нас свадьба на носу! Все готовятся! Ты что такое мне говоришь?

– Ашкым, не волнуйся ты так! Я поеду на полгода, потом вернусь, сыграем свадьбу. Что за проблемы?

– Ты меня спрашиваешь, что за проблемы? – у меня перехватило дыхание, в горле встал ком, было трудно говорить. – Я не могу больше откладывать. Ты не понимаешь, что у нас все готово? Почему Харьков? Ты не можешь приехать учить русский в Петербург? Харьков – это даже не Россия!

– Какая разница, Россия это или нет? Я еду от компании учить русский.

– Знаешь что? Ты можешь вообще не приезжать. Уматывай в свой Харьков и забудь мой номер телефона, – неожиданно для себя сказала я, даже не повысив голос. – Последний раз говорю тебе: мы женимся в сентябре или никогда.

– Ты столько этого ждала, можешь подождать еще полгода. – он все еще не понимал, что я сказала это на полном серьезе. – Сентябрь, май, какая разница?

– Большая разница. Между нами все кончено.

Я повесила трубку и выдохнула. Ярость медленно накатывалась волна за волной, в висках трещало, в горле стоял ком, а на глазах были слезы. Я быстро стирала их бумажной салфеткой, чтобы гости не увидели. Он продолжал обрывать телефон, я поставила на беззвучный режим и не подходила. Неужели все кончено?

– Какие у вас милые хвостики, девушка!

Я подняла глаза от бумаг, у стойки ресепшен стоял улыбчивый кучерявый парень и хитро щурился.

– А меня Алексей зовут. – и он протянул мне визитку, на которой было написано «Свадебный фотограф, Организация свадеб в Санкт-Петербурге».

Я посмотрела на визитку, на него, снова на визитку, и из глаз брызнули слезы.

– Что случилось? У вас все в порядке? – испугался парень.

– Да просто что-то в глаз попало, – ответила я, вытирая красные глаза. – Аллергия, наверное!

С тех пор как мы с Алту расстались, прошло уже порядком времени. Несмотря на то что инициатором разрыва была я, в глубине души я все еще думала, что он не может так легко меня потерять. Надежда все еще теплилась, и я даже поставила мысленно срок – если в октябре он приедет, расскажет мне и моим родителям, как он безумно любит меня и как я буду счастлива с ним всю нашу жизнь до ста лет, соберет мой чемодан – я уеду с ним обратно… Я помню, как он позвонил мне 1 ноября. Мой разум так четко поставил границу возможного возвращения, что ни одно его слово не откликнулось в моей душе. Целый час он уговаривал, кричал, угрожал, снова уговаривал… В итоге мама взяла трубку. Их короткий диалог звоном отдавал в моих висках: