Ирина Давыдова - Я для тебя остановлю эту планету

Очередная вспышка боли прошла сквозь грудь, и Рите жутко захотелось плакать, но она понимала, не здесь, не рядом с этим человеком, теперь нет.

- Как ты вообще посмела прийти в мой дом после того, как неизвестно где бл*дствовала всю ночь.

- Ты прав, неизвестно, где. А ты бы позволил вчера мне переночевать здесь? – вдруг неожиданно для самой себя спросила она, даже не осознавая, хочет ли знать ответ.

- Тебе не место здесь, даже лишней минуты не задерживайся. Машину кстати, я уже забрал, спасибо, что стукнула ее, мне как раз деньги некуда девать, - голосом, полным сарказма, произнес Сергей и немного отошел к двери, освобождая путь для Риты.

Девушка скованными движениями собрала документы, крепко прижав их к груди, и прошла к выходу, остановившись у порога спальни, буквально в метре от бывшего мужа.

- Раз уж ты меня сделал такой су*ой, то я желаю тебе однажды прочувствовать всю ту боль, которую сейчас ощущаю я.

Она сказала это сквозь сжавшееся сердце, на самом деле не желая того, а просто вынуждая саму себя произнести такие слова. Быстро сбежав по лестнице, Рита обула сапоги, укуталась в свою шубку, схватила документы и маленькую сумочку, с которой не расставалась со вчерашнего дня, и буквально выбежала из дома, убегая прочь из логова несносного зверя.

В глазах пекло от непролитых слез, в горле стоял ком боли, и душа рвалась на части от невыносимого предательства и лжи, но Рита с гордо поднятой головой шла по городу, даже мимикой не выдавая своего состояния. Сначала ей нужно найти место, где она сможет пожить первое время, ну а там уж, в четырех стенах, позволит себе немного пореветь, пожалеть себя, чтобы потом собрать осколки души воедино, насколько это будет возможно, и определить, что делать дальше с ее жизнью.

Пройдя мимо одного ларька, девушка почувствовала запах кофе и вспомнила, что ничего не ела с утра. Конечно, она могла сама себе объявить голодовку, но кому от этого легче? Ведь теперь ей, как никогда, нужны силы, чтобы самостоятельно выстроить свою жизнь. Да уж, даже после детдома куда легче было, ведь государство выдало ей квартиру и последнюю пенсию суммой пятьсот гривен. Тогда было проще…

А сейчас - да, может, и сейчас не все потеряно, у нее есть карта, ее личная, деньгами Сергея она точно не будет пользоваться, выбросит пластик, а лично заработанных хватит на несколько месяцев точно.

Рита зашла в стоявшее неподалеку кафе и, сняв шубу, удобно устроилась за одним столиком, заказала у подошедшего официанта кофе и два круассана с яблоками. Достав сигарету из новой пачки, купленной в том же ларьке, с удовольствием прикурила ее, сделав глубокую горькую затяжку. Немного закашлялась - курила впервые, но не бросила свою затею, так сейчас хотелось побаловать себя этой гадостью, не зная еще о том, что на ближайшие годы сигареты станут ее постоянным спутником.

Она уже успела докурить, прежде чем ей принесли горячий дымящийся кофе и еще теплый любимый десерт. Круассаны - ее любимое лакомство, особенно, если они с яблоками, наверное, целыми днями бы ела их, совершенно не заботясь о фигуре.

Развернув салфетку, она с осторожностью взяла выпечку, поднеся ко рту, откусила небольшой кусочек, с наслаждением прикрыв глаза, и, наконец, почувствовала, как по правой щеке покатилась горячая соленая слеза. Не хотела, не так, не здесь, среди людей, но разве человеку под силу сдержать рвущиеся наружу слезы? Она попыталась вытереть мокрую дорожку, но это не помогло, слезы безмолвно катились одна за другой, совершенно не обращая внимания на старания хозяйки. Тогда она плюнула на это дело и продолжила свой завтрак, который теперь смешивался с солеными каплями, попадавшими на ее губы.

Когда Маргарите принесли счет, она полезла в сумочку и, к сожалению, обнаружила там всего сто пятьдесят гривень, что на самом деле не густо. Оставив пятьдесят в книжке, она забрала свои вещи и вышла на улицу, где уже вовсю шел пушистый лапатый снег. Рита очень грустно улыбнулась, снова почувствовав резкую боль в груди, и не спеша потопала в сторону, где, вероятнее всего, должен находиться банкомат. Ей срочно нужны деньги, чтобы снять квартиру, потому что с грядущим морозом недолго протопчешься на улице. Особенно учитывая, что на дворе конец декабря.

- С Новым Годом, Рита, - еле слышно, скорее, сама себе сказала девушка, которая уже практически не чувствовала пальцев на руках, и едва ли могла нажимать на экран.

Собственно, что-либо изменить там, на этом экране, она не могла, даже если согреет руки. Обе карты заблокированы. Сергей позаботился и об этом, не удосужив поставить ее в известность, и теперь девушке ничего не оставалось, как пойти на набережную и утопиться, именно это была ее первая мысль.

Она голая, действительно, голая, без денег, без еды, жилья и одежды. Кто она? Кем сделал ее когда-то любящий муж? Ничтожеством. Растоптал, раздавил ее, как букашку, оставив на произвол судьбы, выкинув на улицу без гроша. А за что? За что так поступил человек, который кричал о вечной любви, который боготворил ее, не замечая ничего вокруг. Что вдруг произошло в ее жизни, с ней, с людьми, окружавшими Риту? Где делось все то, что было так дорого, что она безумно ценила, как только неожиданно нашла? Где теперь сама Рита? И как еще смеет думать, кто она? Бомж.

Наверное, это то, о чем мечтала Наталья, матерью ее больше не хочется называть, и это единственное, что сейчас радовало беззащитную одинокую девушку. Женщина так и светилась от счастья в том коридоре, когда снова поливала ее грязью, радовалась, что Рита наконец-то получит по заслугам. Мама, смешно, да разве настоящая любящая мама сможет так презирать свое дитя? Нет, только такая женщина, как Долматова. Только она!

Ноги понесли хрупкое тело совсем не к набережной, и разум это понял, когда Маргарита, едва переводя дыхание, остановилась возле дерева, заледеневшими руками схватившись о замерзшую кору. Ноги устали брести по снегу, силы с каждой минутой покидали тело, лицо жгло от не прекращавшихся слез, которые моментально прихватывал мороз. Она зарыдала буквально в голос, не зная, не понимая, что происходит, и пальцами сильнее впилась в дерево, отчего проступила кровь около ногтей. Но даже эта боль, физическая, не могла перебить страдания ее души.

- Господи, за что? – рыдая, громко выкрикивает Рита. Кое-как сделав несколько шагов, в прямом смысле обрушивается на рядом стоящую скамью и, не в силах удержаться, наклоняется набок, чтобы хоть немного дать передышку своему телу. – За что? – последний тихий шепот.

А очнулась она не иначе, как в раю, потому что просторную теплую светлую комнату с приятным цветочным запахом точно не назовешь той холодной морозной улицей, где еще недавно она так мечтала умереть.