Агиналду Силва - Нежный яд. Признания.

Он понимал, что Элеонор подпала под власть Барони, понимал, что нужно как можно скорее действовать, но пока не знал как.

Для начала он попросил Эдилберту найти и привести к нему Туркона. Эдилберту страшно удивился, зачем кудеснику и магу понадобился этот усатый крепыш.

- Он тоже по-своему кудесник, он умеет открывать все замки! – ответил ему Уалбер.

И вот как только спустилась ночь, три тени бесшумно проскользнули в Галерею: Туркон и вправду был кудесником, умеющим открывать любые замки.

Свет уличных фонарей освещал зал, со стен которого на нежданных пришельцев смотрели картины – на одних смеялось солнце, на других улыбались лица, на третьих квадраты и треугольники сплетались в невиданные клубки. Благожелательнее всего они смотрели на стройную фигуру в мерцающем хитоне с огромной сверкающей брошью – Уалбера. Он внимательно осмотрел зал с картинами, не обнаружил в нем ничего примечательного и кивнул Туркону, с тем чтобы тот открыл следующую дверь.

Туркон открыл. За дверью оказалось административное помещение с письменным столом, компьютером и картотекой.

Уалбер тщательно изучил и это безликое помещение, и вдруг обнаружил еще одну дверь, которая была тщательно замаскирована. Забившееся сердце подсказало ему, что именно ее он и ищет.

И эту комнату открыл Туркон, но вошел в нее один Уалбер.

Странный фиолетовый фосфоресцирующий свет встретил его. Веяло от него ледяной безжизненностью. Уалбер даже зажмурился. А когда приоткрыл глаза, то увидел в глубине комнаты чудовищную бесформенную глыбу. Ее можно было принять за беспорядочное нагромождение железных конструкций, за груду строительных деталей, если бы не глаза – горящие глаза смотрели прямо на Уалбера.

Ему стало не по себе, он ответил взгляд и увидел, содрогнувшись, белоснежные зубы, лежащие возле черной свечи, черную со скрюченными пальцами ручонку, оскалившийся череп и высушенную летучую мышь.

Уалбер торопливо отвел глаза от мерзопакостных реликвий, и посмотрел себе под ноги. На полу он увидел много тазов с какой-то черной жидкостью.

- Неужели кровь? – похолодел Уалбер, понимая смятенным сердцем, что оказался перед алтарем сатаны.

В этот миг дверь сама повернулась на петлях и захлопнулась. Уалбер торопливо постучал в дверь, прося Туркона немедленно открыть ее.

- Сейчас, - отозвался Эдилберту. – Он пытается ее открыть, но у него пока ничего не получается.

Уалбер прижался к двери, ожидая помощи, торопя просьбами Туркона.

Между тем фосфоресцирующее фиолетовое мерцание, похожее на туман, словно бы поглотило все предметы в комнате, а черная гора с огненными глазами сделалась еще чернее. Вдруг она стала расти, расти, приближаясь к Уалберу. Огненные глаза смотрели на него не отрываясь. Еще немного, и она схватит, обнимет, растворит в себе Уалбера…

Он заметался, закричал.

- Здесь змеи! – кричал он. – Скорее! На помощь!

Он и в самом деле видел шевелящийся клубок змей, они тянули к нему головы, они кусали друг друга за хвосты.

Неотвратимая тьма приближалась.

Уалбер воздел руки вверх, и вдруг раздался мелодичный звон. Он не понял, что это упала на каменный пол его сверкающая брошка.

- Свет всегда побеждал мрак! – выкрикнул Уалбер в наступающую тьму, глядя прямо в горящие глаза. – Господь меня не оставит!

Тьма остановилась.

Померкло фосфоресцирующе-лиловое сияние, темная бесформенная гора замерла в глубине комнаты, ее глаза светились еле-еле. Кости, зубы, череп, летучая мышь, черные свечи показались Уалберу глупыми детскими игрушками.

Дверь щелкнула и отворилась.

Счастливый Уалбер в изнеможении выбрался из комнаты. Духом он был по-прежнему крепок, но ноги не держали его.

- Не ходите туда, - тихим голосом произнес он, но в этом тихом голосе была такая железная сила, которая вправе распоряжаться не только людьми, но и их судьбами. – Сеньор Марселу Барони – сатанист. Я подозревал это, но теперь знаю наверняка.

Марселу взглянул на спящую Элеонор и повернулся поудобнее, собираясь заснуть. Дверь спальни была приоткрыта, и взгляд его упал на подаренную им вазу. Ваза светилась впотьмах красноватым светом.

Марселу мгновенно зажмурился, словно увидел что-то очень страшное, и сразу же перед его внутренним взором возникла потайная комната, освещенная лиловатым фосфоресцирующим светом. Глаза черного идола гневно светились. Нет, они не светились, они пылали как угли. А сам он начал расти, расти и…

Марселу широко раскрыл глаза. На лбу у него выступил ледяной пот.

Если бы Элеонор увидела сейчас его искаженное ужасом лицо, она бы не узнала в этом уродливом, дрожащем, похожем на жабу существе благообразного и вальяжного сеньора Марселу Барони.

Однако он сумел справиться с собой. Встал с постели, взял со стула аккуратно сложенную одежду и отправился в ванную. Ему бы хотелось выскользнуть тайком, не разбудив Элеонор.

- Что-то случилось? – Элеонор открыла глаза и встревожено приподнялась на локте.

Инстинкт любящей женщины не знал сна.

- Ничего, из-за чего тебе стоило бы не спать, - ответил ей Марселу. – Я забыл закрыть окно в Галерее. Боюсь, как бы ветер не наделал беды. Придется поехать и закрыть.

«Ох, уж эти сумасшедшие коллекционеры!» - улыбнулась Элеонор, повернулась и вновь заснула.

В эту ночь у нее было удивительно безмятежно на душе.

Когда Барони подъехал к Галерее, все вокруг было пустынно и спокойно.

Он торопливо достал ключ и открыл входную дверь. Тихо. Вошел и оглядел зал. И в нем тоже было пустынно, темно и спокойно. Барони огляделся более внимательно. Ничего подозрительного, тревожащего. Одни картины мирно и равнодушно смотрели на него со стен.

Торопливо он вошел в служебное помещение, осмотрел его, но и тут не обнаружил ничего подозрительного. Все стояло на своих местах.

Собравшись с силами, он открыл дверь в потайную комнату. В фиолетовом фосфоресцирующем свете зловеще горели глаза грозного идола. Бесформенный и мрачный, он казался сгустком тьмы. Привычно прошептав ему униженное приветствие, Барони огляделся. Но и здесь ничего не встревожило преданного почитателя потусторонних сил. Все драгоценные реликвии были на месте.

Марселу облегченно вздохнул. Тревога не могла быть ложной, но все обошлось. Кумирня осталась в неприкосновенности. Злодеи, очевидно посягнувшие на Галерею, хотели просто-напросто ограбить ее, но что-то им помешало.

И вдруг он увидел на полу кумирни что-то блестящее. Нагнулся и поднял дешевое украшение. В его руках оно продолжало простодушно переливаться всеми цветами радуги, ничуть не смущаясь гнетущей обстановки вокруг. Оно ее не замечало, не снисходило до нее, радостно занятое своим ослепительным блеском.