Даниэла Стил - Голубоглазый юноша [litres]

Ее быт в лагере был хуже всего того, к чему она привыкла раньше. Сирийская командировка казалась более длительной и тяжелой, чем все прежние, восемь недель превратились в вечность, и Джинни с облегчением перевела дух, когда за два дня до завершения ее срока прибыла смена. Несколько человек серьезно заболели и отправлялись домой. Сама Джинни уже не одну неделю мучилась от дизентерии и потеряла десять фунтов веса. Таких трудностей на ее долю еще не выпадало. Многие менее опытные сотрудники пребывали в отчаянии, закаленные люди едва передвигали ноги. Когда Джинни уезжала, многое оставалось недоделанным, но она уже давно была готова к отъезду, давно мечтала снова увидеть Блу. Первый отрезок пути, от Хомса до Дамаска, она проспала непробудным сном.

Цивилизация, которую Джинни вновь увидела в Дамаске, показалась чем-то нереальным; она бродила по аэропорту, боясь, что это сон, не зная, что делать, у нее кружилась голова от вида толп и киосков, настолько все это отличалось от опыта двух последних месяцев. Во втором перелете, стартовавшем из иорданской столицы Аммана, Джинни уже была живее, даже немного поела и посмотрела фильм. Она опасалась за свой желудок: казалось, она испортила его навсегда. Ей хотелось одного: забыть то, что она видела в лагере.

Это была удручающая поездка. Прежде ей не доводилось ухаживать за таким количеством страждущих, сплошь детьми и юношами, которым она мало чем могла помочь. Она знала, что память обо всем этом никогда ее не покинет. Все оказалось вдесятеро, нет, в сто раз хуже, чем ей обещали. Но Джинни все равно не жалела, что прошла через это, плохо было одно – что она так мало смогла сделать. У нее было чувство, что она отсутствовала целый год, а не какие-то восемь недель. Август только начался, она мечтала уехать куда-нибудь с Блу на несколько дней, прежде чем у него начнется учеба, а ей придется опять собираться в дорогу.

Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, Джинни была готова целовать землю. Идя по аэропорту, она выглядела как беженка из какого-то кошмарного места. Она считала минуты до того момента, когда вернется домой и заляжет в ванну; но Джинни обещала Блу забрать его по дороге из аэропорта. К этому времени ее путешествие по земле и по воздуху длилось больше двадцати часов. Она назвала таксисту адрес приюта и предупредила, что оттуда они поедут дальше.

Блу знал, во сколько ее ждать: покидая аэропорт, она отправила ему SMS. Он стоял наготове, уже с вещами. Увидев Блу, она, забыв о страшной усталости, улыбнулась – и обрадовалась, что никого не напугала своей гримасой. Блу был потрясен ее видом, но все равно счастлив. Джинни была бледна, как смерть, ужасно исхудала, под глазами были черные круги. Два месяца в лагере дались ей очень тяжело, она сама еще не осознала, чего ей все это стоило.

– Ничего себе! Ты ужасно выглядишь. Все это время не ела, что ли? – Блу был счастлив ее возвращению, но вид у нее и впрямь был такой, словно она проголодала все 8 недель.

– Так, кое-что жевала. – Она с трудом раздвинула уголки губ в улыбке и, откинув на спину волосы, что было силы сжала Блу в объятиях. Джинни была счастлива, что он жив и здоров, руки-ноги целы, что ему никогда не придется пережить того, что выпадало на долю несчастных в лагере беженцев в Сирии. Что бы с Блу ни произошло, от подобного он был огражден. Несчастной молодежи, которой она пыталась помочь, деваться было некуда, а у него была впереди вся жизнь, куча возможностей, особенно теперь, когда школа музыки и искусств станет пестовать его несомненный талант, когда он каждый день будет узнавать что-то новое и важное…

Они поблагодарили Хулио Фернандеса, встретившего и проводившего Джинни улыбкой, и Блу потащил свои вещи вниз. Среди них были бита с автографами, мячи и перчатка – трофеи с матча «Янкиз», на который его водил Эндрю. Блу уже похвастался ими Джинни и поделился своим намерением держать их на полке в своей комнате.

– Что-то мне подсказывает, чемпион, что мы больше не увидимся… – Говоря это, Хулио косился на Джинни. Она была гарантией Блу, защищавшей его от улицы; она не была его законной опекуншей, однако он обрел дом. Дом и Джинни. Они покидали приют как семья. – Не забывай нас, заглядывай, – сказал Хулио Блу. – Мне будет тебя недоставать. – Это было сказано искренне.

Блу обнял его, а потом сбежал по лестнице и нырнул в такси следом за Джинни. Она выполнила свое обещание и вернулась. Он запомнит это навсегда. Он знал, что ей можно доверять, главное, чтобы с ней ничего не случилось. Она старалась как можно чаще слать ему мейлы из Сирии, поддерживая его уверенность.

Джинни назвала таксисту свой адрес, и они покатили домой. Был душный августовский день, и она с облегчением избавилась от тряпок, облепивших ее за время пути. Они увлеченно болтали. Она мечтала о том, чтобы сбросить с себя все, напоминавшее о Сирии. Она чувствовала себя еще грязнее, чем выглядела, но это не мешало им улыбаться друг другу. Блу болтал без умолку, выпаливая сотни слов в минуту.

– Расскажи, что ты не дорассказал мне в своих письмах! – попросила Джинни.

– На мой день рождения Эндрю приглашает нас на матч «Янкиз»! – Он горел энтузиазмом. Ему исполнялось четырнадцать лет, и Джинни радовалась, что успела домой вовремя. – Давай пойдем!

У нее не было других планов, кроме как провести с ним следующие месяц-полтора. Элен прислала мейл о намерении отправить ее в Индию. Но сейчас Джинни могла думать только о Блу, о том, чтобы проводить время в его обществе и отправить после Дня труда в новую школу.

– Обязательно пойдем!

– Эндрю такой классный! Он знает всех главных игроков «Янкиз». Даже не верится, что раньше он был священником. – В его устах это было наивысшей похвалой.

Потом он повел рассказ о двух матчах, на которые его водил О’Коннор, – «Янкиз» и «Метз». К Блу в приют заглядывала детектив Джейн Сандерс. Блу, оказывается, играл для нее на пианино. О расследовании Блу не упомянул, и Джинни не стала спрашивать. Она решила позвонить Джейн Сандерс и узнать все новости.

Квартира обоим показалась раем. Джинни отправила Блу в магазин за едой, а сама бросилась в ванную. Как же ей хотелось принять настоящую ванну! Выпорхнув оттуда очищенной, возрожденной, в розовом махровом халате, Джинни съела вместе с Блу сэндвич, еще раз сказала, что любит Блу, и ушла спать. Она боялась, что уснет еще по пути в спальню. Блу сел играть в видеоигры и смотреть телевизор; он наслаждался тем, что вернулся к ней и к себе домой, что снова будет спать в своей комнате, в своей кровати.

Джинни проспала до следующего дня и проснулась полная энергии, готовая заниматься делами Блу. Она позвонила Джейн Сандерс, чтобы спросить, как продвигается дело, потом Эндрю О’Коннору, поблагодарить за доброе отношение к Блу и принять приглашение на матч «Янкиз».