Даниэла Стил - Голубоглазый юноша [litres]

Филиппу, сотруднику, забравшему Джинни, было лет двадцать с небольшим, на материале лагеря, куда ее отправили, он писал диссертацию. Недавний студент Принстона, он фонтанировал новыми теориями и наивными идеями насчет того, что нужно делать, что нет. Джинни внимательно слушала, хотя была гораздо опытнее и реалистичнее относилась к своим и его возможностям. Ей не хотелось его разочаровывать, просто она знала, что все его предложения если и станут осуществимыми, то не раньше, чем лет через двадцать. Тяжелая ситуация в Афганистане была старше его. Женщины регулярно подвергались там ужасному насилию, детская смертность достигала десяти процентов.

На подъезде к лагерю до их слуха донеслась стрельба. По словам водителя, лагеря в Джелалабаде были еще хуже, чем этот. В городе насчитывалось больше сорока лагерей из глиняных лачуг, где люди мерли от голода, как мухи. Хуже всего приходилось детям, и сельские семьи, искавшие убежища от боев, оказывались под угрозой гибели из-за нехватки еды и недостаточной медицинской помощи в лагерях города. Плохо было и там, и здесь.

После трех лет работы Джинни знала, что порой приходится просто помогать местным жителям бороться с трудностями повседневной жизни, а не учить их новому образу жизни, не говоря о том, чтобы замахиваться на изменение мира. Она привыкла сталкиваться с тяжелоранеными женщинами, с детьми, лишившимися конечностей или умирающими от страшных болезней, а то и от простых недугов из-за отсутствия лекарств. Бывало, подопечные угасали просто потому, что слишком много пережили. Ей оставалось хоть как-то их поддерживать и делать то, что нужно.

Спрыгнув с подножки кабины, Джинни испытала огромное облегчение. Здесь, где важность имели только человеческая жизнь и простейшие навыки выживания, можно было от всего отмахнуться, заботясь лишь о человеческом достоинстве и о самой жизни. В момент прибытия все, что пришлось пережить, испарилось. Джинни почувствовала, что нужна, что может принести пользу или хотя бы попытаться повлиять на жизнь этих людей, даже если результаты будут скромнее, чем они надеются.

Ребятишки слонялись по лагерю в тряпье, в пластмассовых шлепанцах на босу ногу, несмотря на лютый холод. Женщины прятали лица под паранджой. Сама Джинни закуталась в паранджу, еще выйдя из самолета в Джелалабаде, чтобы никого не оскорблять своим видом и не создавать проблем в лагере. Ей уже доводилось жить и работать в чадре. В долгих перелетах Джинни много думала о Блу, но здесь, перед лицом бесчисленных проблем, ей сразу стало не до этих мыслей. Она сделала для него все, что могла, а теперь ее ждала куда более важная работа, и надо было срочно сосредоточиться. Страна была измучена непрекращающейся гражданской войной. Филипп предупредил, что многие повстанцы живут в пещерах неподалеку. Джинни нисколько не удивилась.

На краю лагеря был медицинский пункт, куда часто доставляли раненых гражданских. Невыносимо большое их количество не выживало, потому что в руки к медикам они попадали уже при смерти, часто покрытые запущенными, нагноившимися ранами, а то и вовсе на последнем издыхании. Уровень медицинской помощи здесь был на самом базовом уровне, иного невозможно было ожидать. Все необходимое доставлялось раз в месяц вертолетом, и потом на протяжении месяца приходилось обходиться малым. Регулярно приезжали спасать самых тяжелых больных доктора из «Врачей без границ», остальное время ответственность лежала на сотрудниках гуманитарных организаций, хотя средств у них для этого было в обрез.

Джинни и Филипп принадлежали к тем немногим работникам лагеря, кто не оказывал беженцам медицинской помощи. В прошлом в подобных ситуациях Джинни часто приходилось убираться в палатках-операционных, выбрасывать окровавленные бинты и грязное тряпье. Тут требовались выносливый желудок, крепкие нервы и тренированная спина: нередко Джинни помогала при разгрузке грузовиков. Но главное, что требовалось, – это воля преодолевать трудности и любящее сердце. Ни условий жизни этих людей, ни положения в их стране она изменить не могла, зато в ее силах было хотя бы немного облегчить страдания, подарить надежду. Самим своим желанием жить рядом с ними в лагере, подвергаться одним с ними опасностям, своими поступками Джинни показывала, насколько они для нее важны.

Две маленькие девочки, взявшись за руки, уставились на нее, потом проводили улыбками. Она направилась к главной палатке. Почти все, что было у персонала лагеря, принадлежало к списанному военному оборудованию и инвентарю, но находилось в рабочем состоянии и служило исправно. Джинни оделась в тяжелый военный комбинезон, в потертые башмаки и мужскую куртку: было холодно, недавно прошел снег. Голову и лицо она закрывала паранджой; снимая ее, она могла продемонстрировать нарукавную повязку сотрудницы гуманитарной организации с буквами SOS/HR. Двое мужчин в лагере носили повязки Красного Креста. Обе организации работали в тесной связке.

Войдя в палатку, чтобы доложить о своем прибытии, Джинни представилась крепко сбитому рыжеголовому усачу-англичанину. Его самодельный письменный стол окружали бутановые обогреватели. По ночам сотрудники спали в палатках или в кузовах грузовиков. Главного по лагерю, бывшего военного, звали Руперт Макинтош. Для нее, приехавшей сюда не впервые, он был новеньким, но он проработал в этой сфере много лет и пользовался репутацией знающего специалиста. Джинни была рада познакомиться с ним.

– Слыхал о вас, – сказал он ей при рукопожатии. – Вы прославились бесстрашием. Предупреждаю, здесь мне не нужны экстренные ситуации. Мы только и делаем, что стараемся их избегать. Хотелось бы, чтобы все так и оставалось. – Он сменил суровый взгляд на улыбку. – Эта униформа вам к лицу.

Джинни не могла не рассмеяться. Тяжелая сбруя, паранджа, туристические башмаки… Его предупреждали, что пожалует красотка, но при таком маскараде ее внешность было не разглядеть. Под паранджу Джинни поддела для тепла вязаную шапочку. Здесь, одеваясь, думали о том, чтобы было тепло и удобно работать, больше ни о чем.

Он описал задачи, стоявшие перед ними в данный момент. В лагерь пришло много женщин и детей, а в этих местах косо смотрят на тех, кто сбегает из дома, чтобы не подвергаться побоям и издевательствам. Рано или поздно им все-таки придется уйти. Макинтош рассказал о побитии камнями изнасилованной женщины в деревне неподалеку, что произошло двумя днями раньше. Деревенские обвинили ее саму в «соблазнении» насильника и убили. Насильника отпустили на все четыре стороны. Это была типичная ситуация, с которой все здесь сталкивались неоднократно.

– Вы ездите верхом? – спросил Макинтош. Джинни кивнула. Она видела окруженный веревкой загон с лошадьми и мулами, незаменимыми в горах, в условиях бездорожья. В прошлых командировках, бывая в местах вроде этого, ей доводилось садиться в седло.