Стелла Грей - Котобар «Депрессняк»

Женщина всхлипнула и закивала.

– Была. Точно была, но я не знаю, что произошло. И даже как он нас нашел. Я ведь не оставляла адреса…

Чем больше она говорила, тем больше понимал, что ее начинает колотить от нервов. Видимо, остаточный стресс. Пришлось остановить ее и самому отвести, чтобы посадить рядом с Сэмом.

Он сидел на кровати, забившись в угол и прикрывшись одеялом. Явно боясь, что вместо меня зайдет его отец.

– Эй, храбрец! – позвал я Сэма. – Ты ведь храбрый мальчуган?

Сын Тины неуверенно высунул голову из-под одеял и заинтересованно взглянул на меня.

– Конечно храбрец, – констатировал я, и посадил рядом на кровать Тину, которая ни капли не сопротивлялась. Просто отпала на край постели. – Посидишь со своей мамой? Она немного испугалась, и теперь твоя задача побыть ее защитником. Справишься, Сэм?!

Не знаю, почему именно эти слова пришли в мою голову, но я знал, что именно они сейчас должны вытащить мальчишку из его скорлупы.

Он неуверенно кивнул.

– Вот и славно, – похлопал я его по плечу и пообещал: – Я сейчас улажу все дела с полицией и сразу вернусь к вам. Это ненадолго.

У самого же в голове вертел я вопрос: «А дальше что?! «

Маргарет Новикова

Разговор с родителями вышел ужасным. Мать плакала, отец орал.

Меня отчитывали, как маленькую девочку, разбившую китайскую вазу династии Мин. То бишь, сильно накосячившую.

– Значит, ты не беременна?! – наконец резюмировал отец.

– Да. Просто мать Бенедикта ошиблась, – потупившись, пробормотала я.

– Слава богу, – выдохнула мать. – Марго, ты не представляешь, как мы переживали. Отпуская тебя в Реддинг мы рассчитывали, что ты будешь учиться, получишь образование. Конечно, мы понимали, что будут мальчики, но ведь не так внезапно. Да и ребенок… ты же сама еще слишком молода.

– Ты совершенно права, – согласилась я. – Вначале учеба. И с Бенедиктом, могу заверить, все уже кончено. Мы завтра расстаемся.

– Да, кто он вообще такой?! – продолжал бушевать отец.

– Уже не важно, – твердо произнесла я, при этом чувствуя на языке вкус горечи. – Главное, что больше эта история нас никак не коснется.

В своих словах я была более чем уверена, а еще решительна как никогда. Поэтому уже утром я ехала в Лондон официально расставлять все точки над i и завершать сделку с Беней.

Я не стала накладывать на себя ни капли макияжа, решив, что мой помятый вид, придется как-никогда лучше к придуманной мною истории. Я собиралась разыграть последнюю сцену в спектакле под названием «Нибелунг для ледышки».

Придя в котобар чуть раньше обычного, я очень долго сидела, откинувшись спиной на вещевые шкафчики в раздевалки, и не могла поверить, что вот он – мой последний рабочий день. И что самое паскудное, хоть я и собиралась уйти из «Депрессии», но она теперь решила плотно обосноваться во мне. Потому что чувствовала себя я на редкость погано.

Меня не тянуло шутить, я не хотела улыбаться. Если бы сейчас в раздевалку вошел Беня, я бы скрипела зубами и тихо ненавидела его за вчерашнее, а заодно себя, потому что несмотря ни на что – в глубине души хотелось, чтобы он как в той сказке про бедную принцессу, сказал: «а ну его этого Нибелунга, я был козлом, и вообще, извини меня пожалуйста».

Вот только английские аристократы слишком высоко ценят свое положение, о чем мне вчера прозрачно намекнули на приеме. Не одного поля мы ягоды.

По моей щеке скатилась горячая слеза.

– Маргарет?! Ты что, плачешь?! – голос Роу выдернул меня из грустных дум. – Что-то случилось?

Я распахнула глаза и уставилась на Джона, который стоял в дверях. Было похоже, что он просто шел мимо, и чисто случайно меня заметил.

– Почему ты вообще так рано на работе? – продолжал спрашивать он.

– Увольняюсь, – тихо ответила, стирая влажную дорожку с тыльной стороной ладони.

– Не понял… – удивился мужчина, входя в комнатушку и присаживаясь на скамейку рядом. – С чего вдруг?!

Пришлось всхлипнуть, а после натурально разрыдаться, заодно поведав печальную историю, в которой Бенедикт, мать его, Осборн помотросил меня и бросил.

– Я доверилась ему, – прикрывая лицо руками, вещала я. – А он ясно дал понять, что мы не пара, и я выдумала себе его чувства.

Наконец подняв взгляд на Роу, я приготовилась взглянуть ему в глаза. Но вместо досады поражения в споре увидела там замешательство и растерянность.

– Это я во всем виноват, – наконец произнес Джон, так, что я даже забыла, что рыдала.

– Что, простите? – оторопела, не веря, что сейчас он во всем мне признается. Неужели совесть заиграла?!

Но Роу тут же смутился, явно передумывая откровенничать.

– Я виноват, в том, что не предупредил тебя раньше. Просто Бенедикт очень сложный человек, и возможно, он даже не понял, что обидел тебя своими словами и действиями.

Я всхлипнула еще сильнее, а после и вовсе разрыдалась.

Причем плакала уже не искусственно, выдавливая из себя слезы, а вполне натурально. Потому что неосознанно впустила мистера Ледышку слишком глубоко в сердце, а он, как и сказал Роу, даже ничего не понял.

– Так, прекрати, Маргарет, – тяжелая рука легла мне на плечо и очень неуклюже погладила. – Плачущие женщины – это не мой конек, да и вообще я не мастер утешения. Но если ты вспомнишь, то вчера я звал тебя прогуляться… Предложение еще в силе.

Оторвав ладони от лица, удивленно посмотрела на Джона, потому что больше не видела смысла ему меня утешать.

Все ведь уже закончилось.

Фенита ля комедия.

Он проиграл спор, Беня выиграл котенка.

– Зачем гулять? – спросила я.

– Что за глупый вопрос, – улыбнулся байкер. – Гуляют ведь не с целью, а просто так. Да и ты сама же сказала, что собралась увольняться. Так что можешь смело прогулять последний рабочий день без зазрения совести.

В этот миг я задумалась над тем, что работник с меня и вправду вышел никакой. С протежированием от обоих владельцев бара я прогуливала непозволительно часто, поэтому от еще одного самого последнего раза уж точно ничего не будет.

Подобие улыбки само возникло на моем лице.

– А пошли, – произнесла я, поднимаясь с лавки.

Из бара мы вышли вместе с Роу, я проследила за его задумчивым взглядом в сторону припаркованного байка, а после он сам махнул на него рукой:

– Давай пешком, – предложил байкер, и я молчаливо согласилась.

Бывают дни, когда сырость Лондона лучшее лекарство от хандры.

И просто бродить по его улицам со стаканчиком горячего какао идеальная терапия от грусти.

– Значит, Бенедикт, тебя обидел? – наконец, нарушил молчание Джон.

– Угу, – буркнула я, прикрываясь каппучинкой от его взгляда. – Запал в душу, лишил сна, истрепал все нервы…

Я перечисляла все эти «прегрешения» Осборна и понимала, что не сильно и вру. К моему огромному сожалению, хоть компания на прогулке с Роу была очень теплой, но я бы хотела видеть сейчас вместо байкера – ледышку Вейдера.