Меган Куин - Игрок

обнаженной груди, как она сладко мне улыбается и дерзит. Картинки затуманивают мой

разум, а острая боль пронзает моё гребаное сердце.

Без нее в постели холодно и одиноко. Без нее всё в комнате кажется мрачным, унылым

и ненужным.

– Бл*ть! – снова выкрикиваю я, ударяя кулаками по матрасу.

Сдавшись, хватаю телефон и открываю список сообщений. Последнее я отправлял

Пенелопе более двух недель назад.

Две гребаные недели назад!

Дерьмо.

Поскольку я мазохист и нуждаюсь в очередной дозе боли, я набираю сообщение.

ГЕВИН: Я скучаю по тебе.

Это не ложь, это чистейшая правда. Я чертовски по ней скучаю. Я скучаю по всему в

ней, начиная от сломанного каблука на ее изношенных туфлях, до ее вспыльчивости и до

того, как она стонет мое имя в момент кульминации.

Прежде чем я успеваю собраться с мыслями, мобильник оповещает сигналом о

пришедшем ответе, возвращая меня к реальности.

ПЕНЕЛОПА: Оставь это, Гевин. Ты все еще планируешь завтра играть?

Я ни секунды не сомневаюсь.

ГЕВИН: Да.

ПЕНЕЛОПА: Тогда нам не о чем разговаривать. Удачи.

Поскольку я не могу, бл*ть, остановить кретина внутри меня, то отвечаю ей злом, дабы не показать свои раны.

ГЕВИН: И вам того же, мисс Прескотт.

***

Это слишком легко.

Харли сидит напротив меня, вертя в руке фишку и заикаясь каждый раз, когда ему

выпадает «хорошая рука», как будто его пальцы шокированы тем, что их владелец смог

заполучить приличные карты. По всей комнате и под столом установлены камеры, чтобы

зрители могли следить за нашим поведением.

Я очень быстро нокаутировал Рамоса (гребаного имбецила), Самуэльсона и Бейкера.

Остались только я, Харли и новенький многообещающий, но слишком суетливый парень

по имени Такер Рид. Ну, у него хотя бы хватило ума не повестись на крупный блеф, и это

единственное, благодаря чему он все еще здесь.

Перед приходом сюда в одном из моих безупречных костюмов и с фальшивой

улыбкой, я перебросился парой фраз со Скоттом о моих намерениях играть. Козел, должно

быть, говорил с Грэхемом, потому что его речь не особо отличалась от недавней тирады

Грэхема. Скотт сказал, что мне не нужно этого делать, что мне нечего доказывать и что я

никогда не буду отражением человека, который меня вырастил. Бла, бла, мать вашу, бла.

Ну, а затем он заявил, что его не будет на игре, как и Грэхема, потому что они

направлялись в театр, чтобы посмотреть на первое выступление Пенелопы. Меня, бл*ть, бросили мои собственные друзья. Предатели.

Эхо нашего разговора всё еще раздаётся у меня голове.

– Гевин, какой в этом смысл? Тебе нечего доказывать.

– Больше я не собираюсь говорить на эту тему, – закипаю я, обращаясь к Скотту. –

Отвали, мать твою.

– Я люблю тебя, но ты ведешь себя как идиот. Жаль, что ты слишком упрям, чтобы

понять это.

– Ты не понимаешь...

– О нет, понимаю, – обрывает меня Скотт. – Я все понимаю, приятель. Ты вырос в

этой атмосфере, видел, что стало с твоим отцом, поэтому решил сделать всё

возможное, чтобы не наделать тех же ошибок. Я все понимаю, но вот до тебя никак не

доходит, что ты сейчас как раз идешь по стопам своего отца. Ты отбрасываешь все

значимое и пытаешься победить неудачника Харли, который тебе абсолютно не важен.

Будь выше этого.

У меня нет ответа, потому что в глубине души я знаю, что Скотт прав.

– Вот, – он протягивает мне билет. – Если передумаешь, место за тобой. Надеюсь, увидимся там.

Скотт ушел с разочарованным и печальным выражением на лице. От всего этого меня

замутило, а некое ноющее чувство в моем нутре говорило мне снова и снова, что я делаю

неправильный выбор. Это усилилось до такой степени, что теперь я даже не могу сделать

глоток виски, потому что меня начинает тошнить.

– Мистер Сент, вы играете? – спрашивает дилер. Дэвис отказалась от этой игры, как

и все остальные, чтобы посмотреть на выступление Пенелопы, поэтому сейчас странный

мужчина спрашивает у меня, играю ли я.

Дерьмо.

– Да, – отвечаю я, пододвигая фишки в центр, как и все другие ставки, которые я когда-

либо делал.

Когда карты аккуратно сданы, я оглядываю стол. Глаза Такера и Харли блестят так

же, как когда-то блестели мои. Раньше я чувствовал прилив сил от каждой новой раздачи и

от каждой перевернутой карты, теперь же я ощущаю лишь горящую дыру в кармане куртки, где лежит билет. Он прожигает до такой степени, что все мое тело начинает нагреваться.

Стараясь не обращать внимания на чувство ненависти к себе и мои сожаления, я

смотрю на свои карты, слегка приподняв уголки. Пару тузов, мать вашу! Это хорошая рука.

Я снова бросаю взгляд на всех за столом. Такер кажется спокойным, не возбужденным

или суетливым, просто спокойным. Харли крутит фишку, небрежно поглядывая на свои

карты и ожидая, когда будут выложены общие карты.

Раньше я бы писался от счастья от пары тузов, внутри меня всё бы ликовало, но сейчас

не происходит ничего. Абсолютно ничего, бл*ть. Я опустошен: нет волнения, нет трепета, просто... пустота.

Сохраняя непроницаемое выражение лица, я наблюдаю за раздачей первого флопа.

Шестерка червей... Мне все равно. Я словно наблюдаю сверху за происходящим: ставки

делаются, проходит этап торна и ривера, и я оказываюсь с тройкой тузов. Чертовски

хорошая рука, выигрышная рука, тем более что остальные карты – дерьмо.

Не отрывая глаз от карт, Харли переворачивает фишку в противоположную сторону, а затем поднимает ставку, превращая ее в сто тысяч. Я едва сдерживаю себя, чтобы не

покачать головой в ответ на его тупой блеф. Ясно как божий день, что у него ни хрена нет, но он пытается использовать туза на столе.

Я могу вывести его из игры прямо сейчас, вызвав его на бой, что я и делаю. Ради этого

повышаю ставки до двухсот тысяч. Такер вышел – умный ход, но Харли? Он повышает, пока его пальцы нервно крутят фишку.

Я делаю паузу и обдумываю свой следующий шаг. Поднимать? Если я это сделаю, он, без сомнения, перебьет мою ставку, попытаясь меня запугать. Если уравняю, то возьму банк

и продолжу двигаться вперед, уничтожая Харли до полного разгрома.

Но что это мне дает? Очередную сумму на банковском счете и знание того, что я

лучший игрок в мире? Так это мне уже известно. Докажу ли я, что женщина не способна

повлиять на мои решения, чем отличаюсь от своего отца?

Слова Грэма и Скотта звенят у меня в голове. Сейчас я ничем не лучше своего отца.

Тут нет ничего забавного и захватывающего. Я ощущаю себя пустым человеком, который

тянется к тому, что у него уже есть.