Даниэла Стил - Голубоглазый юноша [litres]

– Что такое? Кто там?

– Это я! Хочу с тобой поговорить, – сказала Джинни громко, чтобы он расслышал. Блу высунул голову в дверь и сморщился от ветра.

– Ну и холодрыга!.. – пробормотал Блу, еще толком не проснувшись.

– Вот именно! Почему бы тебе не пойти спать ко мне на диван? Рождество все-таки! У меня дома гораздо теплее, чем здесь.

– Нет, мне и так хорошо, – сказал он. Ему не приходило в голову перебираться к Джинни, не хотелось навязываться, она и так проявила к нему доброту. Но Джинни была полна решимости и не желала слушать возражения.

– Знаю, что тебе хорошо. Все равно я хочу отвести тебя к себе. Только разок. К утру обещают еще более сильный мороз. Не хватало, чтобы ты превратился в ледышку! Еще захвораешь.

Он заколебался, потом, словно не имея сил сопротивляться, приоткрыл дверь пошире. Он был полностью одет и обут. Осталось только захватить спальный мешок – и вот Блу уже плетется за Джинни по улице. Он слишком устал, чтобы спорить, да и не больно хотелось. Мысль о теплом доме была слишком соблазнительной, хозяйка казалась хорошей, с добрыми намерениями.

Они пришли в квартиру, и Джинни постелила Блу на диване: белье, две подушки, одеяло. Дала свою пижаму и предложила переодеться в ванной. Блу вышел оттуда, похожий на маленького мальчика в папиной пижаме, и уставился на приготовленную для него аккуратную постель.

– Годится? – озабоченно спросила Джинни. Он заулыбался.

– Смеетесь, что ли? Никакого сравнения со спальным мешком.

Он не мог взять в толк, что происходит, почему она решила его облагодетельствовать. Ничего подобного он не мог представить даже в самых смелых мечтах. Оставалось пользоваться привалившим счастьем, пока волшебство не рассеялось. Она смотрела, как он залезает под одеяло, потом погасила свет и ушла к себе, переодеться и почитать перед сном. Удивительно, насколько приятно было сознавать, что в квартире есть другой человек; даже не видя его, она чувствовала его присутствие. Не вытерпев, Джинни заглянула в гостиную, удостоверилась, что он спит без задних ног, и улеглась сама, улыбаясь до ушей. Вопреки ожиданиям, Рождество получилось лучше не придумаешь, такого у Джинни не было уже три года. Им обоим очень повезло.

Когда Джинни взялась варить себе утренний кофе, Блу явился в кухню в пижаме – вылитый Потерянный Мальчишка из «Питера Пэна». Джинни обернулась и встретила его улыбкой.

– Как спалось?

– Чудесно! Вы рано встали?

Джинни кивнула.

– Я еще в другом часовом поясе. Ты проголодался?

Она никак не могла уняться с его кормежкой, тем более что, судя по его виду, ему требовалось именно это, да и растущий организм брал, наверное, свое.

Блу, стесняясь, ответил:

– Есть немножко… Но вообще-то не обязательно. Я привык есть раз в день.

– По необходимости или специально?

– И то, и другое.

– У меня вкусные оладьи, вот мюсли. Присоединишься? – Однажды, в приступе ностальгии, Джинни купила то и другое, а потом забыла в буфете. Сейчас она старалась не вспоминать оладьи Микки-Мауса, которые когда-то жарила для Криса. Оладьи ассоциировались у нее с сыном. Она знала, что к прошлому нет возврата.

– Звучит вкусно! – согласился Блу, глядя, как она заливает мюсли молоком. В морозильнике обнаружилось масло, в буфете – кленовый сироп.

После еды она позвонила Бекки, чтобы поздравить всех обитателей дома в Пасадене с Рождеством. На звонок ответил Алан, они немного поговорили, потом трубку взяла Бекки.

– Мне поговорить с папой или его это только запутает и расстроит? – спросила Джинни сестру. Вдруг отец не узнает ее голос, а если узнает, то будет еще хуже?

– Сегодня он сильно не в себе, принимает меня за маму, Марджи и Лиззи – за нас с тобой… По телефону он тебя точно не узнает, сегодня он бы тебя не узнал, даже если бы ты объявилась здесь.

– Представляю, как тебе достается! – сказала Джинни, чувствуя себя виноватой в том, что она не там.

– Что есть, то есть, – честно ответила Бекки. – Ты-то как? Чем сегодня займешься?

Она догадывалась, как тяжело дается Джинни Рождество в одиночестве, в компании призраков из прошлого.

– Знаешь, в этот раз я собираюсь провести праздник с другом, – задумчиво проговорила Джинни. Она разрешила Блу воспользоваться душем и теперь слышала, как он там плещется. Его одежду она решила пропустить через стиральную машину и сушилку на первом этаже, чтобы Блу встречал Рождество во всем чистом.

– Я думала, в Нью-Йорке у тебя нет друзей, – удивленно сказала Бекки. Она давно бросила уговаривать Джинни быть пообщительнее: сестра упорно отказывалась. Она объясняла, что ей хватает общения в командировках, а в Нью-Йорке ей никто не нужен, потому что она бывает там только наездами, на неделю-другую, редко дольше. К тому же ей бывало трудно объяснять людям свою ситуацию. Она не нуждалась в чужой жалости и ни с кем не хотела делиться своим горем. Других ее участь не касалась, а когда не желаешь открываться людям, как не желала Джинни, то о дружбе можно забыть. Она накрепко закупорилась, подобно устрице. Блу она поведала о Крисе и Марке больше, чем кому-либо за годы.

– Как не было, так и нет, – подтвердила Джинни. – Это недавнее знакомство.

Джинни знала, что сейчас последует.

– Мужчина?! – Было слышно, что Бекки шокирована.

– Не совсем. Мальчик. – Джинни не была уверена, что правильно поступает, пускаясь даже в эти скупые объяснения.

– В каком смысле «мальчик»?

– В таком: бездомный ребенок. Я пустила его к себе переночевать. – Сказав это, она была готова откусить себе язык. Они с Бекки уже не первый год жили, как на разных планетах. У Бекки были нормальная жизнь, семья, дом, ей было, чем рисковать. У Джинни не было ровным счетом ничего, и беспокоиться ей было не о чем.

– Ты впустила к себе домой на ночь бездомного? – в ужасе повторила за ней Бекки, по-своему расставив акценты. – Ты что, спишь с ним?

– Конечно, нет! Это же ребенок. Он ночевал в гостиной на диване. Он живет в аппаратной, здесь, неподалеку, а на улице сейчас минус десять. В такую ночь околеть недолго. – Вряд ли Блу, молодому и сильному, грозила такая участь, но мало ли что?

– Ты с ума сошла? Вдруг он возьмет и зарежет тебя во сне?

– Ничего такого не произойдет. Ему всего-то лет одиннадцать-двенадцать. Милейшее создание!

– Откуда ты знаешь, кто он такой? Он вполне может оказаться старше, чем говорит. Вдруг у него преступные наклонности?

Представить себе Блу, тонущего в ее пижаме, вынашивающим преступные замыслы, было Джинни не под силу. Она даже не удосужилась запереться на ночь в спальне. Такая мысль пришла ей в голову, но Джинни ее отмела. В нем не было ровным счетом ничего, что внушало бы страх.