Оксана Алексеева - Когда жёлтый карлик выходит на охоту [СИ]

Да и я, в общем-то, не сильно отставала, потому что запретила себе зацикливаться на наблюдениях за ним. Вдруг стало легко осознать, что именно так все и должно быть — совсем как раньше: никаких обязательств, ожиданий, а значит, и напряжения. Отпустить его на волю означало отпустить на волю и саму себя.

Мы тут были вроде бы и вместе, но не настолько вместе, чтобы остальные нас посчитали влюбленной парой, к которой лучше не лезть. Я даже с парнем каким-то познакомилась, Сергеем, дала ему свой номер — очень приятный и вежливый, трезвый или почти трезвый, что его сильно выделяло на фоне прочих. Пара танцев с ним, однако, на Антона никакого впечатления не произвела — похоже, у него и в мыслях не было меня ограничивать, чего я, кажется, ждала на подсознательном уровне. Обидно немного. Особенно обидно стало, когда об него беззастенчиво начала тереться какая-то блондинка. Я в принципе не выношу блондинок, которые поплатиновее меня! Крашеная уродина! А у меня цвет волос натуральный. Ну… натуральный, покрашенный еще раз в натуральный… Не выдержала внутреннего давления и подтанцевала к напарнику, приобняла сзади за шею, притянув к себе, и сказала в ухо — просто иначе тут что-то расслышать было невозможно:

— Пошли выпьем?

Он тут же, легко развернувшись, подхватил меня за талию и направил к нашему столику. Я даже оборачиваться на блондинку не стала — пусть отекает в одиночестве, упустив из когтей добычу, которую уже мысленно пожирала.

Жарко. Я выпила полстакана минералки залпом, прежде чем смогла приступить к коктейлю. Антон просто развалился рядом, тоже уже измотанный. Но такие, как мы, врагу не сдаются — поэтому после короткой передышки мы продолжали жечь. Рядом со мной снова обозначился Сергей, мы даже как-то сблизились. В танце, конечно, потому что тут было сложно разговаривать о политической ситуации в стране. Если я правильно расслышала, то он только что предложил проводить меня. Или встретиться завтра? Или толкал ЛСД? Да какая, к чертям, разница? Я в ответ только рассмеялась — подойдет для любого из этих вопросов. Но на этот раз рядом со мной нарисовался Антон и сделал практически то же самое, что я раньше. Я уж было размечталась, что и он взревновал, но услышала только:

— Может, домой? Тут все равно скоро закрывается.

На самом деле, у меня тоже кончалось зажигание, поэтому кивнула. На прощание помахала разочарованному Сергею рукой — этот позвонит, я уверена. Даже несмотря на то, что я ушла с другим парнем, позвонит. Потому что я ему понравилась, а не попала в нужную кондицию алкогольного опьянения, как это часто бывает при таких знакомствах.

Мы решили пойти пешком — хоть и далеко, но нам обоим приятно было проветриться. Не холодно, хотя перед рассветом обычно температура снижается. Какое замечательное время суток — перед тем, как желтый карлик выходит на охоту. Антон сам взял меня за руку, а я не стала вредничать.

— Ты еще и на каблуках! — восхитился он. — Неужели не болят ноги?

— Я их вообще уже не чувствую! — я смеялась, хоть и очень устала.

— Такси? — он предложил, но я отрицательно покачала головой. — Учти, на себе я тебя не потащу!

— Не очень-то и хотелось! — хотя, если честно, то хотелось очень.

Мы подолгу молчали — у обоих не осталось сил даже на разговоры.

— Сегодня было весело, — решила, что нужно это сказать. Это вроде благодарности за отлично проведенное время.

Антон вдруг остановился и, поскольку так и держал мою руку, заставил меня повернуться к нему. Перехватил другой меня за затылок и поцеловал. Не слишком-то нежно. Возможно, совсем даже не нежно. А во мне голод, который только ждал своего момента, всколыхнулся мгновенно. Спонтанно обхватила его и прижалась ближе. Умереть можно, как не хочется от него отрываться! Но я себя заставила это сделать и даже улыбнулась:

— Ты же обещал не приставать.

— Так мы еще не дошли до дома, — он был очень недоволен моим поведением, даже поморщился. — Алина… Ну вот почему так, а? У тебя фобия какая-то или что? Ведь я ж тебе нравлюсь!

Самоуверенно. Я потащила его вперед — так говорить легче.

— Нравишься, наверное. Немного, — соврала я. Но не удержалась — никто бы на моем месте, с этой же внутренней бурей, не удержался: — А я тебе?

Он шел молча, и только спустя несколько минут ответил задумчиво:

— Нравишься — это однозначно. Меня даже злость какая-то взяла, когда ты с тем парнем заигрывала, — у меня сердце пару раз эйфорично дернулось от этой фразы, но потом замерло и тихо заныло от счастья. — И я не думаю, что ты мне разонравишься через короткое время. Как-то даже страшно становится.

Он снова замолчал, поэтому пришлось переспросить:

— Почему страшно?

— Не хочу к тебе привязаться. Вообще ни от кого не хочу зависеть, и уж точно — влюбляться. У нас получится классный секс и уж точно нескучный отдых, но долго все равно не протянем — слишком похожи. И тебе, и мне нужен кто-то, кто бы сдерживал, а мы друг друга точно не сдерживаем. Не удивлюсь, если на следующей неделе мы начнем грабить банки!

Я рассмеялась от того, как он точно сформулировал мои мысли, но уточнила:

— То есть ты уверен, что секс у нас будет?

— Уверен, — он сказал это без иронии и даже посмотрел на меня. — Не сегодня. Возможно, даже не завтра…

— Ха! — единственное, что я смогла ответить. А потом добавила менее решительно: — Ха… ха.

К счастью, он не стал это комментировать, а заговорил о другом:

— Мне в тебе вообще все нравится, кроме одного, — я уж было подумала, что он снова о моем прекрасном носике, но он разочаровал: — Твое потребительское отношение к жизни. Все должны тебе помогать, будто сама не справишься…

Я возмущенно вскрикнула, перебивая этот поток сущей несправедливости. Он, не обращая на это внимания, продолжил:

— Если бы ты дура бездарная была — я б еще понял. Но у тебя же все есть, чтобы пробиться самой! И характер такой, чтоб пробиваться. Почему ты ждешь, когда тебя кто-то устроит на работу, кто-то проплатит твое жилье, возьмет замуж, чтобы содержать и тебя, и твою мать…

Тут я уже не выдержала:

— Сказал бедненький мальчик, семья которого владеет сетью супермаркетов!

Он просто плечами пожал:

— Отец владеет. И да, отец мне купил типографию на восемнадцатилетие. И я два года из минусов не вылезал, если хочешь знать. И таксовал по ночам, хоть и тоже в институте учился… И своими ножками оббегал буквально каждый офис в городе, чтоб хоть буклетик заказали.

Я чуть в обморок не упала от сочувствия, а сарказм так и пер наружу:

— Таксовал? А что, с голоду боялся умереть? Или от омаров на завтрак подустал?

Он оставался спокойным, даже улыбаться не перестал:

— Не боялся. Но за такой подарок, как целая, пусть и вообще не раскрученная типография, я должен был показать, что и сам на что-то способен. Только этим я мог сказать «спасибо» отцу.