Светлана Оплачко - Камни в холодной воде

— Он был чем-то недоволен, — пожала плечами Лия, нехотя убирая руки в карманы мокрых штанов. — Теперь понятно, чем. Гостей-то Саша не очень любит. Как и вы, впрочем. — Она на мгновение задумалась, а затем спросила: — Вообще, что плохого в геологах?

— Почему в них должно быть что-то плохое? — усмехнулся Вадим Борисович.

— Вы их не любите.

— Неправда. С чего ты взяла?

— Вы говорили, что геологи пью как… геологи! — Лия упёрла руки в бока и с вызовом посмотрела на Вадима Борисовича, который, казалось, стал почти прежним.

Упёртым и вредным.

— Я такого не говорил, — упрямо, почти как раньше, когда она силилась доказать какие-то его промахи, ответил Ильинский. — Я не люблю гостей. А против геологов я ничего не имею.

— Говорили, — широко распахнув глаза и почти закипая, чувствуя, как бьётся сердце — уже от другого возбуждения, которое она всегда испытывала при спорах с Вадимом Борисовичем, произнесла Лия. — А вообще, надо бы их встретить, — она решила сменить тему, — а то как-то не вежливо получится. Вдруг они что-нибудь поесть привезли.

— Хватит жрать, — буркнул Ильинский, но Лия видела, как он усмехается в бороду.

— Да и переодеться, наверное, надо, — задумчиво произнесла Лия, вдруг отчётливо понимая, что переодеваться ей, в сущности, не во что. Просить одежду у Лизы она была не намерена. — А то что же люди подумают…

— Геологи не люди, — оставаясь верным себе в противоречивости, перебил её Ильинский. — Они геологи, у них всё к земле поближе. Их пять человек — Малиновский говорил. — Он на мгновение замолчал, а затем добавил: — И, скорее всего, там Рита Громова.

— Кто такая Рита Громова? — с подозрением спросила Лия. Новые люди на стационаре всегда вызывали здоровое подозрение насчёт профпригодности.

— Начальница экспедиционного отряда. Лёша Орлов рассказывал, что, когда она училась, её называли Ритка-Два-Стакана, — усмехнулся Ильинский. — Она хороший специалист, доктор наук и играет на гитаре твои любимые песни.

— А «Камни в холодной воде»? — сердце радостно подпрыгнуло. За хорошего гитариста можно было простить геологам всё, даже ещё не совершённые грехи.

— Одно из её любимых произведений. Она давненько не приезжала в «Тайгу».

— Она мне уже нравится, — с уважением проговорила Лия, чувствуя к этой неизвестной Громовой симпатию.

У неё так часто бывало — одно лишь имя говорило о многом. Так было и с Вадимом Борисовичем. Когда пятикурсники, приведшие к ним с агитацией по профилям, произнесли имя их научного руководителя — Вадим Борисович Ильинский, Лия уже поняла, что этот человек будет что-то для неё значить. И это покалывающее чувство в груди, которое кто-то называет шестым, а кто-то интуицией, не подвело.

— Громова прикольная, как вы любите говорить, — заметил Ильинский. — Впрочем, сегодня вечером сама увидишь. — Он улыбнулся, словно в предвкушении застолья.

«Нам всем нужна объединяющая вечеринка», — подумала Лия, а вслух произнесла: — Может, пойдём, поздороваемся?

На широкой выкошенной старательным, пока не пьёт, Горским полянке между домиками стоял серый УАЗик-буханка, задние дверцы которого были широко распахнуты. Обойдя машину, Лия увидела, что геологи — по крайней мере, четверо из них, разгружали багаж — инструменты, рюкзаки с вещами и полные пакеты с едой. Сквозь полупрозрачные полиэтиленовые плёнки проглядывали упаковки сока, бутылки с водкой, сыр, различные колбасы, разнообразная зелень и блоки сигаретных пачек. Под одним из узких сидений машины стоял термостат, наклейка на котором говорила сама за себя, а когда один из геологов открыл его, чтобы проверить содержимое, Лия увидела то, чего не ела уже два месяца — мясо.

На стационаре не было ничего мясного, кроме тушёнки и иногда рыбы, поэтому приезды гостей любили все студенты — на праздниках-встречах можно было хорошо поесть. При виде плотно упакованного в прозрачную пищевую плёнку мяса Лия почувствовала, как рот наполняется вязкой слюной. Желудок жалобно заурчал, и она поняла, что ничего не ела со вчерашнего вечера.

— О, шашлычок, — Лия не успела даже подумать, как слова вырвались сами.

— Шашлычок, — подтвердил Алексей Орлов — весёлый и шумный мужчина, который каждый год приезжал на пару недель в Тайгу — половить насекомых и поболтать с Горским. Сейчас он стоял, облокотившись на УАЗик, и курил. — Как жизнь молодая? — его зелёно-голубые, практически гетерохромные глаза задорно блестели.

— Да так, потихоньку, — отговорилась общими словами Лия. Она чувствовала себя немного неловко, особенно в мокрых штанах и рубашке — переодеться ей пока было не во что. — Как там в городе?

— Всё на месте, — ответил Орлов. — Вадим Борисович, здравствуйте!

Лия повернула голову и увидела Ильинского, который, наконец, показался в лагере — он задержался, отправив Лию вперёд, чтобы не возникло неудобных вопросов, что же они делали вдвоём на берегу мокрые.

«Это может вызвать подозрения», — серьёзно сказал он.

При одном взгляде, брошенном на Вадима Борисовича, Лия поняла, что прийти по отдельности явно было мало. Ильинский не переоделся, а вышел к геологам как был — в мокрых штанах и куртке, с оборванной пуговицей на измятой рубашке. При каждом шаге его сапоги хлюпали — воды в них явно было не меньше, чем в сапогах Лии, которые она успела занести в домик.

— Здравствуйте, — кивнул Ильинский, подходя ближе и протягивая Орлову руку, которую Алексей тут же пожал. — Чего приехали? — он снова вошёл в образ саркастичного начальника практики, каким был все эти годы.

— У них командировка, — кивнул на уносивших вещи в свободный домик геологов, Орлов, — а у меня — отпуск.

— И ты решил помочь нам? — усмехнулся Ильинский. — Пойдёшь завтра за мышами? А то ребята устали.

Лия удивлённо приподняла бровь — она не припоминала, чтобы когда-либо Вадим Борисович устраивал кому-то внеплановый выходной.

«Пуля многое меняет в голове, — подумала она, чувствуя, как прохладный ветерок играет в волосах, а лучи заходящего солнца греют спину. — Даже если остаётся в карабине».

— Схожу, почему нет, — согласно кивнул Орлов. — Сигаретку? — он протянул Ильинскому пачку LD с ментолом — заметил, как нервно Вадим Борисович поглядывает на дымящуюся сигарету в пальцах Орлова, то запуская, то вынимая руку из кармана.

— Спасибо, — поблагодарил Ильинский, с радостью беря сигарету чуть дрогнувшими пальцами и прикуривая от своей зажигалки. — Свои я намочил, — он грустно вздохнул, — а до домика пока не дошёл.

— Решили искупаться? — усмехнулся Орлов, переводя взгляд с Ильинского на Лию, которая, чувствуя, как кровь приливает к щекам, захотела провалиться сквозь землю.