Джоанн Макгрегор - Тихоня

– Я подумаю об этом, хорошо? Я сразу же дам тебе знать, как только решу.

– Мы старались дать тебе все, что только могли, но ты всегда была необычным ребенком, Розмари, – он вздохнул.

– Это оттого, что она Рыбы – вечно-то они плывут против течения, – послышался внизу голос моей бабушки.

Сегодня Нана выглядела так, словно наряжалась для роли эксцентричной двоюродной бабушки, даже несмотря на то что прошло более двадцати лет с тех пор, как она в последний раз появлялась на сцене. Она была видением в фиолетовом сатине и экзотических перьях, очень сильно нарумянена, и густые черные стрелки, подчеркивающие глаза, взлетали вверх драматическими штрихами. Все еще отчаянно лая, Лобстер напрыгивала на нее, желая вцепиться зубами в ужасные и слегка поношенные лисьи меха, обернутые вокруг ее шеи.

– Мама, – сказал отец.

Он всегда беспокоился в присутствии Наны. Выглядит это так, словно он живет в постоянном страхе, что она отколет какую-нибудь безумную выходку, – возможно, разденется догола и будет бегать по улицам, – с единственной целью оконфузить своего сына. По правде говоря, я верила, что старая чертовка на это способна.

– Рекс, ты, как обычно, великолепен.

– Лобстер, сидеть! Нана, ты не можешь показаться в этом, – я указала на потертый боа из меха, который оканчивался острой лисьей мордочкой с носом, черными бусинками глаз и навеки оставшимися торчком ушками.

– А почему нет, юная леди? Если ты можешь надеть это, – она пренебрежительно изогнула бровь, указывая на мои сандалии без каблука, – то я считаю, что ты едва ли обладаешь вкусом, чтобы давать мне советы насчет моды.

– Меха отвратительны; никто их больше не носит. И в них у тебя больной вид. Кроме того, сейчас лето, Нана.

Она только туже обмотала мех вокруг горла своими бледными руками с проступающими венами, которые утяжеляли огромные кольца – дизайнерские, со сложными кручеными узорами, золотые, инкрустированные ярко сияющими камнями.

– Нанду [15] Нанду ( лат. Rhea ) – американский страус. , они тебя старят, – сказала моя мать просто.

Нана тут же сбросила с себя меха и метнула их на ближайшую софу.

– Прочь от меня, вы прокляты, – произнесла она дрожащим голосом.

– Ладно, кто в какой машине едет? – спросила моя мама.

– Со мной едет Нана, и мы захватим Дженну по пути, – сказала Мюриэль.

– И я еду с ними, – сказала я.

Казалось, папа готов спорить, – несомненно, решив, что иначе потеряет возможность и дальше читать мне нотации, – но мама, вероятно, почувствовала, что я уже получила достаточно поучений на сегодня, и вмешалась.

– Хорошо, значит, мы можем ехать прямо в ресторан, Рекс, и проверить, все ли организовано должным образом, до приезда гостей. Увидимся там, девочки.

– Дайте мне минутку довести до совершенства мой образ, mes petites filles [16] Mes petites filles – франц . мои девочки. , и мы тут же поедем. Роми, у меня для тебя сюрприз. Гончая, отдай мою лису! – провозгласила Нана не терпящим возражений тоном и стала бороться с Лобстер за меха.

Когда мы садились в машину, чтобы поехать за Дженной, Нана настояла на том, чтобы сесть на заднее сиденье вместе со мной. Она заменила лисьи меха на длинное боа из перьев, и теперь мы, сидя в машине, слышали исходящий от белых перьев запах освежителя воздуха.

– Я тут одна сижу, словно водитель такси, – пожаловалась Мюриэль.

– У меня есть вещица, которую я хочу вручить Роми, – сказала Нана, открывая огромную красную сумочку из крокодиловой кожи. – Каждой из вас, когда вы вышли в свет, я подарила подарок, и теперь настал черед Роми.

– Не слышала я, чтобы девушки «выходили в свет» после Викторианской эры, – сказала Мюриэль.

– Вот! – Нана дала мне большую пурпурную бархатную коробочку и сцепила руки в возбуждении.

Внутри, прикрепленные к белому атласу, возлежали красивые сережки. Каждая из них представляла собой крупную жемчужину нежнейшего голубого цвета, которая сидела в изогнутой перламутровой раковине, имевшей форму цветочного лепестка. Они казались белыми лилиями.

– Ох, Нана… спасибо!

– Они антикварные и ужасно ценные, моя дорогая. Это подарок одного лихого югославского аристократа – принца Александра Петровича, который бежал от большевиков. Я была не намного старше тебя, когда он увидел меня в роли «Волшебницы Шалот» [17] «Волшебница Шалот» (англ. ‘The lady of Shalott’ ) – баллада английского поэта Альфреда Теннисона о неразделенной любви леди Шалот к рыцарю Ланселоту (основана на легенде из цикла преданий о короле Артуре и рыцарях Круглого стола). Одноименная пьеса действительно существует, но она малоизвестна и шла на подмостках американских театров. в театре на Вест-Энде [18] Вест-Энд (англ. West End ) – западная часть центрального Лондона, где сосредоточена театральная и концертная жизнь британской столицы. и попался в сети моих чар. «Восхитительная» – так он меня называл! Он сказал, что эти серьги кажутся тусклыми по сравнению со мною.

Я никогда не была до конца уверена, насколько можно верить историям Наны, однако она чувствовала себя счастливой, когда их рассказывала, а я с удовольствием ее слушала. Теперь, когда все четыре мои сестры зажили собственными домами, воспоминания Наны добавляли разнообразия и пряности в привычные разговоры об университетской политике и квотах на ловлю рыбы, что велись за нашим обеденным столом.

Нана надела на меня серьги и защёлкнула их. Они были очень тугими.

– Вот так! А теперь немного краски, – она ущипнула меня за каждую щеку. – Прекрасно! Теперь ты выглядишь достойно для встречи с принцем. И, если мне дозволено сказать, пожалуй, пришло время начинать его искать. Молодость, к сожалению, проходит.

– Они немного жмут, – сказала я, вынимая серьги из своих слишком нежных мочек и растирая их.

– Ны-ны-ны, – пожурила она меня и быстро надела мне их обратно. – Женщина должна быть готова к тому, чтобы помучиться ради красоты.

– Кто это сказал? Почему это от женщин ждут, что они вообще будут красивыми? – сказала я.

– Дорогое дитя, не будь нудной. Я искренне верю, что по части упрямства ты даже хуже, чем твой отец.

– Кстати о папе: ты уже выбрала, у кого будешь работать на каникулах? – спросила Мюриэль.

– Нет.

– А с профессией определилась?

Я покачала головой.

– Карьера! – сказала Нана пренебрежительно. – Карьера – это для тучных малорослых машинисток с кривыми зубами и прыщами, которые не могут поймать в сети мужчину, не будучи умелыми . – Она передернула плечами в легком отвращении, игнорируя тот факт, что сама построила успешную карьеру и работала всю жизнь.

– Возможно, тебе стоит сбежать из дома с цирком, Роми. – Смеющиеся глаза Мюриэль встретились с моими в зеркале заднего вида.