Джессика Хокинс - Невинная оговорка

— Я заставила тебя почувствовать себя нежеланным?

— Ненужным. Конечно, мне не следовало отгораживаться от тебя, но я хотел решить всё в трезвом уме и на свежую голову, а не испытывая боль и злость.

— Но ведь мы должны быть вместе, и в боли, и в злости. Ты не спрашивал моего мнения, когда решил отстраниться. Ты тоже принимал важные решения без меня, Натан.

— Теперь я это понимаю. Понимаю, что бояться — это нормально, а вот то, что я струсил — это неприемлемо. Прости меня.

Увидев раскаяние на его лице, мне захотелось придвинуться ещё ближе к нему, крепко обнять. Я прильнула к нему, уткнувшись в его шею и вдыхая его запах. Я чувствовала, как неистово билось его сердце. Он нервничал или был напуган. Я с лёгкостью простила его, потому что давно была готова это сделать и так долго этого ждала. Я хотела оставить всё в прошлом, это он цеплялся за то, что невозможно было изменить.

— Я тебя прощаю, — прошептала я в его кожу. Это был мой дом, мой Натан. — А ты сможешь простить, что я не сказала тебе о ребёнке?

Он кивнул.

— Да. Я никогда не пытался стать твоим врагом.

— Я хотела ребёнка, но время было неподходящим, — мою грудь так защемило, что я с трудом дышала. Я сильно зажмурила глаза, сдерживая слёзы, и снова заговорила, спрятав лицо в тёплом местечке на его шее. — Сейчас подходящее, но боюсь, я не смогу родить тебе ребёнка. Я не выдержу того разочарования, которое будет обрушиваться на тебя каждый месяц, может даже многие годы.

— Есть же ещё варианты? Или мы даже не будем пытаться? Просто расстанемся?

— Я не знаю.

— Однажды ты уже предпочла меня ребёнку. Ты сделаешь это снова?

Я с трудом сглотнула ком в горле. Желание Натана иметь детей никогда не вызывало сомнений, я, наверное, тоже этого хотела. Я могу снова попробовать забеременеть естественным путём, или с помощью ЭКО, или мы можем усыновить ребёнка. Но я сама должна захотеть стать матерью, а не делать всё это, потому что Натан хочет этого от меня.

— Я выбираю тебя, и хочу, чтобы ты тоже меня выбрал. Даже несмотря на то, что я не смогу дать тебе то, чего ты хочешь больше всего на свете.

Он нежно погладил меня по щеке рукой.

— Я люблю тебя, Сэди. Ты и есть то, что я хочу больше всего на свете. Ты можешь подавить свои чувства, но не забывай, я знаю, как найти ключ к твоему сердцу. Однажды я уже это сделал, и буду делать это снова и снова, пока ты не поймёшь, что я никогда не позволю тебе уйти от меня, и ни за что на свете не откажусь от тебя.

Только переступив порог больничной палаты Ральфа, я, наконец, действительно осознала, что отец Натана при смерти. Тётя Натана была здесь, её глаза были заплаканы, и тушь потекла. Она поздоровалась с нами, и мы по очереди обняли её.

— Я тоже только что приехала, — сказала она.

Ральф очень исхудал, и был того же цвета, что и его зелёная больничная пижама. Его внешний вид говорил о том, что ему действительно немного осталось. Он едва приоткрыл глаза и кивнул. Мне захотелось прижаться к груди Натана и заплакать. Нас с Ральфом ни в коей мере не связывали отношения как у отца с дочерью. Отец Натана был — на протяжении всей жизни таким же, как Натан в последние месяцы — холодным и отстранённым. Но, несмотря на всё это, он был его отцом.

— У тебя что, нет родителей? — спросил меня однажды за ужином Ральф, пока Натан вышел в другую комнату.

— Есть, — я почесала бровь. Мы с Ральфом не часто оставались наедине.

— Они не очень хорошие люди? Натан всегда становится в стойку, когда я о них спрашиваю.

— Он всегда готов меня защитить.

— Может он думает, что я попытаюсь стать тебе отцом, так он ошибается. Я не из таких.

— Всё нормально, у меня есть отец, может и не самый лучший, но отец. Мы с Натаном научились жить с тем, что имеем.

— Ты хочешь сказать, что и я не очень хороший отец?

— На самом деле так и есть, — и это была чистая правда. Этот человек не мог произнести вслух, что любит своего сына, но это было видно по тому, как Ральф смотрел на Натана. Натан всегда винил отца в том, что тот так долго игнорировал мать, что у неё не было другого выхода, только уйти. — Просто мне кажется, со временем многое позабылось.

Ральф внимательно на меня посмотрел.

— Он думает, что я не любил его мать, но я любил и очень сильно. Мне было больно наблюдать, как её любовь постепенно угасала.

— Поэтому вы оттолкнули её.

— Она бы осталась, несмотря на свои чувства, — сказал он, отведя взгляд. — Зато сейчас она счастлива, живёт в Калифорнии с богатым мужчиной, — я думала, что он закончил, но прежде чем Натан вернулся, Ральф добавил. — Если ты когда-нибудь увидишь, что его любовь начнёт угасать, предотврати это, пока не станет слишком поздно.

Не думаю, что Натан сможет когда-либо понять, почему Ральф позволил себе так сильно отдалиться от своей жены, но думаю я смогу это понять. Ральф считал, что не сможет сделать её счастливой в той степени, в которой она этого заслуживала. Но, несмотря на то, что я это понимаю, я бы не хотела этого для нас. Нам с Натаном нужно усерднее работать над собой, чтобы в результате жить вместе и счастливо, пытаться найти общий язык, разговаривать друг с другом, всё обсуждать, особенно в тех случаях, когда это кажется невозможным.

Сегодня Ральф был не в том состоянии, чтобы общаться. Натан крепко обнял отца, сказал ему, что любит его и присел у кровати, держа его за руку.

Ральф снова погрузился в сон, хотя проснулся всего лишь пару минут назад. Натан сидел, понурив плечи, не отводя взгляда от отца.

— Мне нужно позвонить матери, — сказал он.

— Я позвоню ей, а ты на всякий случай останься здесь.

Он обеспокоенно на меня посмотрел и похлопал рукой по своим коленям.

— Посидишь со мной?

Я откинула чёлку с его лица и поцеловала в лоб, его кожа была такой тёплой, такой родной.

— Конечно, после того, как позвоню твоей маме.

По дороге в кафетерий, я нашла номер телефона его мамы. Она ответила после первого же гудка.

— Сэди, привет, ты немного неожиданно. Что-то случилось?

— Да, то есть, нет. Ральф…

— О, — какое-то время мы обе молчали. — Как жаль, что я не могу приехать.

— Да.

— Как Натан?

Я наполнила три чашки кофе.

— Старается держаться.

— Сэди, — она глубоко вздохнула. — Позаботься о моём сыне. Он будет пытаться быть сильным. Я так рада, что ты там, рядом с ним.

Мой взгляд упал на чёрный кофе в кружке. Меня могло здесь и не быть, но я была.

Хорошо, что мне пришлось принять те трудные решения — сегодня, вчера, в прошлом. Я поступала так, чтобы оградить от этого Натана, но теперь я видела урон, который нанесли мои единоличные решения. Поступать так снова мне больше не хотелось, если и принимать какое-то решение, то только сообща.