Надежда Волгина - Секретарша

— Ты ж недавно была у предков!

Полину передернуло от такого определения. Сколько раз она просила Стаса не называть ее родителей предками, но каждый раз он игнорировал ее просьбы. Да и свою маму называл не иначе как мать или мамашка. Поля же считала это проявлением неуважения, пренебрежением. Жаль, что Стас отказывался понимать очевидное.

— Стас, я соскучилась по ним. К тому же папа приболел…

— Да иди уже, все равно же сделаешь по-своему, — тут он был абсолютно прав! — вынуждена была признать Поля. — Я, тогда, тоже сгоняю к матери. Может, деньжат подкинет. А то у меня краски заканчиваются, да грунтовку с холстами нужно прикупить. У нас же ипотека, — ехидно закончил.

Да! У них ипотека, о которой голова почему-то болит только у Поли. Обязанность следить за графиком погашения кредита и своевременно вносить нужные суммы он тоже переложил целиком и полностью на ее плечи. Как и средства на это отводятся исключительно из ее зарплаты. Деньги с редких продаж картин или той материальной помощи, на которую довольно щедра его мама, Стас предпочитает тратить на себя и свое творчество, редко преподнося какой-нибудь подарок и Полине. И она почему-то стесняется с ним говорить об этом. Стас вообще далек от материального, особенно когда это не касается его лично. Ну да ладно, справлялась же как-то раньше. Осилит и в дальнейшем, значит.

Зато, через десять лет у них будет собственное жилье. А когда найдет постоянную работу, можно будет намекнуть Стасу на свадьбу и ребенка. Как же она хочет родить малыша! Неважно, мальчика или девочку. Она уже его любит. Да и мама с папой моложе не становятся и уже не раз заговаривали о внуках. Она ведь у них единственная и любимая дочь…

Папа усиленно делал вид, что сильно болен. Лежал на диване, укрытый пледом, и мама как раз доставала у него термометр, когда Поля вошла в такую знакомую квартиру, с привычными и родными сердцу запахами отчего дома. Здесь она жила с рождения, и комната ее до сих пор оставалась таковой, словно родители все еще надеялись, что дочь их вернется домой. Понятно, что делали они это не со зла, а от большой любви. И Поля платила им тем же — старалась навещать как можно чаще и звонить каждый день.

— Леша, прекрати выматывать мне душу, — журила мама папу. Пока еще ни один из них не заметил ее появления. — Температуры у тебя нет, ну а с насморком мы боремся. Давление тоже в норме. Перестань ныть как малое дитя. Сейчас принесу тебе горячего бульона и только попробуй его не съесть!

— Только не бульон! — замахал руками папа, и Полина тихонько прыснула. — Лучше приготовь мне глинтвейна из того вина, что тебе подарила Светка на восьмое марта.

— Еще чего! Никакого алкоголя, ты же принимаешь таблетки. Ой, доча! — увидела ее мама, и на лице ее расцвела радостная улыбка. — А почему не предупредила, что придешь? Я бы твоих любимых курников напекла.

— Вот потому и не предупредила, чтоб ты не колготилась на кухне, — обняла Поля маму, втягивая родной запах ее волос с примесью сдобы. — Привет, пап! — чмокнула родителя в щеку. — Чего это ты вздумал болеть?

— Того, что потный из гаража выбегал на ветер, — проворчала мама, — а теперь вот строит из себя самого больного в мире Карлсона…

У родителей Поля засиделась допоздна.

Обычно в такие дни за ней заезжал Стас. Сам он не любил ходить в гости к ее родителям, да Поля и не настаивала. Без него в родном доме было как-то проще и говорилось легче. Да и отец недолюбливал Стаса. Считал, что тот сидит на шее у его дочери. Полина с ним не спорила, но и не соглашалась. Просто, Стас — творческая натура, а у таких людей понятие о жизни своеобразное и отличное от других, богемное, одним словом.

Как бы там ни было, но сегодня Стас не смог за ней заехать, потому что почему-то задержался у матери. Такси вызывать в нынешней материальной обстановке — непозволительная роскошь. Добираться до дома Поля решила на общественном транспорте. Благо еще было не сильно поздно, и автобусы ходили.

Остановка находилась рядом с родительским домом. На нее Поля и отправилась, невзирая на мамины охи и ахи. Она всматривалась в темноту дороги в попытке разглядеть фары автобуса, стоя на пустующей остановке, когда рядом со свистом затормозила машина и резко распахнулась дверца, едва не сбив ее.

Максим

Мама сегодня отличилась по полной. Стоило только Максиму заикнуться, что навещал отца, как посыпались вопросы в духе: И как она — цветет и пахнет? Поди, расплылась как на дрожжах на золотых-то харчах? Все еще мечтает подарить Славику наследничка, чтоб тебя оставить с носом?..

К Зое, второй жене отца, мама питала давнюю «любовь». Появилась та в жизни отца, когда Макс был еще совсем маленьким. Он и помнить-то себя начал, когда родители уже развелись. С отцом общаться долгое время мать не разрешала, да и жил тот с молодой женой в другом городе. Про сына не забывал, конечно, подарки присылал регулярно, как и помогал матери материально. Но разве подарки могут заменить живое общение? Нет, конечно. И все детство Максим жутко обижался на отца, а жену его так и вовсе ненавидел. Пока они не вернулись в родной город, и отец не открыл тут дополнительный филиал фирмы…

Давно это было, и уже очень долгое время Макс общается с отцом регулярно. Любил он его по-настоящему, как и к жене его испытывал теплоту. Но каждый раз после общения с матерью старые раны словно расковыривали, и в душу возвращалось то гаденькое чувство, что их с мамой словно обворовали, лишили чего-то очень важного. Да и обида за мать не проходила с детства. Ведь после развода с отцом, она так и не вышла больше замуж. Хотя, тут виной, скорее, ее не самый покладистый характер и желание видеть в людях сначала плохое, а уж потом, опять же при желании, разглядывать и хорошее.

Пробыл он в доме, где родился и вырос, и который отец после развода оставил им с мамой, Максим довольно долго. Любил он атмосферу частного сектора, что раскинулся посреди большого города. Это напоминало ему деревню, хоть в таковой он и не жил никогда и даже не гостил. Но в секторе так же, хотелось верить Максу, пахло сеном и по утрам пели петухи. В нескольких дворах даже держали крупный рогатый скот, и детство его прошло на натуральном коровьем молоке, что регулярно покупала у соседей мама.

Сам он уже давно жил в огромной для него одного квартире, но по дому не переставал скучать, как по кусочку детства. Еще и потому старался навещать маму как можно чаще.

Женскую фигуру на едва освещенной одиноким фонарем остановке Максим вряд ли заметил, если бы не увидел, как к той пристает какой-то парень, по всей видимости, хозяин машины, что дымила рядом.

Женщина явно не одобряла того, что тот ей говорил. И в какой-то момент, когда парень намеревался схватить ее за руку, даже оттолкнула его. Вот тут прозвенел первый тревожный звоночек — что-то в ее жесте показалось Максу знакомым. И он не раздумывая развернулся на светофоре.