Евгения Серпента - Енот-потаскун

Я дотронулась до его руки.

— Что-то случилось?

Он долго молчал, глядя в затылок водителя и кусая губы. Потом тряхнул головой, разблокировал экран и протянул мне телефон.

Надо было рассказать ей все сразу. И, кстати, я пытался. Когда сидели в парке. Но разговор пошел куда-то совсем не туда. А потом никак не мог найти подходящий момент. Сначала Наташа приехала ко мне на работу с новостью об увольнении. Потом, сразу же после звонка Иры, было ну совсем не в тему. Нет, ну серьезно. Собираться заняться с женщиной любовью и разговаривать с ней о другой? Правда?

На следующий день, когда я приехал вечером, они с Олей обсуждали проект собственной клиники. И снова мне показалось не лучшим вариантом соваться со своей проблемой. Наташа была так увлечена этой темой и пребывала в таком грогги — не надо было быть Вангой, чтобы предсказать: ничем хорошим мое выступление не кончится. Оставалось малодушно надеяться, что пронесет.

Как-то я откатывал тетушку-психологиню, и она в процессе рассказала много интересного из своей области. В частности, о зоне комфорта. О том, что это название чаще всего не соответствует действительности. Человеку, пребывающему в этой самой зоне, может быть очень и очень плохо. Но плохость эта привычная, к которой он притерпелся. А перемены кажутся намного более ужасными. Даже если они к лучшему.

Именно так все с Наташей и было. Перемены ее пугали. Уж не знаю, как там обстояли дела с ее ненормальным бывшим, она не рассказывала. Но по всему выходило, что это ее зона комфорта. И хотя ей удалось из нее выбраться, я все равно стал для нее стрессом и дискомфортом. Отсюда страхи и сомнения. Так же и с работой. Впахивать на злобную истеричку за грошовую зарплату — это норм. Потому что с Олей и ехать недалеко. А начать что-то новое, которое наверняка принесет больше денег и удовольствия, — ужас-ужас.

Короче, Наташа все эти дни была на взводе, и я не рискнул. Хотя звонком Ира не ограничилась. На следующий день прилетело сообщение в личку ВКонтакте. Длинное и до безобразия безграмотное признание в любви. Мой встроенный грамма-наци зарыдал и умылся кровью из глаз. Хотя содержание было намного хуже.

Я честно пытался объяснить, русским по белому, что она меня не интересует от слова совсем. И не стоит делать то, за что потом будет стыдно. Но она явно была из тех, кого «нет» только подзадоривает. В ответ прилетело сразу два послания, суть которых состояла в следующем: как же ты не понимаешь, я же тебя люблю!

Вот тут мне стало по-настоящему не по себе. От таких ненормальных можно ожидать чего угодно. Боялся я больше не за себя, а за Наташу. Хоть никогда и не выкладывал в интернет информацию о личной жизни, кто знает, что могло стукнуть Ире в голову. В разговоре с ней я не упоминал, где еще работаю и учусь, а прописан был у родителей, но, может, она меня уже выследила. И при таком раскладе, конечно, Наташу не мешало бы предупредить. Я решил, что расскажу ей все после маминого дня рождения.

Из ресторана мы ушли раньше всех. Наташа пожаловалась, что разболелась голова, и я видел, какого труда ей стоит делать веселый вид. Хотя и не мог этого не оценить.

Завтра, думал я, обнимая ее в такси. И в этот момент пришло сообщение в Вайбер.

Я повторил ошибку Валерии. В моем старом телефоне номер, внесенный в черный список, автоматически блокировался и для мессенджеров. В новом это надо было делать руками. О чем я не вспомнил.

«Антон, я не могу без тебя жить. И не буду».

Приплыли…

— Что-то случилось? — Наташа дотронулась до моей руки.

Отступать некуда, за нами Москва. Я протянул ей телефон.

— Это как понимать? — ее голос дрогнул.

До дома оставалось совсем немного, и я попросил водителя остановиться.

— Пешком пройдемся, ладно?

Я взял ее за руку и рассказал, как все было. С самого начала.

— Почему ты мне сразу не сказал? — помолчав, спросила она.

— Я хотел. Тогда, в парке. Но как-то у нас не туда свернуло.

— И что ты будешь делать?

— А что я должен делать? — наверно, это прозвучало резче, чем мне хотелось бы. — Бежать ее искать, уговаривать, вытирать сопли? Нормальный шантаж. Кто так говорит, обычно ничего с собой не делает.

— Ошибаешься. Она запросто может немножечко так самоубиться, чтобы ты прибежал к ней в больницу, страдая от чувства вины.

— Да вот прямо.

Наташа сильнее сжала мою руку, и дальше мы шли молча. Она не начала меня в чем-то упрекать, подозревать — уже хорошо. Хотя не сказал бы, что мне стало легче. Типичная ситуация, когда ни в чем не виноват, а все равно чувствуешь себя ослом.

Мы вошли во двор, и я машинально посмотрел на два Наташиных окна, как делал каждый раз, когда приезжал к ней. И вздрогнул.

Рядом с окном кухни была лестничная лоджия. И там кто-то стоял, глядя на нас.

— Антон! — крикнула Ира. Кто ж еще!

Я и глазом моргнуть не успел, а она уже сидела на широких перилах, свесив вниз ноги. Пятый этаж. Твою мать…

— Ира, не тупи!

Она молчала. Наташа вцепилась мне в рукав.

— Послушай, поговори с ней, — попросил я ее. — Все равно о чем. Отвлеки. Пожалуйста.

— Попробую.

Я вышел через арку со двора и снова вошел через другую, прижимаясь к стене, чтобы Ира не увидела с лоджии. Зашел в парадную, поднялся на лифте, остановился на площадке у мусоропровода. Теперь надо было тихонько подобраться поближе, одним рывком открыть дверь и стащить эту дрянь с перил. Если бы не получилось, скорее всего, меня обвинили бы в том, что я ее столкнул.

Как ни странно, я смог. Сдернул ее за капюшон куртки и поволок за собой. В лифте она начала рыдать и снова попыталась повиснуть у меня на шее. Уж не знаю, как удалось сдержаться и не врезать ей по физиономии.

Наташа стояла на том же месте, ссутулившись и засунув руки в карманы пальто.

— Вызови такси, — попросил я ее.

Она посмотрела на меня с сомнением, но ничего не сказала, достала телефон.

— Где ты живешь? — спросил я Иру, но она молчала, глядя себе под ноги.

— Хорошо. Наташ, вызвала? Возьми у меня в кармане телефон, найди в контактах «Игорь-школа» и набери.

По-прежнему крепко держа Иру за руку, второй я взял у Наташи трубку, обрисовал Игорю в двух словах ситуацию и попросил зайти с компа в школьную программу, куда заносили данные учеников. Он продиктовал мне Ирин адрес и добавил:

— Думаю, она либо с родителями живет, либо снимает квартиру, а у них прописана. Потому что родилась в Питере, место работы не указано, вряд ли сама себе Мазду купила. Так что тащи ее туда. А если вдруг там какой мужик обнаружится, даже еще лучше.

Подъехало такси.

— Иди домой, Наташ, — сказал я. — Отвезу ее и вернусь.

Она молча кивнула и пошла к парадной.

За полчаса, пока мы ехали до ее дома, Ира не сказала ни слова. Чему я был только рад. Все, что мог сказать я сам, осталось на ментальном уровне. И очень нецензурно.