Юлия Гурина - Мы же взрослые люди

Их глаза как четыре черные дыры поглощали друг друга. Втягивали в путешествие внутрь своих миров.

Увидела ли Нина мысли Рината? Да. Ее глаза кричали: «Нет! Нет! Нет! Не надо оставлять меня! Мне не нужно другого счастья! Мы справимся! Глупец! Ты не понимаешь, что ли, что такая встреча бывает только РАЗ в жизни?!»

А глаза Рината отвечали: «Я буду молиться, чтобы ты ошибалась. Я хочу, чтобы у тебя все было по-настоящему. Чтобы без надрыва. Чтобы ты была действительно счастлива».

Глаза Нины взрывали дома вокруг, забрасывали машины на крыши: «Когда любят по-настоящему, не отказываются! Зачем же ты отказываешься от меня?!»

Глаза Рината простирали поля и высаживали лаванду, собирали облака в красивые кучи: «Я не отказываюсь, глупышка. Я, наоборот, не отказываюсь. Если бы я оставил тебя рядом с собой, то как раз отказался бы от тебя ради своей прихоти. У меня нет права на прихоть».

Глаза Нины сталкивали красивые облака и превращали их в дождь. Дождь из воды и лаванды: «Что же мне делать теперь? Как же я буду жить? Как? Я не смогу…»

Глаза Рината растягивали радугу на весь горизонт: «Сможешь ради нас, ради меня».

«Я же уже нашла тебя. Мне не хочется тебя терять».

«Ты не потеряешь, обещаю».

«Сколько пафоса, ты не находишь?»

«Мы утонули в говняном пафосе».

Паста покрылась поволокой. Официанты убрали несъеденную остывшую еду.

 – Разогреть?

 – Нет.

 – Мы скоро закрываемся.

 – Хорошо.

– Что ты будешь делать дальше? – спросила Нина, когда они выходили из кафе.

 – Уеду в Арктику, как и думал, вспарывать земле нефтяные нарывы.

 – Далеко.

 – Дальше не бывает.

 – Когда?

 – Через месяц-два.

 – Я приеду к тебе в гости.

 – Конечно.

Они шли по Садовому кольцу. Фонари, машины – большой город вечером жил в приятном ритме. Ринат вез чемодан Нины. Оба кутались в воротники.

 – Когда поезд?

 – В полночь.

 – Еще есть время.

Они проходили мимо здания с огромным куполом.

 – Я сегодня дочке предложила пойти в планетарий, она сказала, что она личность и поэтому в планетарий ее приглашать неприлично.

 – Подростки… А ты хочешь в планетарий?

 – Ни разу не была.

 – И я не был. Пойдем? – Ринат посмотрел расписание в своем смартфоне.

 – Мы успеваем на последний сеанс «Тайны вселенной», 18 плюс. Большой звездный зал.

 – Пойдем.

 – У нас пять минут до начала.

В зале она закрыла глаза и положила голову ему на колени. Изредка открывала и видела над собой звезды. Чувствовала, как вздымается от дыхания его живот. «Около 50 процентов звезд нашей галактики представлены кратными системами, еще их называют парными звездами. С земли они выглядят как одна звезда, но на самом деле их две, сошедшихся так близко, что стали почти одним целым. Две звезды держатся рядом за счет взаимного притяжения. Влияние звезд друг на друга довольно сильное, часто это приводит к притягиванию вещества, в результате происходят взрывы и появляются сверхновые звезды», – говорил голос диктора. Нина представила, как она с Ринатом – парные звезды. Окутанные мраком, висящие вверху, вовне, там где-нибудь, над Скагерраком, в компании других планет, мерцающие слабо, тускло… но в том и состоит искусство… Не в том суть жизни, что в ней есть, но в вере в то, что в ней должно быть.

Такие огромные звезды. Гораздо больше людей. Больше всей Земли, а все равно маленькие по сравнению с космосом. Нина покачивалась на ровных волнах дыхания Рината.

Ночь, Садовое кольцо. Проводив Нину, Ринат бредет домой.

Холодно. Но чувствуется, что уже весна.

Минус один, нет зелени, зато светят фонари. Люди бредут нахохленные от холода.

И ведь наверняка каждый надеется на свое счастье. Размышлять о прохожих в таком ключе и наблюдать за ними увлекает. Пытаешься разгадать, на какое именно счастье каждый из них рассчитывает: миллионы, вечная любовь, чтобы начальство оценило, купить квартиру, жить в Москве, уехать из Москвы подальше в деревню, уехать из Москвы в Нью-Йорк… Их походки, шарфы и куртки нараспашку ничего не подсказывают. Счастье случайных незнакомцев остается скрытым. Кто знает, может быть, не только от наблюдателя, но и от них.

Мимо прошли арабы, от них сильно пахнет парфюмом. Восточным, густым, томным как сказки Шахерезады. Обогнали. Спешат куда‑то. Навстречу идет полная круглая женщина с закрученными на гофрированный утюжок волосами. Грустит. Чем она так наполнена? Мечтами? Обидой? Броней от жестокого мира? Добротой, которую некому отдать? Пустотой, которую ничем не вытравить?

Машины как майские жуки проползают по дороге. И это дает надежду, что май все-таки наступит. Много блестящих машин, новых, чистых уезжают вперед, в салоне полумрак. И в полумраке вселенная радости и боли. Мир тайных мыслей, секретов, которые не приносят домой, а думают как раз так – ночью в машине наедине с собой.

Вот смотри! трактор! Он всегда своей дочке так говорил, она любила тракторы, для нее трактор – событие. Каждый трактор Ринат теперь встречает таким возгласом, неважно, есть рядом дети или нет. Трактор флегматично моет дорогу.

Ринат продолжает размышлять о счастье. Хороших людей так много, а счастья на всех не хватает. В чем секрет? Ведь каждый абсолютно достоин. Каждый-прекаждый, например каждый из этих посетителей, которые курят у входа в ночной клуб. Двое мужчин и одна девушка. Смотрят друг на друга лукавыми искрами. Лица светлые у них. Но они уже остались позади, неприлично же людей ночью разглядывать впритык.

А потом он думает о том, что счастье – это такие ментальные слюни, которые помогают пережевывать нашу реальность. И у кого‑то слюней больше, а кому‑то не хватает. Или кусок реальности попадается слишком сухой, вяжущий ментальный рот.

Сейчас строительные леса, фасад дома на ремонте, а внизу коридорчик с деревянным полом для пешеходов. В детстве он очень любил эти коридорчики. Они ему казались тайными ходами куда‑то.

Проходит магазин «Макс Мара», манекены в офисной одежде стоят в окружении тропических листьев. Листья гигантские, синтетические. Каменные джунгли. И в обувном тропические листья, но из бумаги. Намек на лето, видимо. Летние коллекции и все дела, летние принты.

С неба летят уставшие снежинки. Редкие как все не кончающаяся перхоть неба. Фонари удивленно провожают снежинки до самой земли.

Вот, теперь светофор. Еще 20 секунд. Как хорошо, что есть ватсап, куда чуть что можно сунуть свой взгляд. Нина едет в Питер, купе спокойное, никто не храпит, пишет «спасибо за авокадо».

Он уже напротив МИДа, теперь 80 секунд светофор. С ним дорогу переходят подростки с гитарой в чехле. Восторженно обсуждают Ницше. С другой стороны латиноамериканец с красивыми ресницами. Глаза как две ночи. И одна наша общая московская ночь глядит в две его ночи. У Рината же глаза как два дня. И ночь глядит в два дня. И два дня глазеют на ночь. И две ночи и два дня случайно смотрят друг на друга. И ничего не происходит.