Стелла Грей - Стон и шепот

На экране высветилось лицо мужчины, которое я тотчас же прекрасно вспомнила. Тот самый врач, вколовший мне наркотики. Дыхание перехватило в груди, я попыталась дальше сосредоточиться на словах диктора, но она, похоже, уже завершила тему и теперь рассказывала о каком-то малозначительном происшествии в Краснодарском крае.

В следующий час я обрывала телефон Клаусу, но немец меня игнорировал. Я попыталась побеседовать на тему произошедшего с Николаем, но он как-то по-отечески вздохнул, похлопал меня по плечу и сказал не лезть в не бабское дело, когда мужики разбираются.

Вторая ласточка помахала мне крылышками, когда светская хроника облизывала новости о том, что компания четы Добрыниных признана банкротом. Максима уже вовсю прижимали кредиторы и налоговая, у которых накануне совершенно случайно сменился руководитель, а вот Елена Добрынина улетела из страны. Куда и зачем – никто не знал. Но пресса искала информацию и ежечасно радовала подробностями: что, перед тем как исчезнуть, Добрынина опустошила сейф с семейными драгоценностями, что свалила с каким-то любовником, завершилось все снимками с камер аэропорта, где девушка с похожими формами, закутанная едва ли не в паранджу, улетала в сторону Мальдивских островов.

Вестей пока не было только о Соколовских, да и о Руслане.

Я все надеялась, что его вот-вот освободят, но следствие не спешило.

Чудо случилось в среду, когда с самого утра меня тошнило из-за съеденной накануне несвежей рыбы. В ванную ворвалась Марина с пультом от телевизора. Горничная была возбуждена и явно хотела, чтобы мне немедленно стало лучше, и я побежала смотреть новости.

А посмотреть было на что.

– Криминальная хроника. – Ведущий на канале НТВ вид имел протокольный, но при этом довольный донельзя. Похоже, ему доставляло удовольствие зачитывать сводки о свежих убийствах. – Сын видного бизнесмена Влад Солоковский обнаружен сегодня на обочине одной из федеральных трасс мертвым. Неизвестные совершили нападение и оставили двенадцать пулевых ран на теле молодого человека. Убийство носит явно заказной характер. На месте преступления была найдена записка странного содержания: “За мою дочь, ублюдок”. В данный момент следствие проводит розыскные мероприятия.

На экране появился уже знакомый мне Стрельченко, с видом усталым и задолбанным.

– Скажите, какие версии рассматривает следствие? Соколовского убили конкуренты? – атаковал его журналист. – Или речь о самосуде? Если так, то о какой дочери речь?

– Никаких комментариев, – отрезал подполковник.

– А что по поводу дела Коршунова? – не успокаивался человек, тыча микрофоном в лицо. – Правда ли, что в машине Соколовского тоже найдены следы крови одной из жертв, а также дубликаты ключей от порше подследственного Коршунова?

В этот момент Стрельченко, видимо, надоело быть допрашиваемым, он отпихнул журналиста в сторону и ушел из кадра.

– И что это значит? – спросила я у горничной, будто та знала ответы.

– Не знаю, – тяжело вздохнула она. – Но хорошо бы шефа после этого выпустили. Нам зарплату задерживают, остальные горничные шушукаются, поговаривают об увольнении.

– А ты что думаешь? – Я взглянула на довольно молодую девушку, красивую, улыбчивую. Вообще, я частенько задумывалась, что она забыла в доме у Руслана с такой внешностью да его вечными придирками по поводу голоса и эксцентричным требованием общаться через блокнот. – Тоже собираешься увольняться?

Она фыркнула.

– Вот еще. Я до последнего останусь, пока не прогонят.

Подобная преданность меня удивляла. Даже странно, цепным псом Коршунова я почему-то всегда считала Николая, а Марина – так, безмолвная тень…

Когда горничная ушла, я еще долгое время перещелкивала каналы в попытке выудить хоть какие-то сведения о расследовании. Потом шерстила интернет в поисках сплетен, но все как будто сговорились молчать.

Яндекс. Новости и те не радовали. Что им убийство какого-то сыночка олигарха, когда в правительстве шапки полетели? Один за одним крупные начальники уходили в отставку по доброй воле, уступая места молодым и свежим.

Конечно, это было гораздо важнее и интереснее для общественности…

Я закрыла крышку ноутбука и до вечера провалялась на кровати. Так же, как и все следующее утро. Низ живота немного крутило, наверное, в преддверии приближающихся красных дней. Даже удивительно, что после всего этого стресса организм продолжал работать как часы и готовился к месячным.

– Может, вызвать врача? – предложила Марина, принеся спустя час мне воду и обезболивающие таблетки. – У нас есть номер Нестерова.

Я лишь отмахнулась.

– Вот еще. Если дергать светил по женским делам, то он на смех нас поднимет.

Моя рука уже тянулась к стакану, когда с улицы послышался шум подъезжающего автомобиля.

Недомогание словно рукой сняло, я оставила воду и подскочила к окну. Там из черного джипа вышел Дитрих, а затем… Руслан.

Мое сердце пропустило удар, потому что Коршунов неожиданно задрал голову и посмотрел точно на меня, будто знал все это время, что я стою и смотрю на него.

Жду у окна.

То, что я оказался за решеткой – прекрасная прививка от самомнения. Слишком я зарвался и потерял бдительность, знал, что рядом крысы, но не разглядел ножа за их спиной. И уж меньше всего мог подумать, что подставит меня Влад, а точнее, разыграет все по нотам, а я поведусь, как идиот.

Собственно, идиотом я и был.

Мой отец в свое время прекрасно играл в шахматы, постоянно приговаривая, что нельзя недооценивать соперника. И вот спустя многие годы я забыл этот совет. Расслабился, решил, что единственный хищник в этом лесу.

Когда в одно из посещений Дитрих раскрыл мне, как и почему меня подставили, я мог лишь бессильно сжимать кулаки, а когда узнал, что в дело для моего освобождения втравили еще и Еву, едва не разбил немцу морду.

Мы так не договаривались! Я ведь просил, чтобы никто невиновный не пострадал. А эти два брата-акробата потащили мою сирену на встречу к Добрыниной. Выйду и убью обоих! Хотя нет, всех троих. Ее за то, что согласилась, вместо того чтобы давно свалить в свой Челябинск от греха подальше.

Мне было, конечно, приятно, что в первые дни она ждала в особняке, никуда не выходя, но чем больше я проводил часов наедине с собой в камере, тем больше убеждался, что лучше бы она уже ехала к себе домой, а еще желательнее – куда-нибудь за границу, обчистив перед этим мой сейф в качестве моральной компенсации. Я бы ей простил.

Но каждый день приходящий Дитрих утверждал, что Ева сидит и преданно ждет, а в довершение всего:

– Ваша фройляйн молодец. Я видел запись ее беседы с Добрыниной, потрясающая энергетика и самоотверженность.