Лорин Кенан - В вихре искушений

Раздался раскат грома, и Чэнс только сейчас заметил, как потемнело небо. Ему лучше вернуться на ранчо. Может быть, ему звонили из штаба. Возможно, даже с хорошими новостями.

Он поднялся со ступенек и пошел отвязать коня. Тот сразу нетерпеливо забил копытом, тоже готовый отправиться в обратный путь.

Не успел Чэнс отъехать и мили, как почувствовал на лице первые капли дождя. Через пять минут начался настоящий ливень. Чэнс пришпорил коня. Дождь его не пугал, но они ехали берегом, а при таком дожде река скоро выйдет из берегов и затопит тропу. Вокруг была сплошная пелена дождя, но вскоре Чэнс заметил впереди какой-то силуэт. Он различил большую серую лошадь, стоявшую в воде и наклонившуюся над чем-то, что показалось Чэнсу человеком. Он пустил коня во весь опор. Чем ближе он подъезжал, тем страшнее ему становилось. Это была Холли. Он был уверен в этом. Она лежала ничком, лицом в грязь. Что случилось? Она жива?

Он выпрыгнул из седла даже раньше, чем его конь остановился.

– Холли? Куколка, ты меня слышишь?

Она не отвечала. Чэнс в панике упал на колени рядом с ней.

– Холли!

Она слабо застонала и пошевелилась.

– Тихо, дорогая, – сказал он. – Не двигайся. Можешь сказать, где больно?

Ему в очередной раз пригодилась медицинская подготовка, которую он получил в армии. Когда он убедился, что позвоночник у нее не поврежден, то помог ей сесть. Синдбад был очень взволнован и пытался мордой оттолкнуть Чэнса от любимой хозяйки. Дождь пошел еще сильнее.

– Холли, мы должны отвезти тебя в какое-нибудь укрытие. Я сейчас возьму тебя на руки. Если где-то будет больно, сразу говори. Ты поняла меня?

Она слабо кивнула, но, когда Чэнс поднял ее, она не издала ни звука. Он не мог понять, что с ней и насколько опасна ее травма. Ему нужно было как-то довезти ее до материнского дома, чтобы как следует осмотреть.

– Подожди. Письмо. Надо найти письмо, – прошептала она, прерывисто дыша. – Письмо. Чэнс, я должна его найти.

Какое письмо?

– Холли, да тут сейчас все смоет к чертовой матери, нам надо торопиться!

– Чэнс, отпусти меня. Я должна найти письмо.

Он не понимал, что может быть такого важного, чтобы она рисковала ради этого своей жизнью, но Холли так отчаянно просила, что Чэнс поставил ее на землю.

– Постой тут, я сам посмотрю.

Он вернулся к тому месту, где нашел ее, и увидел в грязи размокший белый конверт. Он поднял его, сунул в задний карман брюк и побежал обратно к Холли.

– Нашел.

Она кивнула.

– Я могу ехать сама. Я просто потеряла сознание, когда упала, потому что Син поскользнулся. С ним все в порядке?

– Кажется, да.

– Я буду осторожна. Поедем шагом! – кричала Холли, стараясь перекрыть шум дождя и раскаты грома.

Чэнс помог Холли сесть в седло. Небо разрезала молния, Синдбад вздрогнул и отшатнулся. Чэнс еле успел поймать поводья.

– Ты в порядке?

Холли кивнула.

– Не думаю, что мы доберемся до ранчо, – сказал Чэнс, садясь на своего коня. – Нам лучше поехать в дом моей матери. Это совсем рядом.

Холли кивнула в знак согласия. Он взял Синдбада под уздцы, и они шагом поехали обратно.

Было темно, как ночью, хотя всего пару часов назад светило яркое солнце, ветер усилился, гремел гром. Такая перемена погоды обычна для Техаса. Не исключено, что через пару минут небо снова прояснится.

Они проехали под ливнем около мили, пока не свернули в лес, под деревьями было спокойнее, и они вздохнули с облегчением.

– Почти приехали. – Чэнс указал на голубую крышу, видневшуюся сквозь листву.

Они проехали прямо к небольшому сараю, чтобы поставить туда лошадей. Чэнс помог Холли спешиться, и она быстро заскочила внутрь.

По сравнению с конюшней Мастерсов это была совсем крошечная постройка, но здесь были стойла, в углу лежала солома, а в поилке была вода.

– Нас, кажется, ждали, – рассмеялась Холли.

– Я думаю, все это держат здесь именно на такой случай. Сама знаешь, как переменчива здесь погода, а на много миль вокруг нет другого укрытия.

Чэнс расседлал своего коня, и Холли последовала его примеру. Им всем надо было обсохнуть. Холли отвела Сина в стойло и сняла с него уздечку, седло и попону. Мерин благодарно заржал и встряхнулся.

– Там где-то есть сено, – махнул рукой Чэнс.

Холли нашла несколько тюков сена, распотрошила один и проверила на плесень. Сено было чистое. Она бросила в стойла по нескольку охапок.

Пока Чэнс занимался своим конем, Холли выглянула наружу. Дождь все еще лил как из ведра, небо было совершенно черным. Кажется, им придется ночевать в этом сарае. Ну и пусть. Она и не в таких местах спала. Холли вдруг вспомнила, как однажды они с Чэнсом всю ночь сидели в огромном дупле гикори, спасаясь от медведя. Удивительно, но тогда ей совсем не было страшно. Ведь Чэнс был рядом. Но все-таки сидеть в дупле всю ночь было не очень комфортно.

– Пойдем, – сказал Чэнс, подходя к ней.

– Куда?

– В дом. Нам надо переодеться. На нас сухой нитки нет.

Холли колебалась. Здесь, наверное, очень особенное место для Чэнса. Это был дом, в котором умерла его мать. Холли была совсем маленькой в то время, но она помнила, как тяжело Чэнс переживал эту потерю. Он то и дело пропадал на несколько дней, и Холли раз подслушала, как на вопрос Уэйда, где он прятался, Чэнс ответил: «Я был у мамы».

Уэйд тогда сказал:

– Она умерла, Чэнс. Ее там нет. Смирись.

Это был первый и единственный раз, когда Холли видела, что Чэнс вышел из себя. Он накинулся на брата, повалил его на землю и ударил кулаком в лицо. Его быстро оттащили работники, и он, не говоря ни слова, скрылся в конюшне. Холли догадалась, что сейчас к нему лучше не подходить. Но она навсегда запомнила его лицо – сжатые губы и мертвые глаза. Вскоре Чэнс исчез. Он поступил в центр специальной военной подготовки в Коронадо, Калифорния, и она никогда больше его не видела. До прошлой недели.

– Холли?

– Да, уже иду.

Холли знала, что даже после всех этих лет воспоминания о матери живы в сердце Чэнса и наполняют его болью.

Глубоко вздохнув, Холли пошла за ним в дом.

Домик был маленький, особенно по сравнению с особняком, но очень уютный. Из-за высоких потолков изнутри он казался больше, чем на самом деле. Кухня с гранитными столешницами и дубовыми шкафами была объединена с гостиной. На окнах висели клетчатые занавески, а банки для круп и прочей бакалеи были в виде грибов с яркими шляпками. Здесь все было милым и уютным.

Холли неторопливо обошла дом. В каждой спальне одна стена была выкрашена в яркий, радостный цвет: синий, желтый, зеленый. Это было… причудливо. Да, именно так. Весь дом был причудливым. И Холли это нравилось.

– Можно я приму душ?

Дождь не унимался, и неизвестно, когда они смогут двинуться в обратный путь. А Холли после падения вся была облеплена грязью.