Дарья Симонова - Нежная охота на ведьму

— А что вы скажете о Марине, Кариной дочке, которую вылечил… напыщенный сынок Бориса Гутмана? — не без внутреннего злорадства поинтересовалась Стефания.

— Похожий случай. Боря направил своего отпрыска в самую прибыльную область медицины: женские болезни и аборты. Актуально в любые времена, а в смутные тем более. Это тебе не с чахоточными возиться. Про Марину я от своей бывшей знаю — Кара ведь поддерживала с ней показательно-родственные отношения. Гутман посадил Маринку на какие-то гормоны, да и все дела. Я, разумеется, не знаю, что с ней было, зато Люба, моя бывшая, всегда про всех в курсе, и она мне недавно что-то рассказывала про Марину, но я слушал вполуха.

— А вы не помните человека по имени Герман, которого Кара приводила лечиться к Борису Гутману…

— Помню ли я Германа! — вдруг вспылил Сергей. — Да это ж я познакомил с ним Кару. Мощнейший человек. У Гутмана была кишка тонка его вылечить. Вы замечали, что эскулапы часто смотрят на своих пациентов свысока?

— О да! — усмехнулась Стеша.

— Примитивная тактика! На самом же деле это врач порой не дотягивает до уровня больного. А для успешного излечения доктор и больной должны соответствовать друг другу. Или можно применить забавное слово — конгениальны. Так вот, Боря Гутман при всех своих регалиях сильно не дотягивал до Германа, которого посчитал хиппи-недоучкой. А Гера, побывав у него, понял кое-что важное. Он сказал: «Докторище токсичен. Он точит на вас зуб». Я не мог пренебречь этим — ведь я знал, что это за зуб. Я рассказал ему всю эту папину эпопею, а он… восхитился нашим «шикарным родовым триллером» и пророчески посоветовал мне исчезнуть. Смешно, да? Мне и в голову тогда не могло прийти, что довольно скоро я его советом воспользуюсь…

— Почему он так сказал?

— Его аргументы укладывались в житейскую психологию. Вроде как пресловутое «родовое подсознание» всегда хочет возмездия. Несмотря ни на какую дружбу! Боря Гутман потерял отца и сестру, значит, мы тоже должны принести жертву. И этой жертвой должен быть я, ибо кто ж еще?

— Но при этом Герман мог рассказать Каре о «родовом сюжете» и о Кайрос!

— Нет, не мог. В вопросах семейной истории он был очень щепетилен. Он считал, что это сугубо наше семейное дело.

— Да… он был выдающейся личностью. И моим лучшим… единомышленником.

— Знаю. Только поэтому я и согласился говорить с вами. А теперь… мне нужно еще кое-куда успеть. Если не возражаете, я сейчас подвезу вас обратно к дому. Надеюсь, я удовлетворил ваше исследовательское любопытство?

«Конечно же нет!» — беззвучно закричала Стефания про себя, соображая, насколько далеко они отъехали и много ли она успеет спросить на обратной дороге. Неудовлетворенного любопытства еще непочатый край! Но состояние рыбы, выброшенной из блаженного океана истины, подвигло ее на отчаянный шаг.

— Сергей, но когда-нибудь вы сообщите Каре о том, что живы…

Это было уже не родовое, а личное любопытство, нарушение святого правила Германа… Однако как потом жить, укоряя себя в том, что была послушна правилам? Невыносимо!

Сергей посмотрел на нее с насмешкой досады:

— Стефания, а я думал, вы уже сделали правильные выводы… Да знает она, знает, что я жив! Но она приняла эти правила игры. Я пропал без вести. Этим мы отработали наше семейное чувство вины. Если вы читали книгу Германа, то должны понять, о чем я. Мы больше не виноваты! Я для Кары не такая уж большая потеря. Главное, что от этого… родового триллера не пострадает следующее поколение. Такой вот переплет. Я думаю, что она в это верит. И потому даже не пыталась искать меня.

— Пыталась! Она верит, что вы вернетесь! — запротестовала Стефания, и ее мелодраматичный всхлип вновь растворился в грустной Сережиной усмешке.

— Повторяю, она не верит, а знает, что я не канул в небытие. Ко всему прочему… моя история помогает ей быть интересной для публики. Неужели вы ничего не поняли в этом спектакле?!

— Я поняла только то, что она трагически необычна и очень одинока.

— Тот, кто отрицает свою суть, сокрытую в имени, всегда одинок. Кара заболела туберкулезом — той же болезнью, что и ее маленькая предтеча Кара Гутман. Тело не лжет. Вскоре после ее выздоровления умирает наш отец, и сестрица начинает отчаянно интересоваться его архивом. В нем хранилось письмо той, первой Кары с ее подписью. И не надо мне говорить, что подкованный цепкий ум не догадается! Все ж прозрачно… Только Каре не понравилась такая правда, и она выставила родовую историю за дверь. Однако портрет Кайрос повесила в комнате дочки как оберег!

— Да, пожалуй, все так… Только — вот тот конверт с деньгами?! Это вы приезжали сюда десять лет назад и… Вы и есть тот, кого Кара принимала за призрака?!

Сергей помотал головой:

— Это все душки Ольшевские. Я не приезжал. И не грустите — все исполнилось.

Уютный автомобиль приближался к Стешиному дому.

Стефания снова чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Что исполнилось?! Как так Ольшевские? Те самые «итальянские счастливчики»?! Неужели это они — загадочные призраки-курьеры, дары приносящие…

И теперь ей вспомнилось, как Кара спросила: «…Ты думаешь, это был не один человек? Почему ты говоришь они ?» Стеша тогда сказала совершенно безотчетно. Забыв, что именно так и работает наше сенситивное шестое чувство. Вот она, доморощенная психометрия: гони в шею всех медиумов и экстрасенсов. Найди себе внимательного человека, ловца твоих снов и слов нечаянных…

Остановив машину, Сергей вдруг спросил:

— А… если не секрет, зачем вы обращались к Гутману-младшему? Лучше поезжайте в Сибирь, я там одного доктора знаю…

Стеша обомлела. Интересный поворот! «В Пензе, в Сибири, в Австралии…» В тот памятный печальный день она ткнула пальцем в небо, в почти невыполнимую миссию найти свою исцеляющую силу… Слышал бы Витя!

— Что за доктор? Так ведь… почему вы думаете… а на чем он специализируется? — заикаясь, зачастила Стеша. — И почему Сибирь?!

— Я тоже удивился, — улыбнулся Сергей. — Особенно, когда узнал об этом от французов. Хотя эти французы — потомки русских эмигрантов. Вот опять, считайте, что Герман подсобил! Этих людей я нашел, благодаря его книге…

— А как им, живущим во Франции, пришло в голову поехать лечиться в Сибирь?! — изумилась Стефания.

— Это не они, а их дальняя родственница. Но она, конечно, не в Сибирь ездила, а в Японию. Там речь шла о какой-то сложной операции, которую в Европе не делают. Кажись, даже в Швейцарии… я могу что-то путать, но не суть. В общем, ей японцы рассказали, что по той же методике лечат где-то в Сибири. Я, конечно, не запомнил город и имя врача. Запишите мой телефон, позвоните мне завтра, я вам все скажу…