Джессика Хокинс - Невинная оговорка

— Я о нём позабочусь.

— Пусть Натан позвонит мне, я помогу с организацией похорон.

— Я вам позвоню. Мы с вами обсудим…

— Сэди…

— Да?

— Передай Ральфу… что я его люблю, скажи, что я всегда его любила и до сих пор люблю.

Я облокотилась о стойку. Она говорила это искренне, только я не могла определить, какие чувства её обуревали, было ли это сожаление, скорбь, печаль.

— Правда?

— Какая — то часть меня, никогда не переставала любить его. Даже несмотря на то, что всё это дело давно минувших дней, но это так. Полагаю, сегодня старые раны снова начнут кровоточить.

— Я обязательно ему передам.

День Благодарения будет уже на следующей неделе, поэтому я купила сэндвичи с индейкой, клюквенный сок и шоколадный пудинг. Мы вчетвером насладились этим скромным и, возможно, последним обедом Ральфа, но, несмотря на безрадостное настроение, мы поделились тем, за что мы испытывали благодарность. Я была благодарна за то, что у меня есть Натан, за его понимание и прощение, за его неослабевающую любовь ко мне, и силы бороться за меня, за то, что я позволю ему это сделать. И, наконец, я была благодарна, что снова ощутила в себе силы желать того, что, как я уже знала, может причинить мне много боли.

Мы с Натаном сели в машину, солнечные лучи пробивались сквозь небоскрёбы. Он оперся локтями на колени.

— Мне нужно сделать несколько звонков.

— Я об этом позабочусь, — я погладила его по спине.

— У него был план похорон.

— Я его уже просмотрела, — сказала я. Пока Натан со своей тётей оставались с Ральфом, я изучила этот вопрос, что нужно делать в случае смерти члена семьи. Там было много нюансов, но я всячески хотела взять на себя как можно больше, и освободить от этого Натана.

Натан ссутулился, прикрыл лицо руками и вдохнул со всхлипом. Натан мало плакал в моём присутствии. Всё, что приходило на ум, это тот день, когда кручёный мяч попал ему в промежность во время игры в пляжный волейбол. Я стремглав бросилась к нему, чтобы крепко обнять его. Он раскрыл свои объятия для меня и прижал к мокрой щеке.

Это был мой Натан. Мой Натан не сдерживается и не удаляется. Он любит и сожалеет, боится и надеется всем своим сердцем. Я была счастлива, что мы воссоединились, последние месяцы были сложными, но мы это преодолеем и станем сильнее. Но в данный момент для меня не было ничего хуже, чем наблюдать, как ему было больно. Я зарылась лицом в его плечо и рыдала вместе с ним.

Джинджер встречала нас у двери. Вчера вечером я забегала домой, чтобы проверить как она, и сейчас мне нужно было снова обработать её раны.

— Я выведу её на улицу, — сказал Натан, схватив поводок даже до того, как мы прошли через дверь квартиры.

— Нет, — я выхватила у него поводок.

Он поднял ладони вверх, будто был пойман с поличным.

— Что это было?

— Я выведу её, — Натан снова заботился обо всём и обо всех. Он мерил свою любовь по тому, сколько он мог на себя взвалить, нужно было это менять. — Затем я покормлю её. И проверю раны. Тебе нужен отдых. Позволь мне помочь тебе.

Он опустил свои руки.

— Хорошо, блин. Но не нужно так выхватывать.

— Нет, нужно, Натан, — я шагнула в прихожую. Джинджер наблюдала за мной. — Я хочу, чтобы ты выслушал меня, потому что это необходимо сказать. Впредь нужно обо всём говорить, а не откладывать на потом.

— Да, — произнёс он медленно. — Думаю, мы в этом уже убедились.

— Я люблю то, как ты заботишься обо мне. Я и не хочу, чтобы это прекращалось. Но ты должен позволить мне заботиться о тебе в ответ.

— Хорошо.

— Я ещё не закончила, — я посмотрела на него. — Ты вошёл в мою жизнь, выбил почву у меня из-под ног, и никогда не возвращал меня обратно на землю. Всем этим ты создал прецедент. Иногда, тебе нужно позволять мне заботиться о тебе. Когда тебе будет слишком трудно, просто скажи мне. Попроси помощи. Тебе нужно, прежде всего, надеть маску себе.

— Маску? — он склонил голову.

— И пьедесталы, — продолжила я, — с этим покончено. Всё. Мы теперь на земле, и это лучшее место, потому что она прочная.

Он нахмурил брови.

— Ты потеряла меня. Может, это тебе нужен отдых.

Я вздохнула.

— У Эндрю лучше получается это объяснить. Я пытаюсь сказать, что мы не идеальны, и нам нужно это принять.

— О, — он немного выпрямился, — но ты хочешь, чтобы мы были идеальными.

— Нет, не хочу. Больше не хочу. Я хочу нас, несовершенную версию. Я никогда не буду идеальной женой, а ты не будешь идеальным мужем, и, когда мы примем это, я думаю, мы оба будем более счастливыми. Не идеальными, но счастливыми.

— Я никогда не просил тебя быть такой. Я не хочу, чтобы ты была идеальной. Тебе придётся принять тот факт, что если ты облажаешься, ты не можешь прятаться, потому что так легче. Ты не можешь принимать решения сама, чтобы не обременять меня, — он сжал губы. — Когда ты растеряна, не ищи поддержки у кого-то другого.

— А ты не оставляй меня больше в одиночестве, — мы смотрели друг на друга. — Мне нужно твоё тепло, даже тогда, когда тебе кажется, что ты не можешь дать его мне. А что нужно тебе ?

— Я хочу стать отцом.

Воздух покинул мои лёгкие. Я уже знала, чего я хочу от него. Когда речь заходила о семье, Натан всегда говорил открыто, но до этого он не говорил о том, в чём нуждался. Он положил руки мне на плечи.

— Я знаю, тебе страшно. Мне тоже. Это не обязательно должно случиться сегодня, в следующем году или через три года. Но я хочу любить кого-то кроме нас. Я столько всего хочу дать, и ты — о господи, Сэди, — ты тоже. Когда ты перестаешь сдерживаться, ты такая любящая.

Я почувствовала, как моё лицо скривилось. Любящая? Он так думает? Он верит в нас. В меня. И я на самом деле этого хочу — остаться с ним и вместе растить нашего ребёнка.

— Возможно, ты даже хочешь его больше, чем я, и именно поэтому ты так напугана. Если у нас не получится зачать, мы придумаем что-нибудь другое. Думаешь, я меньше буду любить усыновлённого ребёнка? — он крепко меня держал. Я сжимала и разжимала кулаки, чувствуя, что хочу сделать шаг назад, но я не могла. Это был уже другой уровень интимности. Так же, как и с Эндрю, когда Натан сказал это вслух, я знала, что это правда — мне на самом деле страшно. Меня не шокировало, что возможно он догадался об этом раньше меня, но мне не стало легче, когда я это услышала. Он отпустил меня и отошёл. — Чистые бинты и лекарства на кухонной стойке. Я пойду отдохну, — его губы изогнулись, намекая на улыбку, я почувствовала, он подумал, что одержал какую-то победу — даже несмотря на то, что я ещё ни на что не согласилась.

Пока Натан спал, я обработала раны Джинджер.

— Мне жаль, что ты поранилась, — сказала я ей. — Но, ведь, тебе уже лучше, правда? — она склонила голову. Я нежно, с любовью поменяла бинты на её лапах. С детьми чаще что-нибудь случается, чем с собаками. Этого не избежать. Несмотря на то, что Натан в нас верит, я смогу справиться с душевной болью и неоправданными надеждами иметь ребёнка. Но меня очень расстраивает то, через что Натану тоже нужно будет пройти. Моё нежелание заводить детей, было связано с тем, что я хотела защитить его, но такого рода решения я не могу теперь принимать без его участия.