Федерико Моччиа - Три метра над небом. Трижды ты

– Джин сильнее всех нас. Она меня уже удивляла в прошлом, но теперь она меня просто ошеломила. Она необыкновенная. Мне надо идти. Если будет что-то нужно, созвонимся. А потом… Дашь мне знать, как она захочет, чтобы мы сделали.

И он уходит.

А потом… Когда произойдет это «а потом…»?

Я быстро просыпаюсь и, покормив Аврору, вхожу в палату Джин. Она уже проснулась и завтракает в постели.

– Добрый день, хорошо спала?

– Отлично.

Профессор сказал, что ей может быть лучше благодаря морфию.

– Ну и хорошо, я рад. Сегодня утром, к сожалению, я не могу не пойти на работу. Ренци назначил встречу с новым директором отдела сериалов, чтобы сначала устроить собрание, а потом – обед. Ну и что же произошло? Да то, что у него, именно у него, у «пунктуального» Ренци, уже, оказывается, были дела, но он забыл.

– Значит, не такой уж он пунктуальный. Тем лучше, а? Ты же сам говорил, что иногда он кажется тебе марсианином, и это беспокоит…

– Да, правда.

На самом деле я думаю, что это, видимо, снова из-за передряг с Данией Валенти, но я ему ничего не сказал; я последний, кто мог бы осуждать то, что делается из-за любви.

– Хорошо, я пойду. Но по любому случаю ты мне все равно звони. Я сказал санитаркам, чтобы они помогли тебе с Авророй, если тебе будет нужно. Там есть Клаудия, медсестра. У нее двое маленьких детей, она молодая и будет счастлива это сделать.

– А она симпатичная?

– Нет, Джин, она совсем не симпатичная. Но она наверняка профессионал, да и к тому же я ей заплатил, чтобы она ей была.

Я подхожу поближе и целую ее.

– Увидимся позже.

– Да.

Я тихо закрываю дверь. Меня заставила улыбнуться ее ревность. Это у нее получилось само собой. Мне бы хотелось, чтобы все было проще, но как это может быть? Я сажусь в машину и еду в офис.

Джин осталась одна. Она посылает со смартфона эсэмэску с указаниями. Потом встает и идет посмотреть на Аврору. Малышка спокойно спит, в палате тепло. В этой клинике все устроено безупречно. Джин подходит к окну и смотрит вниз. За домом – аллея с несколькими живыми изгородями и садик – небольшой, но с маленьким розарием. Все такое ухоженное, до мельчайших деталей. Медсестры всеми способами стараются, чтобы пациенты чувствовали себя удобно, чтобы не было проблем, не было никакого шума. Может, именно поэтому Аврора так много спит. Потом Джин возвращается в палату, идет в ванную, принимает душ и переодевается. Несмотря ни на что, она старается быть элегантной. Она смотрит на себя в зеркало и красится. Она рада, что волосы у нее выпали не совсем, хотя и поредели по сравнению с тем, какими они были раньше.

Через десять минут слышится стук в дверь.

– Можно?

– Войдите.

Джин улыбается Джорджо Ренци.

– Я приехал как можно скорее. Как только ты прислала мне эсэмэску, что Стефано ушел, но на самом деле я уже был в дороге, правда, на площади Эвклида возникла небольшая пробка. А теперь скажи мне все. Что я могу сделать?

– Смотри, это очень просто.

Джин начинает объяснять, что ему может потребоваться; ей кажется, что это самое лучшее решение.

Ренци не знает, что сказать. Этого он никогда не ожидал. Ему немного неловко.

– Если ты уверена, то я сделаю. Но мне нужно время.

Джин качает головой.

– Мне бы оно тоже очень понадобилось… Но, к сожалению, его больше нет. – Она передает ему листок. – Здесь ты найдешь все, что тебе понадобится, чтобы сделать быстрее.

Ренци берет листок и читает, а Джин ему все объясняет.

Ренци понимает, что ошибиться нельзя.

– Тебе еще что-нибудь нужно?

– Нет, спасибо. Ты очень любезен. Жду тебя здесь. Но не трать слишком много времени.

– А если у меня не получится?

Джин ему улыбается.

– Я обратилась к тебе, потому что тебе удавалось делать и более сложные вещи. У тебя получится.

Ренци кивает, а потом покидает палату, закрывая за собой дверь. Входит в лифт. «Она права, иногда я выпутывался и из более сложных ситуаций, чем эта. Джин знает, как мотивировать людей. А теперь посмотрим, удастся ли и мне».

– Вы Баби, верно?

Кто этот человек, который останавливает ее вот так, перед подъездом? Сегодня Баби вышла из дома чуть позже, чтобы идти на работу, но у нее не было никакой встречи, она не ждала никакого курьера. Все самые важные работы ей уже передали. Время сейчас спокойное. Или, по крайней мере, таким оно было до сих пор.

– Я Джорджо Ренци, рад познакомиться.

Он делает жест, собираясь протянуть руку, но Баби не реагирует.

– Я вас не знаю. Не помню, чтобы я вас когда-нибудь встречала.

– Да, мы встречались однажды, в ночном клубе «Гоа», но там было много народу, да и к тому же я тогда только что подрался. Это естественно, что вы меня не помните… – Ренци ей улыбается. – Во всяком случае, я очень много о вас слышал. Я сотрудник Стефано Манчини.

Баби внезапно напрягается.

Ренци продолжает:

– Стэп…

– С ним что-нибудь случилось?

– Нет, с ним все в порядке. Однако положение сложное. Его жена, Джин, очень больна.

– Мне жаль, но я не понимаю, чего вы от меня хотите.

Баби пытается понять, что знает этот Ренци, что Стэп мог ему рассказать. И, самое главное, почему он послал его к ней. Она уже готова его об этом спросить, но тут Ренци ее опережает.

– Меня послала сюда Джин. Она бы хотела с вами встретиться.

Баби внезапно бледнеет. «Как, она? Что случилось? Что ей сказал Стэп? Почему она хочет меня видеть?»

– Вот листок, который она мне дала сегодня утром.

Баби его берет. Там ее распечатанная фотография, ее расписание, все ее передвижения – даже написано, когда она забирает Массимо. Тогда Баби ожесточается, переходит в оборону. «Чего она хочет от меня? Что он ей сказал? Почему она хочет меня видеть? Мне неприятно, что она знает о моих делах, не говоря уж о моем сыне. С этим листком я могла бы заявить на нее в полицию».

– Я не думаю, чтобы она планирует о чем-то спорить. Думаю, ей хочется лишь поговорить. У нее нет сил, она умирает.

Тогда Баби возвращает ему листок. Ренци его складывает и убирает обратно в карман.

– Если вы не хотите, я вас прекрасно понимаю. Оказаться лицом к лицу со страданием неудобно. Недавно неудобно было и мне. Но теперь, когда я тут, с вами, пытаюсь вас убедить, сделать что-то для Джин, я чувствую себя лучше. Я рассуждаю эгоистически. Если бы вы пошли к ней, это было бы жестом любви по отношению ко всем… Иногда, когда мы делаем добро, это как-то заглаживает наше чувство вины. По крайней мере, так происходит со мной. – Потом он ей улыбается. – Но я должен делать добро и во многих других случаях.

Джин держит на руках Аврору, когда слышит стук в дверь.

– Войдите.

Входит Ренци, закрывая за собой дверь.

– А вот и я.

– Ну как? Как все прошло?

– Хорошо.