Кларита Арейя - Жестокий ангел

Этот день был не за горами, Симони нервничала от того, что Горети отказывается устраивать шумную вечеринку в отсутствие сеньора Америку, который все еще находился в клинике. В глубине души Симони признавала правоту матери, но чувство протеста было сильнее, и она беспрестанно твердила:

— Я отпраздную свой день рождения так, чтобы он запомнился на всю жизнь!

Это звучало угрожающе. Горети боялась, как бы дочь не сделала какую-нибудь непростительную глупость. Ей бы следовало сдерживать себя и не отвечать на эти детские угрозы, а она с тревогой спрашивала:

— Что ты задумала? Бежать из дома? Это тебя Олавинью сбивает с толку?

Сама того не ведая, она подбросила Симони идею, ставшую вскоре навязчивой.

— В день совершеннолетия я хочу стать по-настоящему взрослой, — сказала Симони Олавинью. — Ты меня понимаешь? Мне надоело быть ребенком.

— Да, конечно, — охотно поддержал ее он. — Совершеннолетняя девушка имеет полное право стать настоящей женщиной. Я готов тебе в этом помочь, но только ты не передумай.

— Нет, я не передумаю!

Между тем Америку сам посоветовал Горети устроить праздник для Симони. Гостями на нем были Тадеу и Эстела, а также многочисленные друзья виновницы торжества, в том числе и Олавинью. Веселье было в самом разгаре, когда Горети обнаружила, что дочь исчезла, оставив записку:

«Мама, я ушла жить собственной жизнью. Не ищи меня, пожалуйста. Симони».

Нетрудно было предположить, что случилось потом. Вопреки просьбе Симони, ее мать, отец, Эстела и все гости бросились на поиски беглянки, проклиная Олавинью, совратившего юную девушку с пути истинного.

А сама она объявилась спустя час в доме Алзиры, попросив с виноватым видом:

— Разреши мне у тебя переночевать, только не говори маме, где я.

— Да как же я могу тебя здесь прятать, если Горети, твой отец и сеньора Эстела там с ума сходят! — возмутилась Алзира.

— Ну, потерпи хотя бы до завтра, — взмолилась Симони. — Пойми, я не могу пойти к ним сейчас: мне очень стыдно!

— А что ты натворила с этим паскудником Олавинью? — строго спросила Алзира.

Симони поняла ее намек и заговорила горячо, взволнованно:

— Между нами ничего не было! Я сначала хотела провести с ним ночь. Но потом испугалась. И вообще поняла, что нельзя вот так, без любви. Я ведь влюблена в Олавинью только чуть-чуть, самую малость…

Алзира смотрела на нее как на глупого, бестолкового ребенка, укоризненно качая головой. А вывод сделала вполне в духе Горети:

— Пороть тебя надо, вот что я поняла.

— И ты туда же? — обиделась Симони. — Я уже взрослая, у меня своя работа, есть талант!

— Ты еще должна доказать это и себе, и матери, — назидательно промолвила Алзира. – А ты сегодня доказала всем, что у тебя по-прежнему ветер в голове.

— Но ты мне позволишь здесь переночевать?

— Ложись и спи, если сможешь заснуть, — сердито проворчала Алзира. — Пусть мать там мается без сна, а ты — спи!

Ранним утром к Алзире нагрянул Бруну, первым догадавшийся, где может быть Симони.

— Я вчера нашел-таки Олавинью и узнал, что ты сбежала и от него, — пояснил он. — Ну а дальше стал соображать, к кому бы ты могла податься. Сейчас я тебя отвезу к сеньоре Горети.

— Нет! Я не пойду! — испугалась Симони. — Она меня убьет!

— Тогда поедем к твоему отцу.

— Я думаю, после вчерашнего он сделает со мной то же, что и мама.

— Да. Что же нам делать? — озадаченно покачал головой Бруну. — Может, сходить в больницу к сеньору Америку? Ты все ему расскажешь, а уж он сумеет настроить сеньору Горети должным образом.

Так они и сделали.

Америку удивился ранним визитерам, но виду не подал и внимательно выслушал покаянную речь Симони.

А она начала с того, что повинилась перед ним за свою мистификацию с поэтами.

— Я не хотела ничего дурного. Мне даже казалось, что с Клотильдой ты был бы более счастлив, чем с моей мамой. Она ведь по-прежнему любит Фреду… Прости, если я опять сделала тебе больно.

— Нет, я все это знаю от Горети, — сказал Америку. — Она ничего от меня не скрывала. И пошла на эту сделку только из-за тебя. Но, как выяснилось, мы все ошиблись. Никто из нас не стал счастливее от такого решения.

— Я постараюсь ее больше не огорчать, — пообещала Симони, рассказав заодно, что она выкинула минувшей ночью. — Но мама мне уже не поверит. А ты можешь за меня поручиться перед ней? Скажи ей, что я теперь все поняла и хочу, чтобы ее жертва не была напрасной…

— Жертва… — печально повторил Америку. — Я тоже со своей стороны должен многое сделать для Горети. Что же касается тебя, то у меня нет уверенности, что ты опять не станешь водиться с Олавинью.

— Нет, с ним покончено! — воскликнула Симони.

Америку покровительственно улыбнулся.

— Ну, дай-то Бог. А чтобы окончательно забыть этого ничтожного типа, я советую тебе обратить серьезное внимание на Бруну. По-моему, вы очень подходите друг другу?

Вогнав в краску обоих посетителей, Америку поблагодарил их за визит и пообещал подготовить Горсти к встрече с дочерью.

Когда же к нему пришла Горсти, он обрадовал ее тем, что Симони нашлась, и сообщил свое решение

— Я предлагаю расторгнуть нашу сделку. Инициатива о разводе будет исходить от меня, так что тебя никто не упрекнет.

— Нет! Как же я могу тебя бросить? — воспротивилась Горсти.

— Ты, пожалуйста, не перебивай меня, — попросил ее Америку. — После инсульта я не предполагал долго задерживаться на этом свете и поэтому хотел помочь тебе. Но сейчас доктор говорит, что я могу протянуть еще несколько лет. И мне будет очень тяжело видеть тебя несчастной. Поэтому нам следует развестись.

— Но у тебя же никого нет! — возразила Горети. — Марилу и слышать не хочет о том, чтобы ты жил у нее. Она сама недавно говорила мне, что завела молодого любовника и собирается путешествовать с ним по Европе.

— На Марилу я и не рассчитываю, — грустно произнес Америку. — А ты найдешь приличный пансион для пожилых людей и буде навещать там меня раз в месяц. Сможешь делать это по старой дружбе?

— Я Буду приходить к тебе каждую неделю, — невольно вырвалось у Горсти.

— Ну вот мы и договорились, — подвел итог Америку. — Поверь, мне будет гораздо спокойнее жить, зная, что ты счастлива.

Почувствовав за собой слежку, Дора поняла, что Новаэс ей не поверил, и вынуждена была искать защиту Фреду:

— Отавиу живет у меня. Но его надо куда-то перевезти, потому что человек Новаэса ходит за мной по пятам.

— Это я возьму на себя, — пообещал Фреду. — Но скажи, той женщиной, которую Жуилгерме видел в Нью-Йорке, была ты?

— Да. Я летала туда каждой уик-энд. Поэтому никто не заметил моего отсутствия здесь.

— А почему ты так уверена, что слежку за тобой установил Новаэс?